Михаил Ахманов - Океаны Айдена

— Полагаю, место, где можно поселиться, и народ, который стал бы их почитать. Но у хайритов были свои воздушные божества — Семь Священных Ветров. Поэтому наши предки перебили пришельцев и завладели их богатствами… всем, до чего дотянулись их руки и разум.

— Разве духов можно убить, Эльс? — Найла подняла на него удивленный взгляд.

— Конечно. Тех, кто обладает плотью, — стальным клинком, бестелесных — забвением. Да, девочка, забвением можно прикончить любого бога!

Найла долго молчала, обдумывая эту мысль. Наконец она произнесла:

— Странные вы, хайриты… Бог — душа народа! Кто же станет убивать свою душу?

— Хайриты не странные, Найла. Народ как народ, — Одинцов говорил, нежно поглаживая блестящие черные локоны. — Это я странный хайрит… — Он глядел на море, туда, где оранжевый солнечный диск уже наполовину поднялся над горизонтом. — Ладно, не будем об этом. Хайриты почитают Семь Ветров и вовсе не хотят отрекаться от них. Но люди или духи, обитавшие прежде в наших степях, были для нас чужаками. Поэтому хайриты их уничтожили.

Лаская головку Найлы, прильнувшую к его плечу, Одинцов размышлял о том, что может произойти с могучим океанским течением, наткнувшимся на горный хребет. Наверно, оно обогнет его с севера и с юга. Значит, Зеленый Поток раздваивается? Это походило на правду, во всяком случае, становилось понятным, почему их корабль несет теперь к северо-востоку. Они оказались в северной ветви течения, вероятно, если бы «Катрейя» плыла на сотню километров южнее, судно повернуло на юго-восток, и он наконец очутился бы в Южном полушарии. Какое невезенье!

Невезенье? Еще многое должно случиться, прежде чем он оценит это событие так или иначе… Не стоит спешить! На север так на север! Возможно, это окажется самой надежной и быстрой дорогой на юг.

Он наклонился к Найле:

— Те сайлорские мореходы, о которых ты говорила… часто ли они плавают через океан к островам?

Девушка дернула хрупким плечиком:

— Не думаю. Там быстрое течение вдоль всей островной цепи, с юга на север. Через него трудно перебраться.

Одинцов медленно кивнул, его гипотеза подтверждалась.

— Собственно, — продолжала Найла, — те, кто сумел его переплыть, не возвращались обратно. В Сайлор пришли те, кому это не удалось…

— Острова опасны?

— Говорят разное… про огненные горы, великанов-людоедов, злых колдунов и стаи чудовищ…

— Ты веришь в эти истории?

С прагматизмом бывалого торговца и путешественника, Найла заметила:

— Такое часто рассказывают о дальних странах, даже про Айден и Хайру. Но доберешься туда и видишь, что там живут обычные люди и занимаются они обычными делами.

— Вот такими? — спросил Одинцов. Он приподнял Найлу и посадил к себе на колени. Девушка рассмеялась, подставила губы для поцелуя, и на ближайший час они забыли о географии.

Через день они плыли почти точно на север. Скорость течения снизилась до двадцати узлов, однако каравелла покрывала не меньше семисот километров в сутки и, по прикидке Одинцова, находилась на таком же расстоянии от экватора. Жара стала поменьше — в полдень температура поднималась только до сорока градусов. Они уже рисковали выходить на палубу днем, не опасаясь получить ожоги.

Найла стала проявлять признаки беспокойства. К вечеру она отправила Одинцова на мачту, велев осмотреть западный горизонт. И там, в косых лучах заходящего солнца, он наконец увидел саргассы. Изумрудно-багровое поле тянулось на километры и километры — мрачное, зловещее, безысходное. Они находились в опасной близости от этого барьера, что нравилось Одинцову ничуть не больше, чем Найле. Если «Катрейя» попадет в цепкие объятия водорослей, они застрянут тут на годы, если не навсегда.

С большим трудом они поставили паруса и, пользуясь попутным западным ветром, направили судно к северо-востоку. Сейчас каравелла пересекала Зеленый Поток — вернее, северную ветвь могучего течения, устремляясь к подводному хребту, что разделял два океана. Вероятно, здесь существовали разрывы в полосе саргассов, либо водоросли подходили к берегу где-то севернее. Если так, то морская дорога для «Катрейи» будет перекрыта, и их путешествие завершится — во всяком случае, его водная часть.

Еще через день, находясь уже в полутора тысячах километров от экватора, они впервые увидели землю. По правому борту вздымались бурые, серые и черные скалистые массивы, вершины чудовищных гор, таившихся в океанской глубине. У отвесных берегов — ни бухты, ни разлома, ни трещины! — кипела пена бурунов и торчали остроконечные темные клыки рифов. Высадиться тут было невозможно, и ни к чему. Каменные склоны, мертвые и бесплодные, сожженные яростным солнцем, сулили только гибель, смерть от голода, жажды и безысходной тоски.

Одинцов направил «Катрейю» на север и спустил паруса, чтобы западный ветер не снес корабль к скалам. Многие из вершин дымились — вероятно, то были действующие вулканы. Они шли на расстоянии многих полетов стрелы от этих неприветливых берегов, стараясь держаться в самом стрежне течения. Прошел день, затем другой. Прибрежные скалы стали ниже, рифы у их подножий исчезли, постепенно на камнях появилась почва, питавшая чахлую траву. Каравелла подошла ближе к земле.

Тут уже можно было высадиться — многие острова, особенно крупные, тянувшиеся на пятьдесят и больше километров, имели бухты. Тут даже можно было как-то просуществовать, но они продолжали двигаться к северу. «Как-то» их не устраивало.

Выпуклые щиты островов заметно понижались. Хотя в целом сохранялся гористый характер местности, теперь от берега океана вглубь простирались равнины, поросшие травой и кустарником, пышными и зелеными, что говорило об изобилии влаги. Стали появляться первые деревья, сначала одиночные, невысокие, потом целые рощи, похожие на огромные пестрые букеты, расставленные на изумрудной скатерти прибрежных равнин. Наконец далекие горы зазеленели от подножий до вершин, — в подзорную трубу Одинцов разобрал, что появились деревья-исполины, не меньше, чем секвойя.

Они с Найлой могли уже целый день находиться на палубе. Легкий морской бриз делал вполне терпимой сорокаградусную жару, губительная радиация светила больше не беспокоила их. Одинцов подозревал, что озоновый слой над планетой имеет разрывы, — вероятно, над экваториальной зоной он был слишком тонок либо отсутствовал вовсе. Может быть, саргассы низких широт являлись мутацией каких-то безобидных водорослей, разросшихся до чудовищной величины под действием ультрафиолета? Может быть… Его знания в части генетики и экологии оставляли желать лучшего — впрочем, человек не обязан знать все на свете! Так ли, иначе, но саргассы нигде не подходили близко к берегу, и каравелла продолжала свой путь на север.