Николай Романов - Курс лечения

Однако опасение оказалось несостоятельным: лейтенант остался капралом, а капралы – прапорщиками. И все они продолжили службу в подразделении майора Кентаринова.

Правда, случись иначе, Кирилл уже готов был идти скандалить – для начала с подполом, а потом и с экспертом-ксенологом Милановым. Теперь он окончательно уверовал, что последний обладает гораздо большей властью, чем та, которая афишируется.

Приказ приказу рознь. Есть обнародованные, а есть секретные. И похоже, существовал секретный приказ, согласно которому эксперт-ксенолог мог отдавать некоторые распоряжения и подполковнику Смоленскому. Иначе бы недисциплинированность капитана Кентаринова хотя бы отчасти (в воспитательных целях) осталась недисциплинированностью, а не сделалась широко объявленной находчивостью.

В курилке новоиспеченного майора встретили привычными дружелюбными подколками.

– Ну все, – сказала Громильша. – Теперь к Кенту запросто не подъедешь. «Блямба» на погонах перекроет вход любой и каждой.

– Твой вход, Сандрочка, никакая блямба не перекроет, – тут же отозвался Юраша Кривоходов.

Ему такие вольности позволялись – именно он обычно и пользовался по ночам этим самым входом. Штатный любовник Сандры Каблуковой, как повелось еще с Незабудки…

Кто другой мог бы и по шее схлопотать – у Сандры не заржавеет.

Кроме Кирилла, конечно. Но он давным-давно уже не позволял себе с гаремом подобные шутки. Себе дороже…

– А вот интересно, – сказал ревниво Тормозилло. – На сей раз звание повысили только Кенту. А нас по какой причине не заметили? Рылом не вышли?

– Не поджаривай ботву, Витек. – Фарат Шакирянов прицелился и запулил окурок в пепельницу, стоявшую в противоположном углу курилки. Попал и победоносно оглядел присутствующих. Будто с гостем расправился… – Ты хочешь попасть в офицеры и по-прежнему ни за кого не отвечать? А морда не облезет?

– Да уж, прибереги гонор, – поддержала его Вика Шиманская. – По мне, так лучше оставаться целым и невредимым старшиной под началом майора Кентаринова, чем геройски погибшим прапором при собственном взводе.

Кирилл сдержал усмешку.

Парни по-прежнему верили, что всех их спасает от смерти невероятная везучесть Кента. Хотя, может, они и правы. Эта вера пропадет только после первой смерти в отряде. И он, Кирилл, приложит все усилия, чтобы смерть пришла к «кентаврам» как можно позже. А лучше – и вообще никогда! В конце концов, разве беречь своих бойцов, если это не противоречит выполнению полученного приказа, – не главная забота любого командира? Тем более если командир «кентавров» склонен считать, что везучесть эта взаимная. Конечно, командиры бывают всякие… Но «всякие» не командуют отрядами специального назначения!

Однако на служебной ревности надо поставить крест. Раз и навсегда! Эта ржа разъедает душу…

– А вообще, друзья мои, если пожелаете, я могу представить вас к очередному званию. Но защитить от перевода в иные подразделения после этого – не в моих силах.

«Кентавры» переглянулись.

– Только не меня, – сказал Гусар. – Обойдусь. Я как-то уже прикидывал кол к носу и пришел к выводу, что везучесть в боях приносит на банковский счет много больше кредов, чем надбавка за лишнюю звездочку.

На сем проблема и разрешилась. Даже Тормозилло между лишней звездочкой на погонах и постоянной везучестью выбрал последнюю.

А еще через день наступили окончательные перемены. Правда, поначалу они ограничились очередным вызовом к командиру базы и знакомством с коротким приказом штаба планетной обороны: «Подразделению под командованием майора Кентаринова немедленно прибыть на борт линкора „Юрий Долгорукий“. Командиру базы „Незабудка Б-один“ подполковнику Смоленскому обеспечить подразделение майора Кентаринова необходимым для выполнения приказа транспортом. В процессе убытия с планеты майору Кентаринову захватить с собой эксперта-ксенолога Петра Миланова».

Привычный бюрократический язык приказа сразу настраивал на деловые рельсы.

Завизировав свое знакомство с ним, Кириллу ничего не оставалось, как согласовать с ответственными должностными лицами точное время отлета. А потом он в две шеренги построил «кентавров» перед обреченной на сиротство казармой. Посмотрел в переполненные ожиданием лица и сказал:

– Вот что, дамы и господа… Наши здешние игры закончились. Только что поступил приказ из штаба. Так что всем немедленно собрать личные вещи, проверить оружие и приготовиться к убытию с базы.

– Куда нас теперь? – коротко спросила Вика Шиманская.

– На орбиту, – столь же коротко ответил Кирилл.

«Кентавры», не нарушая строя, загомонили.

– Что, Витюша? – сказала Сандра Тормозилле. – Теперь, наверное, даже тебе окончательно стало ясно, что везучесть в боях еще понадобится.

И Тормозилло не нашел ответа.

Центральная рубка линкора «Юрий Долгорукий» отличалась от капитанского мостика крейсера «Скорпион» разве что бульшими размерами.

Войдя сюда, Кирилл почувствовал себя как дома. Будто и не было перелета от Синдереллы к Незабудке, будто не случилось двух схваток со змеюками горынычами за Семецкий и Рудой, будто он все еще таскал на плечах лейтенантские погоны…

Здесь, как и на крейсере, тоже ощущался запашок свеженькой краски – не обжили еще транссистемничек… Отличия, правда, тоже имелись. Во-первых, в сердце «Скорпиона» Кирилл заявился без компании, теперь же притопал на пару с Милановым – господин эксперт, как и было приказано, отправился на орбиту в компании «кентавров».

А во-вторых, капитанствовал на «Долгоруком» не каперанг, а контр-адмирал с фамилией Самсонов. Плечистый усач с прекрасной выправкой, обладатель золотых погон стоял перед серой плоскостью центрального боевого дисплея и разговаривал с одним из подчиненных.

Когда гости появились на мостике, он тут же прервал беседу и повернулся к вошедшим.

Кирилл, отдав честь, доложил контр-адмиралу о прибытии своего отряда на борт корабля; безмундирник Миланов поздоровался с капитаном «Долгорукого» по-безмундирному, за руку.

Самсонов удовлетворенно кивнул и тут же проявил уставную заботу о новых подчиненных, поинтересовавшись настроением низших прикомандированных чинов. Дежурный ответ командира «кентавров» выслушал с дежурным вниманием, слишком смахивающим на равнодушие.

Впрочем, как еще флотский должен относиться к пушечному мясу?… Да как к пушечному мясу, прости меня Единый за такие сравнения!..

Пульты дежурных операторов были пусты: на капитанском мостике линкора находились только высшие должностные лица «Юрия Долгорукого», званием не ниже капитана второго ранга, и майор Кентаринов чувствовал себя слегка не в своей тарелке.