Уильям Форсчен - Смертельный гамбит

— Я уверена, Зола этого не допустит, — сказала Блэки.

— Конечно же нет. Зола и некоторые из его друзей говорят об открытом восстании. Они собираются отказаться перевести собственность на новых владельцев, по-прежнему удерживая на него права,

— Но как же Надзиратели? Они наделены практически безграничным могуществом.

Курст только пожал плечами.

— До тех пор, пока социальный порядок остается нерушимым, они мало что могут сделать. Я уверен, эти Надзиратели не станут разрушать целые миры только для того, чтобы получить свой выигрыш.

— Будем надеяться, но что еще тебе удалось узнать?

— Я подслушал разговор Золы с другими кохами.

По мере того как их дела становятся хуже, они допускают все больше просчетов в системе безопасности. Короче говоря, Зола заявил, что там, внизу, у него до сих пор есть свой агент, и можно устроить так, чтобы Сигма убил Элдина и Габлону.

— Что?! Сигма давно мертв, и его гафы перешли на службу к Элдину.

— Но если один из гафов Сигмы убьет кого-либо из тех двоих, то убийство будет отнесено на счет Сигмы, даже несмотря на то что он мертв уже почти целый месяц.

Блэки отвела взгляд от Курста и посмотрела на экран, где появились последние новости с биржи.

Интенсивность торговли за последние пять дней заметно снизилась. Опционы на некоторые билеты уходили почти за полную стоимость выигрыша, достигавшую пяти миллионов при размере первоначальной инвестиции всего лишь в один катар. Все билеты со ставками на смерть Элдина и Габлоны от рук местных жителей исчезли с рынка еще пять дней назад, и их владельцы рассчитывали теперь только на причитающийся им выигрыш.

— На рынке не так уж много билетов с интересующим нас исходом, — сказала Блэки.

— Купи их, — резко бросил Курст. — Зола до сих пор нас не подводил. Он приложит все усилия для того, чтобы игра закончилась с нужным для него исходом.

— В данный момент полный опцион до конца игры на один билет стоит сорок пять тысяч.

— Купи их все, — сказал Курст.

— Послушай, мы уже заработали несколько сотен миллионов, — возразила Блэки. — Давай оставим то, что имеем, и выйдем из игры, пока не поздно.

— На наши деньги мы сможем купить более шести тысяч опционов, — сказал Курст, произведя в уме быстрый подсчет. — Располагая подобной информацией, мы превратим их в тридцать биллионов. Если дело выгорит, мы будем кохами, подумай об этом!

Блэки внимательно посмотрела на Курста, пораженная произошедшей с ним переменой. Всего лишь месяц назад это был типичный ученый, целиком сосредоточенный на своей любимой теории вероятности и развлекающий себя только игрой с цифрами. Но теперь он стал напористым и стремительным, как опытная биржевая акула, почуявшая новую сделку, которая способна принести богатство, превосходящее все самые смелые мечты.

— Мне все равно не по душе твоя идея, — мягко возразила Блэки.

— Сделай это! — воскликнул Курст. — Сделай это, и мы будем кохами, обладающими несметным богатством!

Блэки на некоторое время задумалась, остановив на нем внимательный взгляд. Наконец, молча кивнув, она покинула офис и прошла на биржу. Через несколько минут стоимость билета, содержащего исход с гибелью Элдина и Габлоны от руки Сигмы, возросла до шестидесяти тысяч и продолжала подниматься в цене.

Сидя в одиночестве на берегу ручья, издающего мягкие журчащие звуки, Оиси омывал водой свои раны. На окружавшем его лугу, сплошь покрытом похожими на орхидеи цветами с бутонами в целый обхват, царило настоящее буйстве красок, а пьянящий аромат напоминал ему о цветущей на родине сакуре. На вечереющем небе играло зарево заката, словно бы забирая краски у цветов и окрашивая ими облака.

Но Оиси этого не замечал. Погруженный в свои мысли, он промыл водой порезы, после чего поднялся на пригорок. Взяв у одного из своих людей иголку и нитку, он начал накладывать швы на длинный порез от удара кинжалом, протянувшийся по плечу. Он почти не чувствовал боли; он давно научился ее контролировать, думая о посторонних вещах. Но мысль, сидящая у него в голове, ранила гораздо больнее, чем острие иглы.

Он не смог защитить своего господина.

Он стоял наготове с натянутым луком и наблюдал за тем, как его господин идет в приготовленную для негр ловушку. Когда треснула первая веточка, он еще туже натянул тетиву, прицелившись точно в сердце гафа в красном балахоне.

Нападение было внезапным.

Всего лишь мгновением раньше на лесной тропе никого не было, за исключением двух чужеземцев и гафа. Но вот за какую-то долю секунды ее наводнили десятки фигур в желтом, полностью скрыв из виду Элдина и Габлону. В первое мгновение он подумал, что, несмотря на заверения Мари о нерушимости данной клятвы, Наргла все же их предал. Но у Нарглы не было ни малейшего шанса остаться в живых, Оиси видел это.

С яростным воплем он выпустил стрелу, а затем, отбросив в сторону лук, повел своих людей в атаку в отчаянной надежде на то, что ситуацию еще можно спасти.

Но им заступил дорогу отряд желтых, по всей видимости полных решимости умереть, чтобы предоставить другим возможность бежать.

Оиси снова вернулся к раненому плечу. Сделав последний стежок, он затянул на нитке узел и перекусил ее зубами.

Получив первое ранение, он сразу же счел себя мертвым, поскольку не сомневался, что яд скоро окажет, свое смертоносное воздействие. Эта первая рана привела его в дикое бешенство, и, зарычав от ярости, он начал прокладывать себе путь сквозь ряды желтых, нанося удары налево и направо своим длинным мечом.

И все же желтые сдерживали его стремительный натиск. Как только один погибал, другой вставал на его место. Все это время поверх голов противников Оиси видел группу людей, увлекающих Элдина и Габлону в темноту.

Наконец с громким возгласом он уложил последнего желтого. Кровь брызнула Оиси в глаза, когда он отрубил ему руку резким взмахом меча снизу вверх, а затем ударом ноги отбросил в сторону кричащего человека, предоставив остальным возможность его добить.

Приблизившись к Наргле, он остановился.

Элдин к Габлона исчезли. Он слышал, как похитители с треском пробираются через заросли, и бросил своих людей в погоню, ожидая каждую секунду, что сейчас свалится бездыханным от действия яда.

Справа до него донеслись крики; красные, вырвавшись из укрытия, спешили на помощь своему предводителю.

Осталось сделать еще одну вещь, подумал Оиси с внезапной ясностью, избавившись от приступа всепоглощающего гнева. Повернув назад, он схватил тело первого подвернувшегося под руку

желтого, подтащил его к Наргле и бросил рядом. Упершись ногой в грудь гафа, он вытащил из его груди стрелу, а затем, взяв кинжал из руки желтого, вонзил лезвие в отверстие раны. По крайней мере, это должно было дать красным пищу для размышлений. Затем, повернувшись, он бросился в лесную чащу в то самое мгновение, когда первый красный появился на тропе, спеша на помощь своему мастеру.