Александр Тестов - Сокрушая врагов

Однако меря насторожился и, заложив одну руку за пояс, стремительно двинулся к Павлу.

– Очухался? – вполне понятно спросил он.

Павел понял, что его трюк не удался, открыл глаза и ответил:

– Очухался! А тебе чего от меня надо? Ты кто вообще?

Незнакомец гоготнул во всю пасть и, скинув ноги пленника с волокуши, уселся рядом.

– Ты сам-то кто такой?

– Бепся, – ответил глава рода.

– То, что ты бепся – это я и без тебя вижу. Имя есть?

Вот тут детина хотел зацепить собеседника за живое – имя есть? Пытался намекнуть, что не слишком ли молод ты, парень, для имени, ведь настоящего мужского имени достоин только воин. Следовательно, имя надо было заслужить. А так мальчуганов и отроков звали просто – пойка. Но всех этих перипетий и аспектов Павел, увы, не знал, а может, и хорошо, что не знал, а то бы ответил чего-нибудь не так…

– Баар, – почти гордо произнес глава рода, – может, и у тебя имя есть?

Детина опять гоготнул, видимо дивясь смелости пленника.

– Тебе моего настоящего имени знать не надо, – ехидно улыбаясь, ответил он, – для тебя я буду – Мякки.

«Ага, прозвище», – догадался Павел.

– Как тут оказался ты и твои дружки?

– По грибы ходили.

Мякки снова оглушительно гоготнул, обнажив крепкие зубы.

– А не поздновато ли по грибы собрались?

Он вдруг стал серьезным, улыбка сошла с лица, и он, схватив пленника за грудки, повторил вопрос:

– Что вы тут делали?

– Гуляли.

– Что?

– Гуляли мы.

– Ты мне тут не дури! – прикрикнул меря. – Куда шли?

– Да чего ты пристал, – попытался вырваться Павел, да куда там…

– Куда шли?

– В Новгород!

– Зачем?

– В гости!

– К кому?

– К другу!

– Как звать?

– Кого?

– Друга! – Мякки встряхнул Павла так, что у того боль отозвалась в печенке.

– Вадим!

– Кто он?

– Вадим!

– Чем занимается? Купец?

– Воин!

– У кого?

– В дружине у князя!

– О-о-о! – воскликнул детина и отпустил пленника. – У князя, в дружине… врешь.

– Нет!

– Что – нет?

– Не вру! Он десятник!

– А ты, стало быть, его друг?

– Лучший друг! – с гордостью заявил Павел.

– О-о-о!

Меря встал и, обернувшись к своим, громко за-явил, Павел понял его слова, ну почти все:

– Эй, макиса! Он говорит, что новгородец у него друг, воин князя! Пога ему?

«Макиса? Макиса? – Павел пытался улавливать сходство наречий. – макиса, так-так, очень похоже на вепсское маа – земля, ага – земляки! А что же такое пога? Может погра – конец?! Или смерть?!»

Воины в волчих шкурах разом затараторили, да так быстро, что Павел практически ничего не понял, кроме…

– Нет! Оставить его! Немь, ерк, мянь!

Детина властным жестом прервал своих соплеменников.

– Хватит!

Он вновь повернулся к пленнику:

– Если твой язык не солгал – останешься жить! Ты хотел попасть в Новгород, ты туда попадешь! – И он опять оскалился в улыбке.

Воины, видать, расслышали слова своего предводителя и поддержали его дружным смехом. А Павлу от этой радости меря стало как-то не по себе.

Еще не погас костер, еще не все меря улеглись спать, когда из леса вышел еще один отряд воинов в волчьих шкурах. Лагерь вновь оживился. Воины приветствовали друг друга радостными воплями и дружескими похлопываниями по плечу.

Павел понимал не все из их речи, но то, что понимал, не очень-то вдохновляло. Ночной отряд меря привел около двух десятков пленников и их, ободранных и связанных по рукам и ногам, устроили на ночь подле главы медвежьего рода. Это были в основном крепкие мужчины и отроки. Почему здесь не было женщин, Павел догадывался. Он своими глазами видел, как меря ведут себя с попавшими к ним в руки девушками.

Когда пленники гуртом устроились как смогли, к Павлу подошел Мякки.

– Тот, что был с тобой, тоже друг новгородского десятника?

Молния, прекрасная молния надежды озарила душу главы медвежьего рода.

– Да, – ответил Павел, пытаясь погасить в себе этот приступ восторга.

– Эй, макиса, давай бепся сюда. Не пога, дохола тви!

Да, да, черт возьми – это был Юски! С разбитым лицом, с окровавленной ногой, но живой!

Двое меря, поддерживая его с двух сторон, подтащили вепса до волокуш Павла.

– Принимай! – расплылся в усмешке детина.

Павел молча кивнул, мол, спасибо.

– Макиса, повязка на ноге этого тоирит! – распорядился Мякки, указывая своим воинам на раненого Юски.

Приказ был выполнен мгновенно. На ноге вепса распороли штанину, рану полили какой-то вонючей гадостью, а затем вытащили из бедра костяной наконечник стрелы.

– Славь Юмала, кулеба! Зимой мы не делаем жирных стрел! – проговорил меря, намазывая рану пахучей мазью.

Да, именно так Павел перевел непонятное для него слово. Хм, жирные стрелы? Может, отравленные? А кулеба? Ругается, сволочь, – это понятно!

– Повезло тебе, кулеба! – повторил меря, затягивая повязку на бедре Юски.

– Всем спать! – громко рявкнул детина, и воины в волчьих шкурах быстро закидали костер снегом.

«Вот тоже странная привычка, – подумалось Павлу, – ночью с огнем куда как веселей».

– Ну, ты как, Юски? – спросил Павел, когда перевязка была окончена и меря отошли в сторону, укладываться спать.

– Будем жить, – тихо ответил вепс, – хорошо, что не отравленная стрела. Меря часто используют их в бою…

«Значит, жирные – это все же отравленные…» – Павел сжал губы.

– Ты как, Баар? – поинтересовался вепс.

– Хорошо, только голова болит, видать, крепко меня приложили.

– А меня брать поначалу не хотели…

– Что так?

– Так ранен же… какой с меня толк…

– Так взяли же.

– Ну…

– Да ладно, – махнул рукой Павел, – думаю, их главный сразу просек, что мы не просто так тут гуляем… да еще при мечах…

– Даааа, – протянул вепс, – у них таких мечей я не видел.

– Вот и выходит, что мы с тобой не просто пленники, а ценная добыча.

– Выкуп?

– Я им про Вадима наплел… ежели жив друг, то выкупит. Этот детина, что у них тут командует, про Новгород говорил…

– Я тоже слышал, – кивнул Юски, – нас в Новгород погонят, на торг. Хорошо если твой друг и впрямь выжил…

– Обязан! Я пятками чую, что он жив!

На следующий день их подняли еще затемно. Костер уже горел, воины варили кашу. Запахи были – ух… Только пленникам раздали по корке хлеба и дали напиться воды. И пока оголодавшие вепсы жевали свою скудную пайку, меря наслаждались горячей пищей, смачно причмокивая и жадно облизывая ложки.

Поднимающееся солнце чуть зацепило верхушки сосняка, когда весь отряд был уже на ногах и готовился пуститься в дальнейший путь.

– Да где вас носит? – услышал Павел зычный голос детины, и тут же раздался характерный скрежет полозьев и фырканье лошади.

Он и Юски поворотились на шум и увидели прибывшие сани в сопровождении десятка воинов.