Владимир Кусакин - Все равно!

— Красивой?

— Ты будешь считать её самой красивой женщиной на свете, и все будут тебе завидовать. Все, кроме Франца и меня.

— Так нечестно. — сказал Игорь, — Почему это вы не будете?

— Хотя бы потому что у нас будут свои жёны — самые красивые женщины.

— А что я буду делать?

— Это секрет! Где мои штаны? Нас самолёт ждёт!

— Они говорят что до прибытия комиссии нам надо ждать здесь.

— Кто говорит?

— Первый секретарь посольства.

— Ты мой нож из этого дурака вытащил?

— Ага, вот он. — Игорь достал из под рубашки мой кинжал.

— А пистолет?

— Отобрали, пули им понравились. Урановые сказали, очень вредно для моего здоровья, и забрали.

— Ага! — я огляделся по сторонам, что бы такое приспособить, как оружие? — Хватай телевизор и пошли.

Я выдернул шнур из розетки и показал без слов что нужно делать. Наверняка комната прослушивается, так зачем им рассказывать?

Подошёл к двери, подёргал ручку. Заперто.

— А ты как сюда попал?

— Через крышу и в окно …

— Открыть сможешь?

Дверь была массивная, с усилителем. Даже Игорю понадобилось три удара чтобы вышибить её наружу, хотя она и открывалась внутрь.

Есть такая шутка у аэродромной обслуги.

Вопрос: В какую сторону заворачиваются гайки?

Ответ: В любую, только давить покрепче надо.

Мы вышли в совершенно пустой коридор. На тумбочке около столика медсестры стоял телефон, и висел список номеров сотрудников посольства.

— Давай говори! — я набрал номер первого секретаря и приложил трубку к уху Игоря.

— Он сбежал! — заунывным голосом сказал он, — Вам надо скорее придти. Скорее!

Я положил трубку. Мне не нравятся пустые коридоры. Они таят в себе что-то очень нехорошее. Если уж я им нужен, почему не охраняют? Потому и не охраняют, что я им совсем не нужен. В любом случае надо рвать когти. Мы подошли к двери на лестницу, эта была покрепче. Сталь покрытая пластиком под дерево.

— Встань с той стороны и приготовь свой телевизор.

Это была очень большая деревянная коробка килограммов под сорок и называлась «Рубин» 1981 года выпуска.

Внизу послышалось хлопанье дверей.

— Кто входит первым? — спросил я у Игоря.

— Охранник.

— Вторым?

— Босс.

— Третьим?

— Опять охранник.

— Ты читал "Понедельник начинается в субботу"?

— Ещё охранник… То есть читал.

— Тогда, в таком вот аксепте. — сказал я голосом Выбегаллы.

Дверь с усилием распахнулась и молодой охранник вошёл. Я схватил его за шею левой рукой и сделал разворот направо, чтобы он ударился головой о стенку.

В это время Игорь схватил второго, а им оказался первый секретарь товарищ Мороз В.А. и намотав ему электрошнур вокруг шеи, повесил это чудовищное изобретение безвестной группы инженеров ему на спину.

Третий товарищ застыл на площадке с пистолетом в руках. Стрелять было не в кого, коридор был пуст на всём протяжении, пока Игорь не вытолкал нашего заложника из-за двери в проход.

— Зусмана узнаёшь? — спросил он грозно.

— Какого Зусмана? — спросил оторопевший охранник.

— Такого, Мороз по-еврейски Зусман.

— А вы что, из Моссада? — спросил охранник упавшим голосом, по всему он не был профессионалом, просто в связи с нехваткой людей это была его очередь дежурить.

— Нет, мы из Тель-Авива, — сказал я появляясь. — Его зовут Моня Гитлер, а меня Абу Нассал, сейчас мы пойдём, ты нам ворота откроешь. Только пистолет отдай, а то вдруг несчастье какое, мамочка плакать будет.

