Александр Валидуда - На задворках галактики

Когда высокие гости, ведомые Еронцевым, прибыли в медотсек, Вировец и Мелёхин находились уже там. Краснов придирчиво осмотрел сменённый Хельгой туалет, но придраться было не к чему. И тут же перехватил недовольный взгляд Острецова, брошенный им на бравого, хоть сейчас готового на строевой смотр, ротмистра. Но генерала этим не возможно было провести, по возвращению Мелёхина ждал 'ковёр'.

– Перед вами, господа, – завладел всеобщим вниманием Краснов, – корабельные УБээРы. То есть универсальные блоки регенерации. Каждый УБээР имеет по шесть индивидуальных программируемых капсул, предназначенных для регенерации ампутированных конечностей или повреждённых внутренних органов. Как и всякий звездолёт, сходящий со стапелей в последние полвека, 'Реликт' имеет на борту УБээРы, у него их даже три (то что корабль намного древнее, Краснов решил здесь не озвучивать). Честно сказать, господа, их четыре, но один из блоков является резервным и неизвлекаемым.

– Но это же… – не сдержался кто-то из статских.

– Вы хотите сказать, сударь, – начал директор ГБ, – что три таких УбээРа можно демонтировать? И следовательно…

– Совершенно верно, – подтвердил Краснов. – У меня давно созревала идея предоставить их в распоряжение госпиталей.

– Надо проработать этот вопрос с Главмедупром, – заявил Верховный и повернулся к стоящему позади чиновнику в преклонных летах, тот кивнул и стал быстро что-то писать в блокноте. – И каковы, Пётр Викторович… э-э… Как бы это выразиться?.. Какова 'пропускная мощность' этих УбээРов?

'Странное словосочетание', – подметил Краснов. Может быть, в Ольшанском невольно проклюнулось заводское прошлое?

– Каждый сеанс регенерации является единовременным и непрерывным, – стал отвечать Краснов. – Скажем, отращивание конечности занимает от десяти до пятнадцати корабельных суток, по сути тех же темискирских суток. То есть, один УБээР способен за месяц пропускать по двенадцать-восемнадцать человек. Сроки реабилитации, прошу прощения, это уже уровень местной медицины. Но как правило, после сеанса человек возвращается в строй за месяц. Если брать восстановление внутренних органов, излечение последствий баратравм, ожогов кожного покрова и прочее, то сеанс занимает три-четыре дня. Как не трудно подсчитать, за месяц выходит примерно сорок-шестьдесят человек. Конечно, это капля в море, но чем богаты, как говорится…

– Да пусть и капля! – перебил канцлер. – Но скольким мы сможем помочь! Низкий поклон вам и вашим коллегам, Пётр Викторович…

– Не стоит, Юрий Васильевич, – Краснов неожиданно для себя смутился, – это наш долг даже не как союзников и друзей… Это долг человека.

– Остаётся решить как эти УБээРы переправить вниз и в каком госпитале их разместить, – сказал Верховный. – Сперва, думаю, непременно надо будет организовать ответственную медицинскую комиссию, отобрать кадры для будущего персонала. Решить вопрос с загруженностью блоков.

– Два УБээРа, – предложил Краснов, – можно нацелить на увечных, оставшийся на восстановление комиссованных или непригодных к строевой службе.

– Что ж, можно и так, – согласился Ольшанский. – А на каком принципе работает УБээР? И много ли потребляет энергии? Это я к чему, Пётр Викторович, это я к тому, что не столкнёмся ли мы потом с проблемой энергоголодания?

– Об энергообеспечении беспокоиться не стоит, – заверил Краснов. – Блок питания УБээРа, с учётом максимальной расчётной нагрузки, потребляет энергии, по меркам вашей планеты, очень мало. На борту корабля имеются запасные зарядные батареи, которыми можно будет заменить разрядившиеся. Те, в свою очередь, будут отправляться обратно на корабль для восстановления. Увы, но приспособить зарядку батарей на месте, это, боюсь, пока что неразрешимый технический вопрос. Что же касается принципа работы УБээРа, о нём вам расскажет госпожа Вировец. Краснов кивнул ей, и прежде чем она начала, спросил у Острецова:

– Вы позволите, Ростислав Сергеевич, задействовать вашего ротмистра в качестве естествоиспытателя?

Острецов переглянулся с Хромовым, мол, нет ли у начальника возражений и коротко кивнул.

Получив одобрения, а иного Краснов и не ждал, он взял за локоть Мелёхина и, подводя того к активированной капсуле, распорядился:

– Разденьтесь, сударь, до трусов. А дальше Хельга вам объяснит как ложиться и куда девать руки-ноги. Потом глянул на Вировец и бросил:

– Начинай.

В родном Старграде ротмистр Муранов не бывал больше года. Как-то всё служба не отпускала. И вот получил, наконец, две недели давно заслуженного отпуска и приехал домой к престарелой матери, жившей в опустевшей четырёхкомнатной квартирке. Трудно ей было одной, дочери замуж повыскакивали и поразъезжались кто куда, а единственный сын на фронте. Трудно и одиноко. Поэтому весь первый день ротмистр посвятил матери, а набраться свежих впечатлений о родном городе решил потом. А куда спешить?

На второй день, когда он, давно отвыкший от домашней пищи, уже доедал с любовью вылепленные матерью пельмени, в дверь позвонили. На пороге появился раскрасневшийся от мороза жандарм срочной службы.

– Здравствуйте, сударыня, – поприветствовал тот. – Не скажите, здесь ли проживает ротмистр Муранов? Я должен передать ему пакет.

– Проходите, молодой человек, проходите, – пригласила мать. – Сейчас позову.

Муранов отодвинул опустевшую тарелку, протер салфеткой губы, попутно размышляя, за каким чёртом кому-то понадобилось присылать по его душу вестового. Неужели срочно отзывают? Всё может быть. Однако быстро реагируют, если так. Вчера только на учёт встал.

Он вышел в прихожую в чём был по-домашнему: в тапках на босу ногу, в майке и старых давно не модных брюках. Вестовой поначалу замялся, не ожидал всё-таки увидеть ротмистра в таком виде. Потом козырнул и, протягивая пакет, представился:

– Старградского территориального батальона жандарм Степанищев! – парнем он оказался здоровенным, что не удивительно, других в жандармы не брали.

– Проходи-ка, братец, на кухню, – кивнул Муранов, беря пакет. – Подождёшь меня там. Погреешься.

– Благодарствую, господин ротмистр.

На кухне Муранов усадил вестового у самой печки, подбросил дров и достал из буфета рюмку и бутылку перцовой настойки. Вестовой, тем временем, жадно протянул к огню озябшие ладони. Озябшие, не смотря на рукавицы, которые он уже успел стянуть.

– На вот для сугреву, – протянул рюмку Муранов. – А потом чайку попьёшь, чтоб как проберёт, сразу горяченьким… И шапку сними, не в конюшне…

– Благодарствую. С пакетом подмышкой, Муранов вышел.

Мать с радостью согласилась приготовить гостю чай и даже вареньем попотчевать. Но невысказанная тревога в её глазах не укрылась от сына. Муранов только покачал головой, мол, ничего страшного.