Владимир Зырянцев - Люди Края

Разведчик не успел ответить — его опередили. Один из заключенных, выглядевший сильнее остальных, подошел к двери и спросил:

— Вы из полиции? Вы уничтожили всех этих ублюдков?

— Нет, мы не полицейские, у нас частное задание, — ответил Мельник. — И мы никого не уничтожили, кроме стражника.

— Тогда как вы собираетесь нас отсюда вывести? — спросил человек в камере. — Они нас всех перебьют!

— И вообще, откуда мы знаем, что вы не от них? — поддержал его другой. — Этот Колдун — он мастер на всякие шутки. Может, он решил разыграть представление с побегом?

— Мы теряем время, оставь их, — уже в полный голос сказал Чжан. — Ты же видишь — это рабы.

Разведчик заколебался. В это время из толпы заключенных донесся крик:

— Подождите! Не уходите!

Молодой парень, растолкав сокамерников, приблизился к двери и воскликнул:

— Возьмите меня с собой! Мне все равно, на чем и как отсюда выбраться! Пусть я сдохну, пробиваясь к кораблю, лишь бы не гнить здесь заживо! Отойдите от двери, дайте ему выстрелить! — потребовал он от остальных.

— Я тоже хочу с ними! — воскликнул еще один; раздались и еще голоса желавших освободиться.

— Заткни пасть, щенок! — заорал в ответ первый. — Хочешь, чтобы из-за тебя нас всех потом поубивали? Не отходите, ребята, — обратился он к остальным.

В камере возникла драка. Те, кто рвались на свободу, отталкивали остальных от двери, но они были в явном меньшинстве. Чжан Ванли не стал дожидаться, чем закончится эта сцена. Схватив за руку девушку, он бросился вперед. Мельнику ничего не оставалось, как последовать за ним.

Догнав напарника возле дверей второй обитаемой камеры, разведчик негромко сказал:

— Остановись, или я буду считать, что ты дезертировал из моей армии.

Чжан, подумав, остановился. Тогда Мельник, повернувшись к обитателям камеры, резко приказал:

— Всем отойти от двери! Дальше, я сказал, в угол!

И когда заключенные выполнили приказ, он выстрелил в замок и распахнул дверь.

— Мы бежим отсюда, наш корабль ждет неподалеку, — объяснил он недоумевающим узникам. — Но добраться до него трудно. Кто хочет, может идти с нами.

Выбравших свободу оказалось большинство: разведчик насчитал двенадцать человек. В камере остались шестеро.

До лифта они добрались беспрепятственно. Когда проходили мимо останков вадрана, бывшие заключенные прижались к стене — даже мертвый, симбик внушал им ужас.

Когда все набились в кабину, Мельник нажал кнопку не верхнего, а самого нижнего яруса.

— Нам нужны скафандры, — объяснил он прижатому к нему Чжану.

— Я понял, — отвечал тот. — Но мы не успеем. Лифт остановился на нижнем ярусе, и в этот момент воздух наполнил высокий, на пределе слышимости, звук. Люди дружно прижали ладони к ушам, защищаясь от него. Чжан и Мельник переглянулись.

— Это стражник, — сказал китаец. — Все же мы его не добили.

Да, это был вадран. Мозг его был мертв, но нервная система еще хранила обрывки программы. И когда враги прошли мимо, вызванного их шагами колебания пола хватило, чтобы сердце сделало еще два последних удара, горловые мышцы сжались и подали сигнал тревоги. Сигнал вышел короткий, слабый (от сильного крика вадрана люди глохли и теряли сознание), но его услышали. На всех ярусах, во всех помещениях базы, вплоть до самых дальних отсеков, все оторвались от своих дел. Люди, работавшие в тоннелях или в оружейных мастерских, скорчились, зажав уши. А бойцы Леона Норвика, оставив свои дела, поспешили на боевые посты. Потому что этот сигнал означал, что на базу проникли враги. Повсюду блокировались открытые двери, с потолка опускались дополнительные переборки.

Свет в лифте погас, двери, начавшие открываться, пошли обратно. Чжан и Мельник отжали их и дали остальным выйти. Но было ясно, что воспользоваться лифтом больше не удастся. Даже если они добудут скафандры, добраться до выхода с базы уже не смогут. Тогда Мельник принял новое решение.

— Здесь должны быть ангары и стартовая площадка, — сказал он Чжану. — Нам надо их найти.

— Мы не успеем вывести корабль из ангара и заправить, — ответил китаец. — Только если есть готовый.

— Значит, нам нужна площадка, — заключил Мельник. Обернувшись к Гану, он распорядился: — Ищи стартовый комплекс. Там должно пахнуть металлом, дейтерием, сжатым…

— Я знаю запах корабля, — оборвал его Ган и, покрутившись на пятачке перед дверями лифта, устремился в левый коридор, уходивший наклонно вниз.

По дороге им встретились две развилки, которые Ган уверенно преодолел, и три переборки, которые напарники разбили выстрелами бластеров. За последней переборкой перед ними открылся стартовый комплекс. Посреди него на пандусе стояла ракета. Пассажирский люк был закрыт, но грузовой и технический стояли настежь. Разноцветные провода тянулись из ее корпуса к энергощиту и стоявшим у стен компрессорам. На полу возле дюз высились баллоны с кислородом, огромные емкости с водородом, коробки с едой и боеприпасами: как видно, корабль только начали снаряжать.

— Кто смыслит в технике — туда! — приказал Чжан бывшим заключенным, указав на компрессоры. — Включайте и заправляйте! Остальные — на погрузку!

Затем, повернувшись к Мельнику, он тихо добавил:

— Я отправлюсь искать диспетчерскую. Если не откроем люк, — он кивнул вверх, где виднелась закрывавшая потолок стальная плита, — не сможем взлететь.

— К дьяволу диспетчерскую, — ответил разведчик. — Здесь должен быть выносной пульт. На старте всегда бывает.

Они обошли вокруг ракеты, и в углу Мельник увидел выступающую из стены панель.

— Вот и он, наш электронный друг, — весело сказал Питер. Как всегда в минуту большой опасности, он испытывал возбуждение, заставлявшее его улыбаться и отпускать шуточки. Ган давно привык к этой его манере.

— Тут должны быть секретные коды, без них люк не открыть, — мрачно заявил Чжан.

— А как же, обязательно есть! — с энтузиазмом согласился Мельник. — Иначе было бы неинтересно. Вы грузитесь, запускайте двигатели, а мы с Ганом тут немного поколдуем.

Ответа Чжана Ванли он уже не слышал. Он закрыл глаза, отключил слух, забыл обо всем, сосредоточившись на тех невероятно слабых сигналах, которые сохранила клавиатура панели. Водя над ней ладонями, он пытался уловить эти сигналы. Клавиши, которые нажимали наиболее часто, хранили память об этих прикосновениях — ведь любая вещь хранит память о том, что с ней делали. Надо лишь уметь читать эти сообщения. Мельник умел. Спустя некоторое время (он не знал, сколько) он уже точно знал, сколько раз пользовались каждой из клавиш. Тогда он отсеял команды, используемые при каждом запуске и известные всем, и выявил то, что не входило в стандарт. Символов было немного — всего семь. Еще какое-то время ушло на то, чтобы расставить их в правильном порядке, и можно было нажимать «ввод».