Владимир Кусакин - Все равно!

— Помню конечно!

— Их район и не узнать теперь, как мужики пить перестали. Опять что-то вроде колхоза организовали. И откуда что взялось? А Михалычу персональную дорогу заасфальтировали, чтобы ездил на твоём «Москвиче», уж больно он добитый.

А это кто у нас такой бравый, да ещё и раненый? И почему эти двое на лошадях едут?

— Так пришли уже, верёвку не забыл? Кстати, куда ты тех двух дел?

— В муравейнике сидят.

У идущего впереди господина Чжи дрогнула спина.

Вдали захлопали выстрелы. Видимо кто-то из бежавших не сдал оружие.

— Ваши? — спросил Карась у Андрея.

— Наши! — ответил тот.

— Гляди какой стойкий оловянный солдатик! — восхитился Карась. — Наши! Там наши, тут не наши…

— А мы где?

— Где, где? В… в… в смысле посередине. Ни вашим, ни нашим!

— А почему?

— Многие знания, кадет, — многие огорчения.

— Вы все психи! — сказал Мишка.

— Можно я ему рот заткну? — спросил Карась.

— Он пленный, будет ещё жаловаться на несоблюдение Женевской конвенции.

— А мы что, присоединились?

— Ага, ещё сорок девятом году.

— Жаль что я тебя раньше не поймал. — сказал Виктор Мишке. — И толстого китайца тоже.

Он совершенно игнорировал Фёдора, но всё время контролировал его движения.

— Я спускаюсь первым, потом Андрей, затем все остальные, в любой последовательности, Карась замыкающий.

Я скользнул вниз на несколько сантиметров, задержался и добавил:

— Очень советую, у кого ещё осталось, положить оружие здесь на травке.

Моя память восстанавливалась с каждой секундой.

"Охраняй здесь, пока", это ведь я сказал, когда уходил отсюда?

— Ты, ты! — заверещал Она над ухом, — Ты сам вспомнил, без воды. Твоя память хранилась всё это время здесь!

Я вошёл в пещеру. По прежнему струящийся по стенам свет, который давала подрагивающая вода в казане.

— Пей! — сказал знакомый голос. Я оглянулся. Никого не было, только снаружи пыхтел Андрюша.

— Тяжело ему с простреленным плечом. — подумал я.

— Он справится.

Я подошёл к казану, опустился на колени и припал к невероятно освежающей и вкусной воде. Я опять тонул в ней, и всё вокруг было пронизано разноцветными нитями данных, абсорбируемых водой с начала. Начала всего.

— Достаточно. — сказал голос, — Ты уже выпил всё, до дна.

— Как до дна? Я не вижу его! — ответил и понял, что невозможно выпить океан. Никто не может стать богом. Просто я получил что потерял, плюс то, что мне дали.

— Спасибо!

Я разогнулся. Казан был по прежнему полон. Хотя, какой же это казан? Хранилище памяти. Полностью автономное, способное защитить себя и владельца. Оно знает всё!

— Нет Жека, никто не знает всего. В этом и заключена прелесть бытия.

Я повернул голову, Андрей смотрел на меня умоляюще.

— Не сходи с ума, миленький Шаман! — крутилось в его голове.

— Пей солдат! — я зачерпнул пригоршню и протянул ему. Андрюша припал к моим ладоням и сделал маленький глоток. В это же мгновение чья-то рука оттолкнула его.

— Дай мне тоже! — Китаец тянулся к воде, его глаза блестели ненормальным светом. — Я поверил древней легенде и оказался прав! Вечная жизнь! Живая вода! Мы поделимся, Самурай. Мы вдвоём будем владеть миром!

Удар сзади свалил его на землю. Мишка сидел на нём и орал:

— Китаёза поганая, миром ему повелевать захотелось! Жека, не слушай его! Мы вместе…

— Пойдём Андрей отсюда. — сказал я, поворачиваясь к выходу.

