Глеб Исаев - А С Н (Ангел специального назначения)

Рука дернулась, ставя мягкий блок. Дубинка скользнула, уходя в сторону. Автоматически продолжив связку, колющим ударом сжатых в щепоть пальцев, достала Серегин висок.

Одновременно, другая кисть, ухватив палец мародера, стягивающего кольцо, легонько дернула, чуть повернув. Выскочив из сустава, указательный загнулся под прямым углом. И вот, страж закона, оставив глупые мысли о неправедном заработке, взвыл, согнувшись от боли. Сереге было совсем худо. Он плавно, как в замедленном кино, сполз на скамью и уткнулся носом в крашеную доску. Я обмерла и, не раздумывая, поковыляла прочь, торопясь скрыться в ближайшей подворотне.

"Рассуждать будем после. Гнал вперед Лехин опыт. Влево. Еще раз. Парадное, должен быть черный ход". - Миновала загаженный кошками подъезд и вынырнула на людный проспект. Смешавшись с толпой, двинулась вдоль проезжей части, фиксируя краем глаза проезжающие машины. Спасибо гаишникам, не удосужившимся запретить тонировку. В стеклах авто отчетливо видно, что творится сзади. Чисто. Витьке пока не до меня. Вставить палец на место самому, нужны умение и сноровка. А вид подельника заставит судорожно голосить в рацию, вызывая подмогу. Потом, конечно, разберутся, что сержант только слегка "притомился" и задремал, но это потом".

Только пройдя полквартала, заметила, что мертво сжимаю выхваченный у сержанта паспорт. Даже после, в спокойной обстановке, не смогла восстановить в памяти, когда успела забрать столь нужный в моей ситуации документ. А пока я просто запихала его глубже в карман необъятного малахая и продолжила движение. Глаз выхватил неприметную вывеску.- "Скупка золота, ломбард".

Плюнув на палец, стянула колечко. Оглянулась и шмыгнула в тамбур старого дома. Полуподвальное помещение, затертый линолеум, давно немытые стекла. Вид соответствовал содержанию. Прожженный, плюгавого вида старик, в меховой безрукавке, поверх клетчатой байковой рубахи, вопросов не задавал. Осмотрел кольцо, задержал взгляд на камне. - Сдаете, или в залог?- Острым взглядом приметив паспорт, спросил он.

- Лучше продавайте,- посоветовал он, услышав ответ.- Все говорят, что выкупят, но это бывает редко. Зачем терять деньги?

Я мотнула головой, подтверждая решение.

-Ну, в залог, так в залог. - Он заполнил квитанцию, взвесил изделие, вписал каратность. - Десять тысяч. "Сумма явно занижена, но должно хватить". Я кивнула головой. - Согласна.

-Девушка,- разглядев, что клиентка достаточно молода, повторил опытный ювелир. Рекомендую продать, дам восемнадцать.

Я чуть было не согласилась, но, вспомнив, что это кольцо выбрал Алексей, передумала. Воспоминания понемногу слабели, а такое, материальное подтверждение реальности его присутствия, не давало списать все на обыденное сумасшествие.

Упрямо отказалась. - В залог. Он вздохнул и отсчитал десять купюр. Спрятав деньги, выскочила на продуваемый свирепым ветродуем проспект. Вещи купила в стоковом. Очень похожем на обычный секонд-хэнд. Новые, но какие-то залежалые, тряпки стоили копейки. Теплая спортивная куртка Норд, шапочка, джинсы и сапожки. Весь наряд обошелся в четыре тысячи.

Спортивный наряд сделал меня похожей на типичного подростка, узнать в котором полусумасшедшую бомжиху мог только очень проницательный человек.

Повторное возвращение в город Петра и трех революций прошло совсем обыденно. Билет в плацкарт стоил недорого, осталось и на такси, и на ужин. В гостиницу вернулась утром следующего дня. Вышколенный администратор проверил документы, но, не моргнув глазом, выдал ключ.

Словно возвращаясь в родной дом, зашла в свою одноместную комнатку. В глаза бросилась гитара, прислоненная к стене.

"Как мало человеку нужно, и как просто сгинуть в этом мире". Я сбросила куртку и, плеснув из стоящей на столике бутылки коньяка, уселась в кресло возле теплой батареи. Помедли я чуть в том продуваемом ветром парке, где меня прихватили обнаглевшие от вседозволенности патрульные, все могло сложиться гораздо хуже.

Запоздалый страх кольнул в желудок. Отогревшись, убрала бутылку и начала методичный обыск. В карманах, сумках нашлось около двадцати тысяч рублей. Карточка сбербанка на счет, открытый в гостиничном филиале. Там, по-моему, тысяч пятьдесят должно быть.

"Совсем плохая? - тупо разглядывая документы на машину, изумилась я.- У тебя десять тысяч евро под окном стоит, а ты по карманам мелочь собираешь". Выглянув в заснеженное окно, разглядела серенький кузов мерзнущей на гостиничной парковке "Реношки".

Однако с продажей спешить не стала.

Повинуясь безотчетному порыву, достала гитару и, тихонько перебирая струны, наиграла пришедший в голову мотив. Сами собой пришли слова. Куплет, второй. Негромко пропела.

Голос, слабый и хриплый, конечно, в подметки не годился прежнему, но все же сохранил какое-то подобие музыкальности. Телефон с функцией записи сошел за магнитофон. Я спела, исправила корявую рифму. Добавила припев.

Песенка вроде бы ни о чем.

Ни рифмы, ни размера. Но с эстрадой закончено, а для себя - нормально. И как-то сразу вдруг полегчало. - "Ну и что, что одна, никого родных, знакомых, никакой работы, специальности. Ну и что? У меня есть память, не пропадем".

День посвятила новому образу. Уже знакомая парикмахер, повинуясь указаниям, изменила прическу. Длинные волосы уступили место короткой стрижке. В зеркале на меня глядела уже и не девчонка. Глубокие тени вокруг глаз, осунувшиеся щеки, но, главное, изменился взгляд.

"Понимание и спокойствие. Интересно, чем еще должна меня стукнуть жизнь, чтобы я сломалась? Уверенность и готовность к испытаниям".

Новый образ завершил строгий костюм. Элегантный пиджак, юбка, сапоги на каблуке, не очень высоком, но и не кроссовки. Шубка из стриженого меха неизвестной породы, прикинувшегося норкой. Простенько и сдержанно. Главное, ни что не напоминало ту провинциалку с гитарой, приехавшую сюда всего несколько месяцев назад.

А вечером навалилась боль в груди. Набегавшись, растревожила не до конца залеченную рану. Швы уже сняли, и входное отверстие почти затянулось тонкой кожей. А вот выходное, неровное безобразное пятно, с рубцами от десятка швов и стянутых краев, никак не заживало. И, наконец, самое противное. Что там внутри? Легкий хрип временами сменялся свистом и лающим кашлем. Дыхания хватало только на короткие прогулки. "Здорово киношным героям, у которых раны заживают в три дня. Легкое недомогание, симпатичная повязка, и вот уже снова погони и драки. А по жизни, увы, гораздо противней. Тело почему-то крайне негативно относится к тому, что его протыкают железом. Казалось бы?"

Визит к продюсеру оставил тягостное впечатление. Радостно вскинувшийся при моем появлении Евгений Петрович, узнав, что ранение не позволяет продолжать карьеру, поскучнел. Взгляд затуманился, он начал поглядывать на часы, а на робкую просьбу вернуть часть средств тяжело вздохнул, порылся в документах и, отчеркнув пункт с форс-мажорными обстоятельствами, показал мне.