Леонид Андронов - Принц из ниоткуда. Книга 3

– Борама Кобург.

– Списки есть?

– Да, пожалуйста, – Кобург протянул ему листок.

– Видеоаппаратура? – спросил один из штатских.

– Нет, – ответил наш вождь. – Я проверял.

– Проходите, – кивнул полицейский. – Только поторопитесь. Уже начинается.

Мы двинулись дальше под внимательными взглядами двоих штатских, которые смотрели на каждого из нас так, будто у них вместо глаз были рентгеновские аппараты. Но пронесло. Мы все заметно повеселели, пройдя пост. Прежнее чувство радости вернулось. Кто-то снова затянул очередной гимн, некоторые подхватили его. Шли быстро, Борама нас поторапливал. Через некоторое время до нас стали долетать звуки со сцены. Уже можно было различать силуэты людей, появляющиеся на экранах.

Дорога снова пошла вверх. Идти стало труднее, но мы не замечали трудностей. Впереди кто-то упал, все стали помогать ему подняться. Я неосознанно стал считать шаги. Потом обратил на это внимание и перестал. Петь не то, что не хотелось, было уже просто невозможно. В горле першило. Я заметил, что многие тоже примолкли, сосредоточившись на восхождении. Кто-то бормотал про себя молитвы, кто-то просто шёл, опустив глаза. Но по мере приближения к горе, всё-таки любопытство брало своё, все поднимали головы и смотрели, что происходит там, наверху. Вот мы подошли к подножию горы, дорога стала вскарабкиваться вверх, обходя наиболее крутые уступы. Ноги стали ощущать тяжесть. На этом участке вообще шли молча. Дорога повернула влево, начался серпантин. Я поднял голову и посмотрел на впереди идущих людей, которые шли над нашими головами в противоположную сторону. Потом посмотрел назад. Людской поток ни разу не прерывался. От шлагбаума каждое мгновение в него вливалась очередная группа людей со свечами.

Я уже перестал считать повороты. Мы поднялись довольно высоко. Звуки музыки и крики толпы стали более отчётливыми. Вдоль дороги стали появляться домики с закрытыми окнами. Сначала по одному-два, потом их стало больше. В какой-то момент я увидел полицейского на обочине. Дальше они стояли по нескольку человек в небольшом удалении друг от друга. Они улыбались. Необычно это, не правда ли? Некоторые сектанты пытались повесить им на шею гирлянды, но те мягко это пресекали. Я снова посмотрел назад. Эо стал казаться гораздо меньше. Вид отсюда был исключительно красивым.

Впереди опять затянули гимн. О, я уже начал уставать от этих песнопений. Быстрей бы придти. Я посмотрел наверх. Похоже, мы уже рядом. Я начал лихорадочно соображать, что буду делать, когда попаду наверх. После минуты интенсивного мыслительного процесса, пришёл к выводу, что мне не хватает информации. Надо сначала сориентироваться, что там и как, и только потом уже решать, что делать. Понятно было только одно – надо держаться подальше от Кобурга. Остальным до меня не было дела, а вот он время от времени поглядывал в мою сторону. Он шёл впереди, поэтому я потихоньку стал замедлять шаг. Таким образом я увеличил расстояние между нами на несколько метров. Ещё один поворот. Мы стали идти по направлению к сцене. Из-за валунов вырывались лучи прожекторов, уже различались обрывки призывов и брутальный рык толпы. Сердце стало биться быстрее, стучало прямо через кожу. Похоже, это действовало возбуждающе не на одного меня. Среди нас какая-то женщина забилась в истерике. Братья стали успокаивать её. Подошёл полицейский и вызвал подмогу.

Дома, которые то и дело попадались нам по пути к вершине, теперь тянулись беспрерывной цепью справа от нас. Их окна тоже были темны и пусты. По-видимому, все их обитатели были сейчас наверху. Я подумал: «А не спрятаться ли мне в одном из них?» Но что это даст? Во-первых, это не сделать незаметно от всех, кто-нибудь да увидит. Во-вторых, двери в домах могут быть закрыты. Но главное, мне нельзя отсиживаться, мне нужно попасть туда, наверх. К преподобному Морану, который в этот момент бессовестно пользуется по праву принадлежащим мне аметистом. А дорога к нему только одна. Так что эти прятанья делу не помогут. Я отмёл этот вариант и побрёл дальше. Жду, пока что-нибудь другое не придёт в голову.

Всё! Осталось пройти только два поворота, и мы окажемся на смотровой площадке. А это уже совсем рядом со сценой. Вот он, последний поворот, и я уже вижу, как из-за вершины появляется шпиль главной башни замка. Она стала расти прямо на глазах. Я поднимаюсь выше, и мне открываются гребни гор, окружающих каньон. Впереди показалась сцена, которую частично перекрывали трибуны, на которых стояли певчие. Прямо над ними возвышались огромные проекционные экраны.

Мы поднялись на смотровую площадку. Здесь было довольно людно. Адепты сгрудились перед металлическим ограждением, за которым стояли полицейские. Я огляделся. Дорога, по которой мы пришли, уходила вправо вверх к замку и терялась в густых зарослях парка. Она тоже была перекрыта металлическим ограждением, за которым также стояли полицейские. Из-за вершин деревьев выглядывали крыши домов Нижнего города, над которыми возвышались башни цитадели.

Я не сразу понял, отчего мы стоим здесь. Спины людей закрывали обзор, но я быстро догадался, что перед тем, как пройти перед сценой, тебя осматривают. Или обыскивают. В общем, вы поняли.

Через турникет пропускали только по десять человек. Адепты проходили через металлоискатель (некоторых досматривали полицейские) и шли по узкой дорожке мимо сцены. Пока они не доходили до лестницы, ведущей на плато, на котором аккумулировались тысячи приверженцев нового культа, остальных не пускали. Это, естественно, создавало пробку. Меня поначалу это возмутило, но когда я посмотрел, как люди спускаются по лестнице, всё стало понятно.

Вот теперь-то и надо придумывать, что нужно сделать, чтобы попасть на сцену, иначе, попади я на плато, возврата оттуда не будет. Задачу усложняло наличие забора и полицейских. Преодолеть заграждение было не трудно, но вот как обмануть полицейских, я представить себе не мог.

Мы значительно продвинулись в очереди. На раздумья оставалось всё меньше и меньше времени. Я решился. Отделился от своих, подошёл к одному полицейскому и, схватившись за живот, спросил его сдавленным голосом:

– Скажите, где здесь туалет? У меня живот прихватило. Разжалобить его не удалось.

– Как спуститесь по лестнице, внизу будет туалет, – ответил он с каменным лицом.

– Понимаете, я хотел бы пройти перед преподобным, не мучаясь от этого.

– Все туалеты внизу, – ответил он. «Врёт», – подумал я.

– Это очень важный момент в моей жизни, – заканючил я.

– Ничем не могу помочь, – отчеканил он.

– Но я ведь могу не сдержаться, – жалобно простонал я.

– Проходите, проходите.

Я отошёл. Первая партия моих братьев направилась в сторону сцены. Впереди шёл счастливый Кобург. Я повторил попытку прорваться в запретную зону. Но в этот раз я просил уже другого полицейского. Результат оказался тем же. К этому моменту вторая группа наших уже прошла через металлоискатель к сцене. Я огляделся по сторонам. Вокруг сплошные бритые черепа. Что же делать? Рискнуть и показать медальон? Но они наверняка раскусят меня. Может…