Алексей Гравицкий - В зоне тумана

Мун ждал ответа. Я молчал. Туман мокрым саваном опускался на лицо. Я закрыл глаза. Он, конечно, прав, но разве его дело мои деньги считать и ими распоряжаться?

- А во-вторых, - продолжил Мун, так и не дождавшись ответа, - ты же сам орешь, что все вокруг дерьмо. Сколько раз от тебя слышал. Зона - дерьмо, сталкеры - дерьмо, бандиты - дерьмо. Таким, как ты, все дерьмо, где б они ни находились. Вы к миру, к людям относитесь, как к говну. Ты ж это дерьмо везде видишь. И где есть, и где нету. При этом привык, чтоб весь мир наизнанку выворачивался, доказывая тебе, что не все так дерьмово. А ты будешь это принимать как должное и выковыривать ложки дегтя в медовой бочке. Да даже если там чистейший мед будет, ты ж не успокоишься. Ты же тогда, сукин кот, придумаешь, почему чистый мед - это дерьмово.

Я открыл глаза и сел в три рывка, оттолкнувшись от земли бесчувственными связанными руками. Мун смотрел на меня с ухмылкой. Злобной, ядовитой, но при этом какой-то тоскливой. Грустный сарказм.

- Зона дерьмовое место? Я дерьмо? - спросил он. - Так хрена ж ты тогда обижаешься? Это не мир к тебе дерьмово относится, это ты к миру, как к дерьму. По каким меркам живешь, то и получаешь. Мне вот надоело слышать от тебя, что я шмат какашки. Если ты в этом так уверен, получи и распишись.

Тупо заныла голова. Хотелось потереть глаза, помассировать виски, но руки были связаны. Интересно, если б я смотрел на мир иначе, ну, скажем, как Хлюпик, что бы он тогда мне напел? Или он тогда меня не сдал бы? Пожертвовал бы своей шкурой?

А я сам? Хотя со мной такого бы не случилось, я не случайно всяких знакомств, компаний, напарников, общих дел и попоек избегаю. Вот один раз сунулся со своей липовой добродетелью и чувством долга, теперь сижу с затекшими, скрученными за спиной руками под дулом автомата.

Дуло автомата сидевшего неподалеку Карася шевельнулось, словно бы подтверждая мои мысли.

- Круто отмазался, - оценил Карась спич Мунлайта. - Я прям заслушался. Научишь меня такие отмазки ляпать?

- Я тебя еще не такому научить могу, - злобно пообещал Мун. - Только руки развяжи.

- Перечешешься. - Карась хихикнул, словно услышал что-то смешное. - Я тебя сам еще поучу.

- Чему ты меня можешь научить? - оживился Мунлайт. - Анекдоты паршивые травить?

- На это тоже талант нужен, - купился Карась.

- Ну, продемонстрируй что-то оригинальное.

- Ща. - Карась сосредоточенно наморщил лоб. - Во! Разговаривают два сталкера. Один: «У тебя сбылась хоть одна детская мечта?» Другой: «Да! Когда отец таскал меня за волосы, я мечтал стать лысым».

Шутник заквохтал, довольный собой и своей шуткой. Мун садистски улыбнулся. Явно не над анекдотом.

- А хошь я тебе расскажу?

Карась подался вперед. Уши стали похожи на локаторы. Улыбка на лице Мунлайта стала шире.

- Приходит сталкер к гинекологу, - начал он и замолчал, давая возможность осмыслить сказанное.

- Ну, - с разгону поторопил его Карась.

В следующую секунду на лице его возникло подобие осознания чего-то. Рожа вытянулась, а после снова вернулась к исходному положению. Только выражение теперь было не растерянное, а как у ребенка, которому дали конфету в яркой обертке, а когда он схватился, выяснилось, что конфеты-то и нет, обертка пуста.

- Пошел ты, - обиженно пробурчал Карась и повернулся к Ваське Кабану, о чем-то переговаривающемуся вполголоса со Снейком.

