Артём Каменистый - Практикантка

Подбежав к нему, подполковник истошно заорал:

– Там!.. Там такое творится!!! Без защитного контейнера тащат термоядерную бомбу с неправильной маркировкой!

– Да и хрен с ней, – небрежно отмахнулся Чапай, – пускай без контейнера тащат. А вот маркировку поправь – это непорядок! Наши техники вечно хоть где-нибудь да напортачат, они почти все на первое мая родились. Что уставился? Так и было, прямо на демонстрации: раз – и вывалился головой на мостовую. После этого на них надежды мало, сам понимаешь. Возьми ведро краски и немедленно принимайся за работу. Но смотри, голых баб на боеголовке не рисовать, а то в зад её тебе засуну, и будешь так ковылять до самого медпункта!

– Но так нельзя! – чуть не взвыл Бобриков. – Это грубое нарушение правил хранения и перевозки! Ведь может случиться что угодно – от облучения персонала до взрыва!

– Ничего, переживём, у нас ещё есть. Я три штуки заказывал, на пару дней должно хватить.

– Да это просто безобразие! Да что здесь, в конце концов, происходит?! Что за космонавты бегают по всему объекту с пулемётами? И какого чёрта вы притащили сюда термоядерную бомбу?!

– Бобриков, я почему-то перестаю тебя понимать! Ты где работаешь – в армии или балете Моисеева? Скорее всего, второе, так как любой нормальный офицер хорошо знает, для чего нужны бомбы! Поясняю для разных подозрительных танцоров: их применяют, когда надо что-нибудь взорвать. И вообще, ты мне надоел со своими дебильными вопросами! Липнешь, как продажная баба! Ещё раз пристанешь – оторву паршивый язык и засуну прямо в задницу! Да-да! Предвижу твои очередные возражения. Ты, конечно, считаешь, что, будучи к тому времени заполненной печатной продукцией, она не сможет его вместить? Даже не сомневайся, у такого балетного танцора, как ты, для такой мелочи в раздолбанной жопе всегда найдётся подходящий уголок.

Чапая в Ордене уважали за быстроту и неудержимый напор, но работать с ним мало кто соглашался по своей воле. Неудивительно.

Вертолёт осторожно облетел деревню по кругу, медленно снижаясь к небольшой посадочной площадке. Кошкин внимательно вглядывался в скопище потемневших домишек, выискивая малейшие признаки жизни. Не найдя никаких следов практикантки, он, согласно совету Клеща, повернул, к Беловодовке – ближайшей деревне. В прежние времена тут располагался большой рабочий посёлок, в местных штольнях добывали смертоносный уран. Но пришли тяжёлые времена перемен, стратегический элемент стал не нужен, да и рудные жилы сильно истощились; жизнь здесь быстро угасла. Свой век остались доживать несколько стариков и старух, не пожелавших перебираться в город, хотя, по закону, им почти честно выплатили компенсации. Сейчас в умирающей деревне обитало менее десятка человек, большая часть домов пришла в полный упадок, чернея дырами провалившихся крыш.

Спецназовец, выглядывающий в щель приоткрытой двери, повернул к Олегу лицевую пластину чёрного шлема, отрицательно покачал головой. Кошкин пожал плечами и крикнул пилоту, всё время забывая, что ларингофоны не переносят сильного напряжения горла:

– Коля, как там?

– Не знаю, – прохрипело в наушниках. – Будто вымерли все. Я тут бывал не раз, к вертолёту обычно хоть кто-нибудь всегда выскакивал. Для них это целое событие.

– А где они живут?

– Да по всему поселку рассыпаны, нет чтобы в одну кучу собраться. Вон, смотри, впереди, дом с нормальной крышей. Наверняка кто-то там обитает.

Внезапно спецназовец резко дёрнулся, упирая в плечо демпферную скобу приклада. В следующий миг с воем заработал его огромный «Тайфун», за одну секунду выпуская семнадцать миниатюрных двенадцатимиллиметровых ракет.

– Уходим! – истошно заорал Кошкин.

Машина дрогнула, плавно заваливаясь на бок, с надрывом взревела двигателями, жалуясь на плохое обращение с заслуженным ветераном. Спецназовец едва удержался на полу, цепляясь за дверь своей ступнёй и не прекращая поливать короткими очередями одному ему видимую цель. Олег бросал в ту сторону напряжённые взгляды, но тщетно: сравниться с натасканным зрением опытного бойца, усиленным хитроумной электроникой шлема, было попросту невозможно.

Вертолёт быстро оставил деревню позади, ложась на обратный курс. Спецназовец плотно захлопнул дверь, сменил в своём оружии опустевшую кассету. Кошкин даже не стал пробовать до него докричаться – псевдохитиновый боевой скафандр нельзя было подключить к бортовой переговорной сети старенького вертолёта. Что ж, на земле они узнают всё, что там увидел этот опытный боец. Но одно Олег понял чётко: людей в Беловодовке больше нет, этот населённый пункт человечество потеряло.

Бывалый пилот выжимал из старенькой машины всё, что возможно, земля отдалялась с огромной скоростью. Далеко внизу промелькнула сдвоенная вершина высокого гольца, Кошкин расслабленно откинулся на спинку кресла, решив, что на этот раз пронесло, ведь ещё минута, и они бы сели в Беловодовке. В этот момент всё и случилось.

Сперва вертолёт сильно вздрогнул, в следующий миг салон осветила яркая вспышка, по ушам, скручивая мозги, ударил страшный, какой-то металлический визг, отдающийся вибрацией во всех костях. Крича от нестерпимой боли, Олег развернулся, увидел жуткую картину: безголовое тело спецназовца терзало что-то мерцающее, круглое, состоящее сплошь из разноцветных когтей. Кошкин, тихо зарычав, оскалил зубы, странным образом почувствовав на себе какой-то далёкий, но одновременно очень близкий злобный взгляд.

– Да что это такое?! – истошно вскричал перепуганный пилот.

Олег не ответил. Выхватив из-за пояса тяжёлый пистолет, он выстрелил, но по неопытности позорно промазал; разорвавшаяся пуля проделала в днище отверстие с крупный апельсин. Мерцающий агрессор стремительно подлетел к потолку, хищно крутанулся, явно намереваясь атаковать новую жертву. Едва удержав мощное оружие после чудовищной отдачи, Кошкин вернул его в боевое положение, крепко зажмурился, понимая, что сейчас этот летающий кошмар ринется на него, и начал поспешно выпускать пулю за пулей, перестав терзать спусковой крючок только после опустошения обоймы. В себя он пришёл от сухих щелчков курка и только тогда понял, что стрелял, не открывая глаз.

Подняв веки, Олег увидел, что весь салон забрызган противными желтоватыми кляксами, по нему гуляет ветер из многочисленных пробоин, разнося противный сернистый запах. Только тут Кошкин осознал, что остался жив; ему захотелось закричать от радости. Он стремительно повернулся к пилоту:

– Коля, поскорее уноси нас отсюда!

Обернув к нему помертвелое лицо, пилот снял наушники и почти спокойно заявил:

– Кажись, приехали!

– Куда приехали? – удивлённо воскликнул Олег и только тут понял, что вокруг царит почти полная тишина, немыслимая в этом грохочущем вертолёте.