Виталий Романов - Смерть особого назначения

– Лучший пилот... – пробормотал он, изучая трехдневную щетину Соболевского. – Докладывали, что это лучший пилот...

Потом сконцентрировал внимание на желтом пятне на правой скуле – там, куда пришелся удар Руди Вебера. Сочный фиолетовый синяк уже сошел, но пятно все равно оставалось, хорошо различимое в ярком свете ламп.

– Хорош, герой... – резюмировал Кравец и посмотрел на офицеров штаба.

Никто из них не отозвался. Все рассматривали Соболевского, словно тот был каким-то редким животным, ранее не виданным никем из присутствующих.

Не ответил и сам Кирилл. Он, вытянувшись, стоял перед новым командиром гарнизона, ожидая продолжения.

– Давай к столу! – закончив «знакомство», приказал Кравец.

Майор, не мешкая, шагнул вперед.

– Смотри! – Тонкий, хорошо заточенный карандаш обвел красные и желтые пятна, расположенные почти на границе созвездий Центавра и Южного Креста. – Здесь мы концентрируем корабли пятого флота для нанесения удара по фринам. А вот – туманность Угольный Мешок, где скрываются главные силы противника. Понимаешь?

– Так точно, понимаю, – отозвался Соболевский. – Чего ж тут непонятного? Патрульные группы и основной эшелон тяжелых кораблей. Флот сосредотачивается на границах туманности для атаки, но силы противника не определены, численность и мощь кораблей не установлены. Мешает система РЭБ, которая парализует работу наших дальних радаров обнаружения.

– И про «Фантом» знаешь? – с кривой усмешкой поглядев на майора, уточнил Кравец.

– Так точно, – отозвался Соболевский. – Не знаю лишь, где именно был обнаружен корабль майора Зули, где его расс... где произошел боеконтакт.

– Здесь! – генерал-лейтенант указал место на карте, а потом посмотрел на начальника штаба. – Однако хорошо на Рапиде поставлена служба новостей! Даже офицер, сидящий на гауптвахте, знает ровно столько же, сколько мой заместитель!

– Почти столько же, – возразил начштаба. – На губе секретных карт нет, только устная почта.

– Вот за это – спасибо! – вдруг разозлился Кравец, но быстро взял себя в руки, повернулся к Кириллу. – Майор Соболевский! Вижу, вводить вас в курс дела не требуется, а пафосные слова о долге и чести пропустим. Переходим к сути! Приказываю: немедленно приступить к выполнению разведмиссии в туманности Угольный Мешок! Ваша задача: скрытно войти в туманность, провести зондирование, не вступая в боеконтакт с противником! Обнаружить точки расположения главных излучателей системы радиоэлектронной борьбы, постараться найти генераторы энергии, а также системы интеллектуального или компьютерного управления! Любой ценой доложить в штаб бригады координаты объектов!

– Есть! – На лице Соболевского не дрогнул ни один мускул.

Кирилл услышал именно то, что ожидал услышать.

– Вы не удивлены, майор? – Кравец испытующе смотрел в глаза офицера чужой бригады, словно пытался за считаные минуты прочувствовать Кирилла, понять его характер.

– Никак нет, сэр! – ответил Соболевский. И решил не дожидаться дальнейших ненужных расспросов. – Я ведь знаю, что майор Зуля погиб при выполнении разведполета в туманность. И его «Фантом»... А еще меня вытащили из одиночной камеры посреди ночи. Ведь не для того, чтобы объявить амнистию...

– Это точно, – усмехнулся Кравец. – Амнистию у нас объявляют днем, факт. Посреди ночи могут лишь подписать на что-то...

– ...нехорошее, – не удержавшись, Кирилл закончил фразу вместо командира пятьдесят пятой.

И опять замер по стойке «смирно». Генерал-лейтенант вытаращился на офицера, но ничего не сказал по поводу его смелого выступления. Видимо, посчитал, что ситуация отнюдь не содействует прочистке мозгов – «Москит» отправляют туда, откуда вернуться почти невозможно.

– Так, хорошо! – вместо этого объявил Кравец. – Главное уяснили. Еще вводная: с вами пойдет дрогл Уарн!

Вот теперь в глазах Соболевского появились и удивление, и мученическая тоска – почти на уровне зубной боли.

– Вы отрицательно относитесь к дроглам, майор? – уточнил генерал-лейтенант, среагировав на гримасу офицера.

– Никак нет, сэр... – Соболевский поколебался, прежде чем объяснять. – Нет, но... Я не понимаю цели... Дроглы ничего не смыслят в технике. На разведкорабле – это... как пятое колесо в телеге... это как третий глаз во лбу, который...

– Вот именно, третий глаз! – перебил Кравец. – Отличное сравнение, майор! Вам бы не помешал третий глаз, который умеет видеть в темноте? Правда? В туманности наши локаторы бессильны. Там помехи от «глушилки» фринов настолько велики, что автоматические бортовые навигаторы – бесполезная груда металла и радиодеталей. Там можно рассчитывать лишь на собственные глаза – на визуальный анализ обстановки, а еще на опыт, интуицию, чутье. Кстати, майор! По нашим экспертным оценкам, сами фрины ничуть не страдают от работы комплекса РЭБ. Их корабли используют гравилокаторы для ориентации в пространстве, то есть распознавание обстановки производится с помощью слабых гравитационных волн. На том же принципе основана и радиосвязь пришельцев. Впрочем, какая это радиосвязь? Это грависвязь!

– А при чем здесь дрогл, сэр? – не понял Соболевский.

– Дрогл Уарн – очень сильный ментат, – пояснил Кравец. – Один из самых мощных на планете Одонк, на которой фрины полностью уничтожили колонию наших союзников. Вся семья Уарна погибла, и он мечтает поквитаться с лютыми врагами. Говорит, он и раньше считался одним из лучших ментатов Одонка, а сейчас – от боли, от пережитого шока – его способности резко усилились, вместе с ненавистью. Он поможет вам, майор, в поисках системы РЭБ! Третий глаз! Тот, который видит там, где бессильно человеческое зрение!

Соболевский помедлил, не зная, что ответить.

– Приведите Уарна! – распорядился Кравец.

Двери распахнулись, и через порог шагнул гномик с печально обвисшими лопухами ушей. Он был таким маленьким и несчастным, что у Соболевского вдруг – ни с того ни с сего – в душе шевельнулась жалость к чужаку, потерявшему все. Майор уже хотел возразить командиру пятьдесят пятой: мол, не стоит отправлять этого страдальца с нами! Сами справимся, просто будем осторожнее, чем экипаж Зули. Но тут в голове Соболевского прошелестел чужой голос:

«Не надо, человек. Не надо, прошу. Возьми меня с собой...»

Кирилл изумленно вытаращился на дрогла. Губы гномика не шевельнулись, но Соболевский мог дать голову на отсечение, что слышал голос Уарна! Майор смотрел в глаза дрогла, а тот – в глаза человека.

«Возьми меня с собой, Кирилл. Пожалуйста. Пожалуйста...»

И столько мольбы почудилось в этой странной просьбе... сердце Соболевского вдруг сжала ледяная тоска... Чужая страшная боль, загнанная глубоко внутрь, спрятанная от посторонних глаз, – она только на секундочку прорвалась наружу, но даже этого было достаточно, чтобы человек потерял равновесие, покачнулся – такое творилось в душе Уарна.