Михаил Белозеров - Черные ангелы

— Фу, как вы меня напугали!

За секунду до этого я сунул револьвер в карман. Я знал, что некультурно целиться в человека.

— Привет, — поздоровался я. — Где вы были?

— Я только что вошел… — ответил он.

— А?.. — удивился я и добавил из вежливости: — Ну да… пардон, не сообразил…

Я почему-то решил, что на втором этаже тоже должен быть туалет, который я не обнаружил, и даже еще раз огляделся. Впрочем, идти и обследовать спальню в присутствии хозяина дома было невежливо.

— Я искал вас, — счет нужным объяснить я и улыбнулся. Впрочем, я давно улыбался. Рот так и расплывался до ушей. И я никак не мог с ним справиться.

Человек понял все по-своему и дружески спросил:

— Как насчет старого доброго героина?

Лицо у него было странно неподвижным и к тому же было испачкано чем-то красным. Мне показалось, что он вообще заторможен, и списал все это на его странное заявление. Я хотел пошутить, сказав, что курю только местное 'дерьмо' — самый дешевый наркотик растительного происхождения. Но решил не усложнять ситуацию.

— Накапай стаканчик, — согласился я.

— Нет, только ржавая игла, — с усилием рассмеялся он, оценив мою шутку.

— Ты что-то празднуешь? — спросил я и подумал, что он, несомненно, болен.

— Даже сам не знаю… — ответил он неопределенно. Голова его, словно отдельно от тела, повисла в задумчивости. Он сидел в позе кучера, опустив руки, казалось что-то рассматривает на полу.

Тогда мне в голову пришла одна мысль. Я достал из кармана брелок, который дала мне блондинка, и стал вращать его на указательном пальце. Он так и впился в него глазами.

— Ты от них? — спросил он почти с испугом.

— Да, — ответил я как можно более увереннее.

— Я сделал, все, что мог, — почти истерически произнес он.

— Тебе отстранят? — спросил я. — Не отчаивайся!

— Плевать я хотел! — с облегчением воскликнул он, ободренный моим тоном. Теперь он видел во мне соратника. — Ты ведь не заложишь меня? — спросил он, кивнув на горшки.

— Нет, — ответил я, присаживаясь напротив окна, за которым раскачивались толстые ветки дерева. — Зачем? — Я еще удивился тому, что они раскачиваются, — ветра ведь не было. Голова летчика на фоне окна казалась черным пятном.

С ветвей раскачивающегося дерева на стекло окно падали дождевые капли.

— Ты знаешь, — причмокивая губами и вздыхая, как теленок, признался он, — мне все надоело…

— Представляю… — согласился я и думал, что Земля сильно отличается от Марса.

Действительно, первые полгода, я едва таскал ноги, ведь притяжение здесь в два раза сильнее.

— Ты занят легким трудом, — сказал он провидчески, и я понял, что он мне поверил. Но только во что? — Я тебе завидую. А мне приходится заниматься грязной работой, но я выполняю свой долг!

— Ты просто устал, — сказал я.

— Устал? — он потряс головой, и взгляд его стал осмысленным. — Ха! Н-е-е-т… Я не устал… Н-е-е-т… Здесь что-то другое. Я сам не знаю. Мы не должны уставать.

— Ну да, — согласился я. — С чего бы?!

— Закуришь? — он протянул самокрутку.

Только теперь я понял, что до моего прихода он скручивал ее из старой газеты.

— Я не курю 'травку', - сказал я.

— А я без нее не могу расслабиться. Плохо сплю…

— Конечно, — согласился я ему в тон. — После такой переделки…

— Не-е… не-е… — вдруг сказал он и, помолчав, заговорил монотонно: — Мы приземлились неудачно. Корабль пересек взлетную полосу и пропахал кукурузное поле. Стекло стало зеленым, и мне в ухо все время дул кондиционер. Потом все перевернулось и я очнулся среди обломков. Странно было выбираться из дыма на солнечный свет. Когда я выбрался — кабина стояла на попа, другие обломки были разбросаны по полю. В этот момент ко мне вернулись все мои сожаления и я снова стал человеком. С тех пор мне кажется, что в зеркале я вижу самого везучего человека. Меня мучает чувство вины… Они все остались там… В принципе, я ничего не должен испытывать. Может, они что-то сделали со мной не так? — он неопределенно мотнул головой в сторону окна.

