Михаил Ахманов - Путь на Юг

Одинцов махнул рукой. Его воины начали переводить боевых зверей на пирс, за ними загрохотали возы, до отказа набитые снаряжением. С остальных плотов тоже хлынул поток мохнатых, пегих, вороных и гнедых скакунов; люди терялись рядом с их огромными мощными телами. На плацу всадники быстро строились в плотное каре, рядом с которым шеренгой вытянулись возы — по десять на каждую хайритскую сотню.

Ильтар прохаживался вдоль фронта своего отряда, придирчиво разглядывая людей, животных, упряжь, оружие, колеса больших телег и находившиеся в них запасы стрел, арбалетов и провианта. Он молча похлопал по спине подошедшего Одинцова и, заложив два пальца в рот, пронзительно, по-мальчишески свистнул. Подбежали командиры остальных восьми сотен, все молодые, крепкие и рослые мужчины около тридцати. Один из них, Эрт из Дома Патар, коротко доложил:

— Все в порядке, вождь. Люди сыты, возы целы, среди животных больных нет.

Ильтар рассеянно кивнул, словно и не ожидал иного. Положив руку на плечо Одинцова, он произнес:

— Пойдем, братец. Похоже, нас уже зовут.

Действительно, командир гвардейцев, молодой дворянин в шлеме, украшенном солнечными лучами, размахивал нацепленным на пику флажком, явно подзывая хайритского тысячника к нанимателям. Ильтар пригладил волосы и направился к группе военачальников в богатых доспехах, впереди которой стояли бар Нурат и капитан-сардар прибывшего флота. Одинцов последовал за ним. Оглянувшись, он увидел, что ни один из сотников не тронулся с места.

— Эй! — Он дернул Ильтара за рукав. — А остальные?

— Для переговоров вполне достаточно вождя и его помощника, — заметил его кузен.

— Помощника?

— Конечно! А ты не знал? Осский сотник — второй человек в войске после меня. И это всем известно.

— Вот как? — Одинцов искренне изумился. — Значит, до меня твоим заместителем был этот задиристый Ольмер?

Ильтар недовольно насупил брови.

— Где твой быстрый разум, Эльс? Ольмер был просто одним из сотников. А теперь, — он подчеркнул это «теперь», — если меня убьют, отряд возглавит осский сотник. То есть ты, Эльс!

— Кто же так решил?

— Я и остальные предводители, о Перерубивший Рукоять!

Напоминание о его подвиге все прояснило для Одинцова. Это был не первый сладкий плод удачи, свалившийся ему в руки с дерева чель-иту. Он подумал о Тростинке и усмехнулся. Женщины все одинаковы, и все они любят героев… Так было на всех континентах, во всех странах, где он побывал, за исключением России. Прежде там обожали партийных начальников, а нынче женщинам милы бизнесмены.

Бар Нурат окинул одобрительным взглядом вождя хайритов, потом скользнул глазами по могучей фигуре Одинцова. Капитан-сардар привстал на цыпочки, чтобы дотянуться до уха рослого военачальника, и что-то возбужденно зашептал ему. Бар Нурат слушал с каменном лицом.

Знал ли он раньше Арраха бар Ригона? Встречались ли они? Это было вполне вероятно, ведь Рахи служил в гвардии, в столичном гарнизоне. Правда, воинские чины у них с бар Нуратом весьма различались; в конце концов, стратег мог и не знать всех юных отпрысков благородных фамилий, нашедших себе теплые местечки в гвардейских отрядах. Но если встречи были, то не мешало бы заранее выяснить, каков их результат. К сожалению, целитель Арток не имел возможности помочь с этой проблемой, так как не обладал информацией о служебных делах своего восприемника. На всякий случай Одинцов отыскал его взглядом — бар Занкор стоял в сторонке и о чем-то шептался с молодым пухлощеким офицериком в блестящей кирасе и щегольском синем плаще, украшенном понизу цветными перьями; потом сунул ему в руку нечто небольшое и продолговатое, похожее на свиток пергамента.

Сообразив, что помощи от него не дождешься, Одинцов нахмурился и оглядел свиту бар Нурата. Важные военные чины не обращали на него внимания, гвардейцы в золоченых панцирях смотрели по уставу прямо перед собой, и только их предводитель в шлеме с веером солнечных лучей вдруг подмигнул Одинцову и, словно приветствуя его, приподнял пику с пестрым флажком. Похоже, Аррах бар Ригон был ему известен и небезразличен. Подойти, заговорить? Одинцов почти решился, но в этот момент полководец перевел глаза на них с Ильтаром.

Собственно, видел он только хайрита и обратился только к нему.

— Приветствую тебя, вождь, на земле империи, — ровным голосом произнес стратег. — Твой отряд встанет лагерем у южной дороги, сразу за городской чертой. Вас проводят; это место назначено для сбора армии. Подготовка займет еще месяц. Твои люди могут отдыхать, ходить в город и тратить там деньги. Проследи, чтобы не было ни ссор, ни смертоубийств.

Ильтар молча поклонился, и тут взгляд бар Нурата переместился на Одинцова.

— Значит, ты победил хайритского воина? — Глаза бар Нурата были холодны, как у кобры. — И сам стал хайритом, я вижу? — Он пренебрежительно усмехнулся, разглядывая высокие сапоги, штаны и легкую кирасу Одинцова. — Слышал я о тебе, молодой Ригон, но вижу в первый раз… и будь моя воля, никогда бы ты не попал в этот поход! Я отправил бы тебя гнить на пост Береговой Охраны где-нибудь на ксамитской границе… — Щека полководца непроизвольно дернулась. — Но мне настоятельно рекомендовали взять тебя, хотя, по слухам, ты слишком буен и непокорен для простого октарха. Ну, прибился к хайритам, и ладно… они за тобой приглядят… Как-никак своя кровь… — Едва заметная презрительная улыбка снова скользнула по его лицу. Затем стратег взглянул на Ильтара: — Что он у тебя делает, вождь? Выносит навоз из-под животных?

— Командует второй сотней, — невозмутимо сообщил Ильтар. — Как-никак своя кровь!

Бар Нурат усмехнулся, оценив шутку. Одинцов слышал, что в армии его не любили за излишнюю жесткость и пристрастие к дисциплине, но уважали, и человек он был по-своему справедливый.

— Ну, ну… — пробормотал полководец и пустился обсуждать с Ильтаром величину положенного хайритам довольствия и кормов для животных, иногда обращаясь за нужными сведениями к своим помощникам — видимо, интендантам. Похоже, торжественная часть встречи закончилась; мореходы двинулись с плотов на берег, воины Береговой Охраны потопали к казарме, группа офицеров окружила капитана-сардара, интересуясь подробностями плавания, и там уже пошла по кругу фляжка. Обогнув эту компанию, Одинцов сделал шаг к замершим в строю гвардейцам, потом другой, третий и очутился рядом с их командиром.

— Да будет с тобой милость Айдена, — сказал тот. — Едва узнал тебя, Рахи. Эта хайритская сбруя… и выражение лица, и волосы… Если глаза мне не изменяют, они потемнели? С чего бы?

— От переживаний, — сообщил Одинцов. — Так уж повелось у нас, Ригонов. Кто-то от бед седеет, а мы темнеем.