Уильям Форсчен - Реванш императора

Не то что бы он испытывал угрызения совести. После всего, что сотворил с ним Габлона, он имел полное моральное право нанести ответный удар. Вопрос был только в том, куда именно его нанести. Зола Фалдон публично поклялся, что он не имеет к Корбину никакого отношения. Его примеру последовали другие кохи, чьи интересы прямо или косвенно совпадали с устремлениями толстяка. Оиси призывал Элдина не верить их лживым заверениям, но у него не было доказательств, только подозрения, и бывший васба так и не смог заставить себя решиться на рейд по контролируемым ими территориям. Его прежняя профессия и сопряженный с ней кодекс чести слишком глубоко пустили корни в душе. А одним из основополагающих принципов этого кодекса был абсолютный запрет на использование в Играх невинных и ничего не подозревающих обывателей. Поэтому Элдин даже не стал принимать во внимание в качестве улики неизвестно кем присланную видеокопию, на которой

Зола и еще дюжина подозреваемых в сотрудничестве с агрессором кохов были засняты на борту яхты Габлоны.

Другая проблема состояла в том, что Корбин каждый раз умудрялся с лисьей ловкостью заметать следы. Потеряв все свое состояние в предыдущей Игре, он, по сути, ничем больше не рисковал. У него не было дома или другой недвижимости, которая могла бы служить в качестве цели. Ходили слухи, что где-то на задворках галактики он устроил себе базу, но последующее расследование показало их полную беспочвенность. То есть база у него, конечно, была, но ее местонахождение постоянно менялось. Однажды он на короткое время использовал для этой цели даже Колбард. Но кроме этих противоречивых сведений ухватиться больше было не за что. Складывалось впечатление, что они имеют дело с неуловимым призраком, каждый раз после очередной вылазки ускользающим в неведомые глубины космоса. Только это был очень хитрый призрак. Сам не показываясь на глаза, он в это же время со сверхъестественной прозорливостью угадывал или оказывался в курсе всех передвижений и замыслов противника.

Во всяком случае, до сегодняшнего дня.

— Снаряд вошел в верхние слои атмосферы, — доложил Оиси; в голосе самурая чуткое ухо без труда уловило бы нотки торжества.

Огненная полоса прочертила закатное небо над увеселительной планетой, находящейся во владении крупной корпорации, занимающейся шоу-бизнесом, казино и прочими вещами, придуманными для развлечения богатых бездельников. Возглавлял корпорацию Хоббс Габлона.

— Ну вот и все. А теперь садимся, да поживее, — приказал Элдин, когда поверхность планеты в точке падения снаряда озарилась яркой вспышкой.

Включились тормозные двигатели. От перегрузки и болтанки желудок его начал раскачиваться, как на качелях. Элдин мысленно поклялся — в который раз — при первой же возможности заменить или отремонтировать вышедшую из строя амортизационную систему.

— Точно в яблочко, — объявил Оиси, на миг оторвавшись от экрана радара. — Охранявшая космопорт зенитная батарея полностью уничтожена. Наземные постройки частично пострадали от ударной волны, но в целом масштаб разрушений невелик.

Элдин слушал доклад самурая с теплой улыбкой на губах. В большинстве случаев Оиси старался придерживаться формального этикета и традиций японского феодального общества конца семнадцатого столетия. Это выражалось как в его речи, так и в манере поведения. Однако современные методы ведения военных действий потребовали от него определенного пересмотра «модус операнди» [3] Образа действий (лат.). . Надо признать, что успехи его в этой области прямо-таки поражали воображение — в кратчайшие сроки он сумел освоить не только новую технологию, но и новую терминологию, включая специфический жаргон.

Тем временем «Восставший из мертвых» — так Элдин назвал свой новый корабль — вошел в атмосферу. Пару раз его основательно тряхнуло взрывной волной, но космолет быстро выправился и на бреющем полете понесся над пустынными океанскими просторами, держа курс прямо на цель — роскошный Дворец развлечений.

— Группе захвата приготовиться к высадке, — подал команду Оиси; Элдин, покинул кресло пилота и присоединился к японцу, зорко наблюдающему за последними сборами десантников.

Басак и его берсеркеры открыто ликовали в предвкушении скорой драки. Гаварниане и самураи были вооружены преимущественно современным оружием и защищены бронежилетами последних моделей, но Басак по-прежнему предпочитал свой любимый массивный двуручный боевой топор, а Оиси, назначенный командующим операцией, был опоясан двумя мечами. Басак уверял, что в боевой обстановке топор производит неизгладимое психологическое воздействие на противника. Оглядев его гигантскую, закованную в броню фигуру, Элдин вынужден был согласиться с этим утверждением.

Над дверью кормового шлюза замигала красная лампочка, сигнализируя о заходе на посадку. В группе сгоравших от нетерпения бойцов раздались восторженные возгласы. Оиси прошел к двери и встал перед ней, обнажив меч, рядом со своим гаварнианским коллегой.

— Последний раз напоминаю порядок атаки, — начал самурай, обратившись лицом к десантникам. — В первую очередь уничтожаем ремонтные цеха и мастерские. Затем взрываем ангары и все находящиеся там корабли. Но если кому-то попадется посудина в более приличном состоянии, чем это проржавевшее корыто, приказываю оставить ее в покое. Потом поменяемся. И не забудьте заминировать склады с запчастями. Если мы сегодня захватим Корбина, тогда все в порядке. Если же нет, тогда мы, по крайней мере, лишим его одной из ключевых баз в этом секторе. Уничтожив опорный пункт противника, мы сможем рассчитывать на установление собственного контроля над данным районом.

Закончив напутствие, японец бросил взгляд на хозяина и хотел было что-то сказать, но в глазах Элдина сверкнула молния, заставившая Оиси прикусить язык. Он целую неделю уговаривал упрямца отказаться от личного участия в вылазке, но все его доводы не возымели решительно никакого действия. Элдин уперся и не желал ничего слушать.

Тяжело вздохнув, Оиси продолжал:

— Мы с Элдином возглавим группу, атакующую центральный комплекс, где сосредоточены игровые залы и комнаты отдыха. У всех остальных в распоряжении будет пятнадцать минут. Этого должно хватить, чтобы расставить заряды и убраться восвояси. Можно не сомневаться, что нас уже засекли и подняли тревогу.

Словно в подтверждение его слов во всех отсеках корабля надрывно завыла сирена.

— Внимание! — зазвучал усиленный интеркомом голос Зергха. — Посадка через десять секунд.

Элдин вдруг ощутил противную сухость во рту и предательскую дрожь в коленках. Черт его дернул ввязаться в эту заварушку! А все его проклятая гордыня и ослиное упрямство. Отступать уже поздно, и никто не знает, чем все это может закончиться.