— Постой, постой… — прервал я его, — когда это было?

— Позавчера… — ответил он. — В районе Черноречья.

И я выглянул в окно. Пора было убираться. Два дня назад я должен был лететь этим рейсом. Наконец, мне в голову пришла мысль, что нам с Лехой повезло.

— Вас сбили?

— Кто? — удивился он, и я подумал, что попал впросак.

— Известно, кто! — сказал я и вдруг понял, что красное на его лбу — сеть свежих шрамов, настолько свежих, что на поверхности кожи выступала сукровица.

— Нет, только не наши. Все списали на 'стержень'. — Он поморщился, как человек, который и так много объяснил.

— Тебе что не заплатили? — спросил я.

— Да, нет… — ответил он, демонстрируя мне самокрутку. — Конечно, ты прав. Ради этого не стоит… И вообще, наобещают русскому человеку… — он многозначительно кивнул на козью ножку.

Вот, чем с ним расплачиваются, понял я, — наркотиками.

— Слушай, — сказал я, — у тебя нет денег?

— Возьми там, — он махнул в сторону спальни.

Я нашел его толстый бумажник и взял две сотни.

— Возьми больше, — посоветовал летчик, — они мне больше не нужны.

— Почему?.. — спросил я.

— Не будь наивным…

Ну вот, еще один неудачник, подумал я. Если бы я обратил внимание на его слова, если бы осторожно расспросил, то все последующие события не казались бы таким таинственными.

— Спасибо, — сказал я. — Я верну.

Он хмыкнул мне в след. Возможно, он просто устал дышать. Такое случалось на Земле: без цели, без надежды на лучшую жизнь, рано или поздно ты ломаешься.

Когда я уже спускался по лестнице вниз, в комнате, где сидел летчик, раздался звук, словно в доску одним ударом забили пятидюймовый гвоздь. Мне показалось, что такой звук я слышал в старых фильмах. Так стреляют из пистолета с плохим глушителем.

В два прыжка я взлетел наверх. Летчик был мертв. Из его головы фонтаном била кровь. Стена напротив была красной. А из окна на меня смотрел человек в черной маске. Я упал плашмя. Пуля ударила в дверь. Мне показалось, что раздался страшный грохот. На голову посыпалась штукатурка и стекла. Я кувыркнулся через голову на площадку перед комнатами. Вторая пуля, посланная вдогонку, только подстегнула мое стремление побыстрее убраться из дома. Револьвер выпал из кармана и, обогнав меня, скатился по ступеням вниз. Я схватил его и бросился по коридору к выходу. В следующее мгновение его загородил человек в маске. Единственное, что я успел разглядеть, он был в черной полицейской форме, в разгрузочном жилете с множеством карманов на груди и с большим черным пистолетов руке. Я держал револьвер, как все дилетанты — на уровне живота, и с расстояния метра в три выстрелил скорее неожиданно для самого себя, чем осознанно. Но человек в черной полицейской форме, казалось, упредил меня. Прежде чем я нажал на курок, он сделал неуловимое движение корпусом и спрятался за косяком двери. Он только не учел одного — мой револьвер давал дуплет. Первая пуля ушла в сад, вторая влево и вверх и попала ему в голову. Он упал, как подкошенный, головой в сторону калитки. Маска слетела. На его лице застыло изумление. Не оглядываясь я, нырнул в кусты, перемахнул забор и таким необычным образом покинул участок. Меня никто не преследовал, и только в кронах пальм и целибо как всегда гортанно кричали попугаи.