Игорь Недозор - Гарнизон

«Составлением» — это, пожалуй, громко сказано. Васильевский всего лишь добавил к обычным буквам десять значков местного слогового письма для обозначения звуков, неизвестных в русском, да снабдил каждый значок изображением животного или предмета, на него начинающегося, вот и вся азбука. Но именно ее стали изучать с нового учебного года в обеих городских школах.

— Вот вы зря говорите, что все это ерунда, — вздыхал агроном Борис Загородний. — Возимся мы, возимся с этой резиной, корешки эти — сагыз поганый — выжимаем и выпариваем, ночей не спим, в архивах роемся, а между прочим, запомнят-то не нас, а Васю — его азбуку будут и через тысячу лет изучать.

— А без нашей резины, — буркнул химик Степан Стойкий, — машины уже через год встанут. Ну и рассуди, кто полезнее?

— А я так скажу: Володька, между прочим, зря на этом алфавите зациклился, — рассудительно изрек Петр Пустынный, по прозвищу Петюня. — Дело оно хорошее, но его мало: нужно тут книгопечатанье внедрять. Потому, как говаривал наш профессор Фридман, книгопечатанье — это величайшее изобретение рода людского, наряду с колесом, огнем и выплавкой металла. Оно-то цивилизацию и перевернуло!

— Так вроде ж тут есть какое-то? — подал голос Павел Хромов, астроном. — Мне тут привезли местный звездный каталог — Гордур все никак не переведет. Так он напечатан, хоть и скверно.

— Да знаю, — махнул рукой Петр. — Вырезают, как наши древние китайцы, целиком на досках и штампуют — замудохаешься, пока свиток один выпустишь. Нормальную печатню нужно делать, с литерами, с наборной кассой. Бумагу тут делать умеют, так что… Книга — это рычаг, которым можно перевернуть мир, — важно поднял он вверх указательный палец. — Не зря всякие мракобесы с ней боролись, да печатников первых на кострах жгли!

— Складно говоришь! — преувеличенно восхитился историк Вадим Резник. — Слушай, ну все-то ты знаешь, умник! Давно хочу тебя спросить: и за что только тебя, такого умного, выгнали из института?

— За аморалку, — ответил Петюня и грустно уточнил: — К доценту по пьяной лавочке приставать начал.

— Ййоо!! — синхронно издали неопределенный звук Вадим и Павел, только что не открыв рты от изумления.

— На дне рождения, — продолжил между тем Пустынный. — Пригласили меня к профессору Фридману, я и выпил крепко. Не знаю даже, как вышло, целоваться полез к доценту Поричкиной да еще блузку расстегнул. Хорошо хоть юбку не успел задрать, а то исключением не обошлось бы…

— Тьфу ты! — сплюнул Вадим. — А я уж подумал…

Он не стал уточнять, что именно он подумал, все и так было ясно.

— Старушку-то инфаркт не хватил? — усмехаясь, спросил кто-то.

— Какая старушка? — пожал плечами бывший филолог. — Ей всего тридцать три года было; разведенная, ребенок. Про нее говорили всякое, ну я и подумал…

— Ага, подумал он! — хохотнул Стоцкий. — Понятно, чем ты думал! Известно, какой головой думает наш брат в такой момент!

— А вот и нет! — не согласился Резник. — Петр-то наш Германович как раз думал, чем надо! Думал небось, что теперь все экзамены будет сдавать в постели у доцентихи!!

— Вот потому-то у нас наука и отстает от американцев, — рассудительно указал Борис, — что мы зачеты с экзаменами пытаемся сдать в обход правил.

— Да ладно, отстает, — заступился за отечественную науку Хромов. — Это все разговорчики.

— А почему тогда у нас нормальный магнитофон сделать не могут? — едко осведомился Загородний.

— Еще спроси, почему нормального лекарства от насморка до сих пор не изобрели?

— Ты лучше скажи, отчего средства от похмелья до сих пор не изобрели?! — воскликнул математик ефрейтор Круглов. — Почему эти умники нормальным мужикам помочь не хотят?

— А чего? — нашелся Павел. — Ты рассолу попей — лучше этого все равно ничего не придумаешь…

Запнувшись, он вскочил, и примеру его последовали остальные — в дверях появился Макеев в сопровождении Вечного.

— Ну что, товарищи прохфэссоры, — иронически начал майор, садясь. — Все гогочете так, что на полгорода слышно? А дело делать кто будет? Науку и прогресс двигать? Вы, между прочим, паек по высшему разряду получаете, отборное вино из государственных погребов жрете, да еще жалованье платят. По три монеты в месяц! И где результаты? Вот даже товарищ Вечный на вас жалуется! Может, вас монет лишить? А то сил слишком много на веселых девок уходит?

— Обижаете, товарищ председатель городского Совета! — поднялся Круглов. — Вот!

И жестом фокусника вытащил из-под стола обтянутую сафьяном коробку, водружая ее перед Макеевым. — Заказ партии и правительства выполнен!

— Ну, зачем так официально? — поморщился Александр.

С любопытством заглянул внутрь и увидел закрепленную на полированной сосновой дощечке солидную катушку тонкой медной проволоки, намотанную на вырезанный из коры горного дуба цилиндрик. В катушку упирался гнутый медный стерженек с набалдашником резной кости, закрепленный на дощечке медной заклепкой, на которую в свою очередь была насажена рамочка из такой же проволоки. В гнезде, закрепленный застывшим копытным клеем, тускло поблескивал серый кристалл.

Все это дополнялось проводом в лакированной суконной оплетке, один конец которого крепился к катушке, а на другом сидела увесистая обтянутая кожей корзинка.

— Прошу любить и жаловать! — жестом фокусника Круглов воздел указательный палец к трещиноватому потолку. — Командование заказывало надежное средство связи — и вот оно. Детекторный приемник Октябрьск-1. Хочу особо отметить, товарищ Макеев, все сделано исключительно из местных материалов. Проволока вытянута в наших Артмастерских почтенным Эгорио из красной меди, кристалл — сульфид свинца из местных свинцовых рудников.

— И наушники? — подозрительно спросил майор.

— Так точно, — отрапортовал вступивший в разговор Вадим. — И железо сами намагничивали, и мембрану подбирали — слюда в дело пошла… И все — сами!

(Тут он слегка погрешил против истины, ибо в работе над этим чудом техники им здорово помог бывший сослуживец по хозроте Вениамин Иртенин — на гражданке радиолюбитель, ныне трудившийся в магической школе у Артема Серегина.)

— Вот с этой антенной, — указал он на стоящий в углу шест с натянутой на раму паутиной проволоки, — аппарат спокойно ловит наши стандартные армейские радиостанции на сто или сто двадцать кэмэ! По крайней мере, дозор у Трех Скал принимал наши передачи. Сейчас экспериментируем с ртутной антенной — при удаче радиус уверенного приема возрастет до тысячи.

— Понятненько… — удовлетворенно протянул Макеев. — А как с передатчиками?

— Вот с этим хуже, — нахмурился Резник. — Сами понимаете, Александр Петрович, ни ламп, ни транзисторов мы делать не можем, а схему искровой рации никто толком не вспомнил. Но мы работаем…