Михаил Белозеров - Гибель Марса

-- Может, еще кто-нибудь есть? - зло спросил Сорок пятый и ударил еще раз.

Он знал, куда бить, потому что камен не потерял сознание, а взвыл, словно ошпаренный. Юмон заткнул ему рот какой-то тряпкой, валявшейся на полу, и дождался, когда камен замолкнет. После этого он выдернул изо рта тряпку и замахнулся.

-- Говори, собака!

Камен скорчился, как эмбрион, подставляя под удары только спину. Его так учили. Натаскивали до уровня рефлексов. Он был худ и тщедушен. Из-под ворота торчали жалкие ключицы.

-- Оставь, -- сказал я. - Он ничего не знает. А если и знал, то все забыл от страха. Пошли за нашими.

По пути мы заглянули в соседний дом. Он оказался пуст. Камены сбежали, оставив после себя раздавленные бычки и кучки кала в углу большой комнаты. На втором этаже мы обнаружили два женских трупа. Женщин изнасиловали, а потом зарезали.

-- Ты тоже их?! -- Сорок пятый тряхнул за воротник камена, которого мы таскали за собой в качестве живого щита.

Камен отворачивался и подгибал ноги. Но Сорок пятый был настолько силен, что держал его навесу. Правда, для этого ему пришлось приподнять его за голову. Вдруг в камене что-то хрустну, как в игровом автомате, и он обвис, словно тряпка.

-- Готов, -- безжалостно констатировал Сорок пятый, отпуская камена, который, как мешок с костями, рухнул на пол.

-- Не оставляй его здесь, -- сказал я, подумав, что это будет нечестно по отношению к женщинам.

Мы открыли окон и выбросили труп камена наружу.

Юмон остался в поселке, а я вернулся и застал следующую картину. Федор Березин уже ждал на дороге, встревоженный криками и стрельбой. Леха заговаривал Катажине зубы, привставая на цыпочках, одновременно обмахивал ее веткой, чтобы якобы отгонять комаров. Если бы меня так обмахивали, я бы точно не устоял. Катажина, смеясь, отвечала:

-- У вас слишком большой живот.

-- Это не живот, -- возражал Леха, -- это комок нервов.

Глаза у Катажины сияли. Мне показалось, что знаю женщин, как пять своих пальцев. Во-первых, никто из моих знакомых не мог устоять перед Лехиным обаянием и еще кое-чем, разве что Татьяна Лаврова, которая меня обожала, а во-вторых, было ясно, что Леха в данном случае изменил своим принципам - ведь до сих пор ему нравились одни Тани. Причины были неизвестны. Может быть, он изжил в себе былые привычки. А может быть, виной всему был сам Марс, предрасполагающий, как известно, к войне, изменам и коварству.

Я бы им обоим все простил, но, видать, они так увлеклись, что привязали Росса к дереву. Бедный Росс едва не оборвал поводок, завидев меня.

-- Он все время рвался за тобой, -- равнодушно объяснила Катажина, поглядывая на сверху вниз на Лехину макушки и не без кокетства кутаясь в вишневую шаль.

Собак она не любила. Я это знал и это же останавливало меня в стремлении жениться ней. Как бы Росс при этом себя чувствовал? Нет, предавать друга я не собирался даже ради божественно-красивого тела Катажины, которое, впрочем, доставалось мне при первом желании. Может быть, нас связывал только секс? Я надеялся, что не только. Хотя это надо было еще проверить.

-- А мы его не пустили, -- добавил Леха, всем своим видом показывая, что частичка сердца Катажины теперь принадлежит и ему.

Я с презрением посмотрел на них и произнес по складам:

-- Жи-во-де-ры! - а потом присел перед Россом, разогнал комаров, которые облепили его, и прошептал ему на ухо: -- Я тебя одного люблю.

Я забыл, что у Катажины тонкий слух, но мне было плевать, что она подумает.

-- Ах!.. так... -- многозначительно произнесла Катажина ревниво, впрочем, отцепляясь от Лехи, который присосался на ней, как клещ, и перебираясь на мою руку.

Росс облизал мне физиономию и не отходил ни на шаг в течение всей дороги, пока мы двигались к поселку. Терся, заглядывая в глаза, разве только что не мурлыкал.

С другой стороны на мне висела Катажина.

-- А я?.. А я! Ведь я же лучше! - дергала за руку, все видом показывая, что раскаивается в своей мимолетной слабости.

-- Это еще доказать надо, -- отмахивался я, полагая все же, что женская любовь отличается от собачьей, потому что собачья любовь бескорыстна и преданна.

-- Холодно мне... холодно... - вспыхнула она, но почему-то так и осталась висеть на моей руке, только замолчала и стала подозрительно всхлипывать, желая быстрее помириться.

В целях безопасности мы вселились одну из башен або. Всего их оказалось пять. Две стояли у болотистой равнины. Видать, древние марсиане сторожили этот путь. Две -- на краю поселка. А пятая - перед горой, за лугом. Ее-то мы и выбрали. К тому же она сохранилась лучше. Все четыре этажа были целы. На третьем даже был массивный очаг с часами над огнем, а в окнах, как ни странно -- стекла. Толстенные стены, которые могли выдержать длительную осаду, изнутри были аккуратно побелены, и вообще, похоже, камены сюда просто не добрались.

Владелец башни, видать, был эстетом или стихотворцем, потому что на каждом этаже в убранстве комнат было что-то особенное: на первом находится целый арсенал с первоклассными "ремингтонами" и карабинами различных моделей, а также фирменные спиннинги для любого типа ловли. На втором - вполне современная кухня. На третьем, кроме упомянутого очага, пианино, секретера с гнутыми ножками, широкого охотничьего дивана -- шкаф во всю стену, набитый книгами снизу доверху.

Пока Сорок пятый юмон с Федором Березиным закрывали входную дверь тяжелым дубовым брусом, а Леха зажигал свечи да и вообще как-то странно суетился, поглядывая на меня.

-- А где сумка? - спросил я.

-- Какая сумка? - дебильно оглянулся по углам Леха и сытно икнул.

Вид у него был такой, словно он плотно пообедал.

-- Сумка с водкой и колбасой, -- напомнил я.

-- Наверное, потерял, -- беспечно признался Леха и снова икнул.

Перспектива возвращаться и где-то в темноте искать сумку никого не устраивала. Даже Сорок пятый кисло улыбнулся.

-- Придется поспать на голодный желудок, -- сунув голову в проем лестницы, сообщил Федор Березин и полез на широкий диван, тактично предоставляя нам возможность препираться дальше.

-- А зачем тогда зажигаешь, - спросил я у Лехи, улавливая от него знакомый запах алкоголя и купат, -- если жрать нечего?

-- Для комфорту! - заявил Леха, икая в третий раз.

-- Ну что, пойдем и мы, -- уныло повернулся я к Катажине, совершенно забыв о чудесных способностях Росса.

Он давно уже ходил верховым чутьем и вдруг ткнулся носом в половики под секретером и несколькими движениями носа, выкопал мою любимую, огромную, как чемодан, сумку. Обычно я с ней ездил за продуктами в супермаркет, набивая три холодильника месячным запасом еды.

Тогда наконец все стали показывать на меня пальцем. При этом они очень обидно хохотали. Хороши друзья. Даже юмон позволил себе зубоскалить - совсем от рук отбился!