Алексей Гравицкий - В зоне тумана

Расскажи я все это дурню Хлюпику, разве смог бы я объяснить то чувство, которое возникло, шевельнулось где-то глубоко, когда увидел его в баре «Сто рентген»? Я и себе-то это до конца объяснить не мог. Ностальгия, что ли? Или какое-то подсознательное желание человека, вляпавшегося в дерьмо, оградить от этого опыта того, кто стоит над кучей, занеся ногу для решающего шага?

- Угрюмый, вы меня слышите?

- Меня тут один, - сердито повторил я. - И перестань извиняться через слово, а то в грызло дам.

- За что?

- За лишние слова, - объяснил я неохотно. - Хочешь говорить, говори по делу. Не хочешь по делу, не засоряй эфир. Доступно?

- Вполне, - усмехнулась темнота. Вот зараза, он еще и веселится.

- Еще вопросы будут, или я могу поспать?

- А почему он Мунлайт?

- А почему я Угрюмый, тебя не интересует?

- Ну, это понятно, - заявил уверенно голос из темноты и осекся.

Ишь ты какой. С пониманием.

- А он тебе не объяснял?

- Объяснял что-то про мистера Мунлайта и американских контрабандистов-самогонщиков тридцатых годов, которых мунлайтерами называли. Но как-то неубедительно.

Я хмыкнул. Неубедительно. Мунлайта я узнал, когда он уже был Мунлайтом. Так что уверенности нет, но причин могло быть две, на мой взгляд. Когда Мунлайт уходил в себя и на чем-то сосредоточивался, он всегда начинал тянуть под нос песенку Криса Де Бурга «Мооnlight and vodka» [1] «Лунный свет и водка» (англ.). . Сколько помню, он частенько ныл это себе под нос. Он вообще был известен как человек умеющий насиловать гитару и петь под нее любое старье от Битлов до Кати Лель.

А еще рассказывали, что Мунлайт ненавидит песенку «Moonlight Shadow» [2] «Тень лунного света» (англ.). Майка Олдфилда. Говорят, что когда-то с ним в паре топтал зону один мелкий занудный осетинчик, который, зная об этом, неустанно подначивал Мунлайта и просил спеть ненавистную песенку. Так продолжалось, пока тот по пьяни не переломал ему ноги. С тех пор мелкого занудного никто не видел, а Мунлайт получил свое погоняло.

Как было на самом деле, я, честно говоря, не знал.

- Из-за любви к англо-американской эстраде, - собрал я оба варианта в одну кучу.

- Угу.

Темнота комнаты погрузилась в молчание. Но тишина была такой напряженной, что я понял - он хочет спросить что-то еще. Хочет, но не может. Не решается. Потому и спрашивает о чужих кличках и прочей ерунде, которая на самом деле его не интересует.

- Угрюмый, простите, а вы…

- По лбу дам, - сердито пообещал я.

- А вы… ты ведь сталкер? То есть тебя зона кормит? - Я не ответил. На еврейские вопросы армянское радио не отвечает.

- Тебе деньги нужны?

Я молчал. Уже понял, к чему он клонит со своими риторическими вопросами.

- Я заплачу. У меня квартира есть в сталинской высотке. От деда осталась. Она прилично стоит. Я продам и заплачу. Правда. А ты отведи меня к Монолиту. Мунлайт сказал, что один туда не сунется. Обещал найти кого-нибудь в пару и проводить. Ты ведь можешь с ним в паре? Проводи меня, а?…

Он говорил все медленнее, пока совсем не потерялся. Но я знал, что он не спит, а ждет ответа. Ладно, зато теперь понятно, что за работенку хотел Мунлайт подсунуть.

- Я провожу тебя. Завтра. Причем бесплатно, - пообещал я.

И я не врал.

Проснулся я от дикого рева. Было темно, но темнота, кажется стала, чуть реже. Приближался рассвет. Под окном хохотали, травили байки и голосили под гитару. Чья была гитара, не знаю, а вот голос, который пел, я узнал сразу.