- Слышь, Василий, костерок бы сварганить. А то зябко.

- Сваргань, - отозвался Кабан. Он как раз присел на мой рюкзак и слюнявил горлышко жестяной фляжки, выкрашенной в хаки. - Или ты это мне предлагаешь сделать?

Инициатива наказуема. Всегда. Поэтому за дровами для костра, если это так можно было назвать, отправился Карась. Правда, справедливости ради надо заметить, что ему в сопровождение была выделена «одинаковая с лица» парочка мордоворотов.

В результате через четверть часа мокрая и злая троица отправилась за второй партией сырья, а Снейк, тихо матерясь, пытался разжечь костер. Сырой хворост гореть не желал, что заставляло молчаливого «викинга» материться еще яростнее.

Мы остались в стороне и без присмотра. Если не считать автоматного ствола, смотрящего в нашу сторону. И хотя автомат лежал на коленях у Кабана, а хозяин автомата больше внимания сейчас уделял костру, чем нам, ощущение от этого приятнее не становилось.

Мун, наблюдавший за действом вокруг костра, потихоньку развернулся ко мне вполоборота.

- Угрюмый, - позвал шепотом.

Я сделал вид, что не слышу. Или не хочу слышать.

- Хорош дуться, - не успокоился Мун. - Бежать надо.

Бежать надо. Это я и сам знал. Только в таком тумане, хрен знает где и со связанными руками шансов на успех у нас меньше, чем у голого слепого от свалки до дикой территории дойти. Кабан это понимает не хуже меня, потому и не шибко за нами присматривает. Знает, что бежать в таком виде - самоубийство. А может, решил, что я поверил в его сказки про то, что он нас отпустит.

- Зачем? - решил свалять дурака я. - Деньги мне не нужны, сам сказал. Сейчас доведем их до нычки, и они нас отпустят.

Я говорил так же тихо, так что кроме Мунлайта меня никто не слышал. Мун посмотрел на меня с сомнением. Видимо, соображал: идиот я или прикалываюсь.

- Никого они не отпустят, - на всякий случай пояснил он шепотом. - Убьют они нас. И вас, и меня. Зачем лишние свидетели?

- Ну, сразу же не грохнули, - продолжал дурачиться я с абсолютно серьезным видом. - Это я им нужен, я знаю, где нычка. А вы-то им на кой? Хотели бы убить, давно бы уже убили.

И все-таки мне удалось его поддеть. Желваки напряглись, глаза стали бешеными.

- Угрюмый, ты совсем дурак или прикидываешься? - зашипел он, грозя перейти на такой шепот, который услышат, несмотря на расстояние и жрущий звук туман.

- Твой левый, - тихо отрезал я.

- Что? - опешил Мунлайт.

- Если что, твой левый, мой правый. Хлюпика предупреди. И линяем.

Мун хмыкнул и так же плавно, как поворачивался ко мне, перетек в сторону Хлюпика. Их диалога, а точнее, монолога, так как кляп у Хлюпика вынуть так никто и не удосужился, я не слышал.

Вообще идея бежать сейчас - дикая. Хотя, с другой стороны, конвоиров двое. Заняты своим делом. Туман плотный. Шагов на десять-двадцать отбежать, и уже хрен поймешь, где ты, куда делся. С другой стороны, это надо встать со связанными за спиной руками, пробежать эти десять-двадцать шагов, прежде чем тебя заметят.

Сердце сжалось и застучало, нагоняя безумный ритм. Сбойнет у меня когда-нибудь мотор. И вроде не сказать, что я шибко чувствительный, а сердечко реагирует. Причем с каждым годом все острее.

Я глубоко вдохнул и принялся считать. На счет «три» выдохнул и поймал на себе взгляд Муна. Хлюпик, сидевший на жопе, старательно подбирал под себя ноги, чтобы иметь возможность быстро встать.