Михаил Белозеров - Гибель Марса

-- Это первая линия обороны, -- сказал Леха. - Там... -- он махнул на восток, и я понял, что он имеет в виду противоположный склон Рифовой долины. - Там тоже такие же крепости. Наши контролировали все стратегические точки. А потом, когда воды стало вдоволь, ушли.

-- Думаешь они за нами прилетели? - спросил я, не очень слушая его.

-- Кто? - удивился Леха.

-- Ангелы, -- ответил я.

-- Черт его знает, -- сказал он задумчиво, разглядывая форт, заваленный ржавой техникой и кусками металла.

-- Чую сердцем, что-то здесь затевается, -- сказал я.

Леха внимательно взглянул на меня.

-- Я этого уже два года жду.

-- Приключений, что ли?

-- А то... -- ответил он горделиво.

У распахнутый ворот чернела коробка вездехода. Пятна окалины на бортах свидетельствовали, что он горел. Ветер рябил лужи, свистел во всем, что может свистеть, и нагонял тоску.

-- А что от нас комиссар хотел?

-- Насколько я понял, его интересовал ты, а не я. Он не поверил, что ты журналист.

-- Если черные ангелы нас ищут, значит, скоро явятся сюда, -- безразличным тоном заметил я.

-- Думаешь, это они устроили временной сдвиг?

-- Слава богу, процессы, связанные со сжатием вселенной, ангелы контролировать еще не могут.

-- Ой ли... -- возразил Леха, -- что-то мне не верится.

Несомненно, он что-то знал, но не спешил поделиться информацией. Что на него вполне походило.

-- А вот и гости, -- сказал я.

-- Где? - удивился он.

-- Помнишь, нас кто-то преследовал в городе? - спросил он, понижая голос до шепота, словно в этой пустыне нас кто-то мог услышать.

-- С той стороны? - показал я рукой.

Леха даже расстроился из-за того, что я оказался догадливым. Мы облетели казарму и увидели юмона, который целился в нас их своего глушителя мыслей.

-- Брось, дурак! - скомандовал Леха.

Юмон помотал головой. Наверное, мы предстали перед ним в ужасном виде - как призраки или как демоны, потому что он ужасно нервничал.

-- Брось! Мы тебя не тронем. А так -- в пепел, и все дела!

Тогда юмон выстрелил: из ствола вылетели белесо-голубоватые шары. Признаться, это оказалось не самый приятным в жизни опытом. Лично у меня сразу схватило живот. Что почувствовал Леха, не знаю. Он тряс головой. Несомненно, одно, на Марсе планшетник срабатывал не так, как на Земле. На Земле нас юмон вообще не разглядел бы. В воздухе появился запах ночной фиалки. Так могло пахнуть только после выстрела глушителя мыслей, то есть нейтрализатора.

Поняв, что с нами ничего не произошло, юмон бросил оружие и задрал руки.

-- Кретин! - выругался Леха, опускаясь на землю. - У меня теперь в ухе звенит.

-- В правом? - наивно осведомился юмон.

Его рожки просвечивали, как две мозоли. И вообще, внешность юмона была хорошо подобрана под северного человека -- то есть белобрысый, с невзрачным лицом и светлыми глазами.

-- Ошибся, в левом.

-- Значит, счастья не будет, -- спокойно заметил юмон.

-- Ты смотри, он еще и с юмором! - воскликнул Леха, с возмущение оглядываясь на меня.

Мне было не до проявления чувств - я корчился от спазмов в кишечнике. К тому же я не успел предупредить Леху, что с юмонами так не разговаривают. Дело в том, что юмоны были точной копией человека - как физически, так и психологически. И кто знает, обидчив это экземпляр или нет. Существовало даже понятие "сегрегация нелюдей". Но кажется, этот юмон действительно был с юмором, потому что снисходительно улыбнулся и продемонстрировал руки - мол, больше оружия нет.

-- Руки опусти и пошли! -- скомандовал Леха.

Мы привели его к складу, юркнули внутрь и через мгновение предстали перед юмоном в натуральном виде.

-- Тебя как зовут? - спросил я, держась за живот.

-- Дуракон сорок пять, -- скромно представился юмон.

-- Как?! - вскричали мы с Лехой.

У меня даже живот прошел.

-- Серия такая. А номер сорок пятый.

Он повернулся и с гордостью продемонстрировал аршинные цифры на куртке.

-- Будем звать тебя Сорок пятым, -- сказал повеселевший Леха. - Не против? А то Дуракон как-то странно звучит.

Юмон пожал плечами, и я вздохнул с облегчением - юмон оказался незлопамятным.

-- Ладно, -- сказал Леха. - Пока не стемнело, надо отсюда выбираться.

-- По такой дороге нам три дня топать, -- сказал я, кивая в сторону поселка.

-- Это если мы пойдем в наш поселок, -- произнес Леха, - а если в следующую крепость, то завтра утром будем на месте.

-- А там что, есть бар, - наивно спросил я, -- и пиво?

-- Там форт не разграблен, -- назидательно пояснил Леха. - Его законсервировали. Есть связь с материком. Но добраться до него труднее. Дорога через долину. Правда, я по ней ни разу не ходил.

Заметно похолодало. Пошел редкий снег, и я вспомнил, что последний раз ел в самолете и что обед даже для экстра класса был более чем скромным. Леха скорчил недовольную мину и полез в карман. Все-таки он был жадноват. Надо ли упоминать, что у Лехи в карманах можно было найти все, что требовалось в любой жизненной ситуации. На этот раз он вытащил пол-литра водки и три кубика сушеного мяса. Я невольно посмотрел на Сорок пятого. Юмон был невозмутим, как скала. Даже не поморщившись, сделал большой глоток, а кубик заложил за щеку и принялся сосать, как всамделишный человек. Чудеса да и только. Остальную водку мы с Лехой разделили по-братски. Кубик я разгрыз и проглотил. От такой закуски есть захотелось еще сильнее, но зато окончательно прошел кишечник.

-- Схожу-ка поищу что-нибудь съедобное, -- сказал я.

Два года назад в схожих условиях мы утолили голод почерневшими макаронами. Но тогда мы путешествовали по базе черных ангелов, на которой имитировалась часть Земли с лесом, горами и избушкой. После этого никаких приключений, кроме развода с Полиной и продолжительного романа с Катажиной, в моей жизни не происходило. Наверное, я подспудно стремился к новым. Иначе бы зачем я прикатил сюда?

-- А я сбегаю в капонир, может, что-нибудь стоящее найду, -- сказал Леха. -- Сбор через полчаса на этом месте.

Сорок пятый, которому все было нипочем, сел на ящик, поднял воротник куртки и, прислонившись к обгоревшему вездеходу, закрыл глаза. Его не мучили никакие проблемы. У него была чистая совесть. И, честно говоря, мне было жаль для него мясного кубика и глотка водки. Юмоны легко обходятся без алкоголя. Их специально делали трезвенниками, выбирая из человечества наиболее устойчивый генный материал. Возможно, он был клоном самого стойкого трезвенника. Но возможно также, у это юмона были какие-то скрытые гены алкоголика, которые в обычных условиях не проявлялись.

Рассуждая таким образом, я отправился к домам. В первом ничего не обнаружил, кроме черного перца, рассыпанного на кухне. Здесь кто-то уже побывал: дверцы буфета были распахнуты, рукомойник опрокинут, крышка погреба откинута -- следы сапог на полу. Я обследовал ящики стола, заглянул в погреб, из которого тянуло могилой, и понял, что здесь пусто. В комнатах еще хуже - все перевернуто и разбито. Пахло человеческими нечистотами.