- Rape me, my friend. Rape me again, - надрывался Мунлайт.

Чертыхнувшись, я поднялся на ноги и подошел к окну. Внизу в сотне метров от стены игриво полыхал костерок. Рядом сидели Вася Кабан, тренькающий на гитаре Мунлайт и еще пара смутно знакомых сталкеров.

Чертов музыкант со всей дури зафигачил по струнам и заорал свое «Rape mе» на разные лады.

- Это что? - поинтересовался заспанный голос Хлюпика.

- Ты боялся, что у него сотрясение мозга? - проворчал я. - Было бы чего сотрясать. Петь оне изволят.

- А-а… - протянул Хлюпик. Странно как-то протянул.

Я щелкнул зажигалкой и посмотрел, чего там с ним. Ничего странного не было. Только заспанная рожа с отпечатком матраса на щеке, выставленная вперед рука и все тот же голос.

- Не светите…

- Нас здесь по-прежнему одна штука, - сказал я, но зажигалку потушил.

Мунлайт продолжал орать до хрипоты, причем от всей песни осталось два слова, которые со смаком перекатывались на разные лады.

- Это он по-английски? - спросил я у Хлюпика.

- Ага.

- И чего поет?

- Ну-у… - голос слегка замялся. - Опуская все подробности, просит, чтобы его изнасиловали.

- Всю песню? - Полезно, оказывается, знать буржуйские языки.

- Ага.

- А если не опускать подробности, - заинтересовался я.

Хлюпик помялся.

- Если не опускать подробности, то просит, чтобы его изнасиловали, в подробностях.

Я подхватил куртку, накинул на плечи. Хлюпик завозился активнее. Когда я забросил на плечо рюкзак, парень не выдержал.

- А ты куда?

- Пойду, - буркнул я. - Трахну его. Чего не нагнуть, раз так просит. Видишь, как надрывается человек.

Хлюпик не ответил, мекнул что-то нечленораздельное. Видимо, так и не понял, шучу я или нет.

- Ладно, - успокоил я его. - Вернусь скоро. Спи пока.

Койка жалостливо скрипнула. Я вышел.

Дверь на всякий случай запер. Не то чтобы я боялся за свое имущество, которого в комнате практически не осталось. А вот о неуместном моем госте, сочетающемся со здешними реалиями, как раскладушка с балдахином, стоило побеспокоиться. Проснется, пойдет куда, нарвется на кого со своим «простите-извините», и будет как вчера вечером с Васей Кабаном.

Я спустился вниз, проскочил через притихший бар. Сейчас здесь было значительно меньше народу. Просвистав мимо охранника, поднялся наверх и потребовал оружие. Карауливший стволы мужик подозрительно сощурился.

- Слышь, Угрюмый, а у тебя «калаша» вроде не было.

- Не было, теперь есть, - пожал я плечами.

Он протянул АК. Я схватился за цевье, но он не отпустил. Придерживая «калаш», пристально посмотрел мне в глаза. Что за манера пошла в зенки мне пялиться?

- А ведь это не твой, я хозяина знаю, - с вызовом сообщил мужик.

- Теперь мой.

Я резко дернул ствол на себя, он расцепил пальцы, выставил передо мной руки с раскрытыми ладонями, словно ища примирения.

Закинув автомат на плечо, я молча пошел прочь. Знакомый, значит. Выходит, этот его знакомый меня обуть хотел. А я-то думал, на меня бандюки напали. А эти бандюки, выходит, какое-то отношение к «Долгу» имеют. Или этот говнюк привратник со всяким сбродом якшается? Ладно, не суть. Если долго думать, башка треснет.

Трахать Мунлайта я, разумеется, не собирался. Сейчас он если и был мне интересен, то в последнюю очередь. Первым делом надо было выйти с территории «Долга».