Он без слов отдал оружие, интеллигентно шаркнул ножкой и сказал:

— Пойдёмте … — потом обернулся и спросил:

— А что вы собираетесь делать с товарищем Зус …, то есть я хотел сказать Морозом?

— Не беспокойся дружище! Мы не очень кровожадные евреи, пару вопросов и мы его отпустим.

Мы спустились на первый этаж. Оказывается это был особняк во внутреннем дворе посольства, от дверей вела заасфальтированная дорожка к задним воротам, которые были распахнуты настежь.

Я подбил ноги секретаря, он уселся прямо на телевизор в проёме дверей.

— Что это значит, тварь? — я ударил его рукояткой пистолета по носу. И понял.

— Беги, объявляй тревогу! — сунул интеллигенту в руку бесполезный в такой ситуации пистолет, и толкнул его в спину.

— Шуми Игорёша! — я вытащил второй пистолет и начал стрелять в воздух. От ворот раздался выстрел, и Зусман подпрыгнув завалился на бок.

В ворота, урча дизелем въезжал грузовик, из под тента которого выпрыгивали одетые в зековские синие бушлаты бородатые моджахеды, разбегаясь в разные стороны, охватывая двор в полукольцо.

— Там где ты — всегда всякое дерьмо! — заорал Игорь, баррикадируя дверь.

— Ты хочешь сказать, это я виноват?

— А кто? Я что-ли? Будущее он видит, не мог посмотреть?

— Я что по-твоему, должен жить в этом будущем и никогда не вылезать? А может быть мне это не нравится, не подумал? Вот сейчас отобьёмся, и вали на все четыре стороны. Не задерживаю!

— Ты что, посмотрел что мы отобьемся?

— Никуда я не смотрел, идиот здоровый! А что, сдаваться будем?

Он только гневно посмотрел на меня, не любим мы сдаваться, готовы всех убить, но не сдаться.

В двери уже начали ломиться.

— По-моему я видел пианино на втором этаже. — сказал я, когда мы бежали по лестнице наверх.

— Ты хочешь чтобы я привязал его на шею одному из них?

Я представил как это будет и засмеялся.

— Нет, мы просто столкнём его вниз по лестнице!

— Ага, — сказал Игорь, — это уже лучше. Только мы его ещё и подожжём.

С поджиганием было плохо, пока здоровый чёрт не взломал дверь, где они хранили всякие вёдра и тряпки. Здесь же была канистра с жидкостью, понюхав которую Игорь сказал что гореть будет. Мы вытолкали пианино на площадку и перевернули кверх ногами вовремя, когда нападающие уже ворвались в дом. Я заорал достаточно громко, чтобы они услышали где мы находимся:

— Суй канистру и поджигай! — Я отвинтил крышку и открытая канистра встала наверх под наклоном, поливая этой дрянью всё внутри, и на пол. Запахло хлоркой.

— Ты что приволок? — спросил я, — Это же не будет гореть! Простая мыльная вода с хлором! У тебя что, нюх отбило?

— Сойдёт для этих! — Игорь махнул рукой и присел: — Толкай!

Пятеро бородачей с автоматами поднимались бегом по лестнице, видимо догадавшись что оружия у нас нет, они совсем не сторожились.

— Сильнее!

Пианино скользнуло по ступенькам и помчалось навстречу своей судьбе. Они сделали один неверный ход. Вместо того чтобы бежать вниз и укрыться за поворотом на площадке между маршами, муджахеддины обстреляли кажущееся таким красивым и лёгким пианино, а передний сделал попытку затормозить его своей рукой. Самый задний метнулся к перилам, то ли перепрыгнуть, то ли в надежде что эта штуковина проедет мимо его, но не успел. Его нога попала под тяжёлую чугунную станину музыкального инструмента фирмы «Заря». Сверху на них тёк хлорный раствор, усугубляя и без того вонючую атмосферу. Он поднимался кверху красивым, почти невесомым паром.