В это время тёмная фигура закрыла проход.

— Вот теперь я с тобой разберусь! — голос Фёдора был угрожающим, в руке он держал пистолет. Мой ТТ, не иначе. Я бы не успел остановить его, установка работала на упреждение. Молния безболезненно пронзила меня и Федя осыпался мелкой пылью на пол.

— Однако! — сказал я по привычке, ощупывая грудь.

— Что это было? — Андрей сидел привалившись к стене.

— Концентрация энергии в заданной точке. Его просто распылило на атомы.

Карась спрыгнул на площадку перед пещерой и заорал:

— Эй Жека, у вас всё в порядке?

— В порядке, в порядке…

Я обернулся. Растерзанный труп китайца, Мишка склонившийся над водой…

— Не пей! — закричал я.

Мой бывший друг обернулся, оскалив зубы и сделал первый глоток.

Несколько минут спустя, мы всё так же стояли вокруг, и смотрели на то что от него осталось. Вся штука в том, кто кого пьет. Ты воду, или вода тебя.

— Ты знал с самого начала. — сказал Карась, его рот кривился. — Ты устроил всё это! Какая же ты сволочь, Жека Самурай!

— Хорошо, я знал. Я не знаю откуда знал, но ты прав. Многие знания — многие печали. Это сказал ты, и это правда. Только исполни мою просьбу, больше я ни о чём не прошу.

Я понимал что теряю друга, уже потерял. Он думал что я схитрил, и расправился со своими врагами чужими руками, а для Карася с его представлениями о порядочности, это было неприемлемо.

— Говори! — сказал он.

— Я открыл новую фирму, называется «Лето», ты директор. Бумаги и всё остальное возьмёшь у Петровича. Деньги здесь. — Я протянул ему банковскую карту. — Кадету устроишь перевод к себе, возражать не будут, у нас контракт с Министерством Обороны. Лейтенанта Митрохина и его орлов возьми к кузнецу, пусть отвадит их от водки. А потом в наш центр, учиться. Нечего им дурака валять. Сделаешь?

Карась молча кивнул. Они ушли, а я остался. Проходили дни, потом месяц и скоро я сбился, предпочитая об этом не думать. Изредка я вылезал наружу и бегал по тайге, в надежде поймать зазевавшихся обитателей себе на обед.

Потом наступила зима, а боль не проходила. Я понял, что двигало мной. Ожидание чуда? Что явится добрый дядя и оживит Ольгу? Глупец. Теперь меня покинули все, даже Она. И ещё, мне не хотелось видеть людей.

В начале декабря, когда мороз начал рвать кору зазевавшихся деревьев, и по-над рекой стояли ломкие туманы от многокилометровых на перекатах полыней, я услышал крики о помощи…

Упряжка собак провалилась под лёд. Нарты и голова человека цеплявшегося за них ещё были видны на поверхности, но это было дело секунд. Ледяная вода несущаяся с гор засасывала всё живое под лёд, а у меня не было ничего, что я смог бы протянуть ему. Искать что-то уже не оставалось времени.

Я прыгнул к нему в воду, подняв фонтан брызг, которые застывали ещё в воздухе, и падали с шорохом рассыпанной дроби.

— Хватайся за меня!

Он схватился, не раздумывая ни секунды о том, что я собираюсь делать.

Глубоко вздохнув я дал течению утащить нас на глубину. По карайней мере здесь было теплее, чем снаружи. В равнинных реках вода в сильные морозы становится тяжёлой и тёмной. Она всегда напоминала мне глицерин покрытый льдом. Иное дело на горных речках, так же как и летом, вода сверкает бриллиантами, даже под хмурым низким небом. У него начались судороги меньше чем через сорок секунд, видимо обессилел от страха, и не смог удержать достаточно воздуха в лёгких. Было бы ошибкой думать что лёд такой же гладкий с обратной стороны. Я был внизу, а он рвался наверх. Его начало ударять головой о подводные наросты, он обмяк.