Василий Гозалишвили - Джокер для Паука

— Курс молодого солдата за одни сутки — это утопия… — в очередной раз попытавшись объяснить солдатам, что такое строй, буркнул я, и, объявив десятиминутный перерыв, поплелся к спящему в флаере Хранителю.

Больше советоваться было не с кем — Олег, Беата и все, кого я забраковал, уперлись кошмарить ближайшую к нам тысячу Ордена, чтобы максимально замедлить скорость ее продвижения и заодно разжиться необходимыми нам для завтрашней операции языками.

— И что, по-твоему, это — проблема? — спросонья не ощутив размеры возникшего передо мной заднего фасада казавшегося идеальным плана, пробормотал Эол.

— Ты удивишься, но в то, что это стадо в белых рясах — Белая сотня, не поверит даже пьяный вдрызг дикарь с Желтого континента. Мда, насчет дикаря я, конечно же, загнул… — представив себе людоеда-эксперта по строевой подготовке армии Ордена Алого топора, я грустно усмехнулся.

— Сейчас скачаю нужный файл из Логова, добавлю его к записанной на их подкорку информации, активирую кое-какие массивы, и все будет нормально… — пожал плечами Хранитель. — Нашим, правда, придется писать заново, но часа за два, думаю, управлюсь. Так что пока я буду занят, можешь немножечко поспать…

…Удивительно, но факт — ни один из четырех встретившихся нам по пути патрулей имперцев и не подумал потребовать у нас аусвайс, проверить прописку или сличить отпечатки пальцев с имеющимися в их в картотеке. Наоборот — стоило обычным монахам заметить пылящий по дороге отряд Белой сотни, как на их лицах появлялось выражение безграничной преданности и счастья от лицезрения могучей длани местного политбюро, а их начальство, встав на цырлы, пыталось зафиксировать прогиб. Мы, в общем-то, не возражали. Последние пару километров до практически достроенного полевого лагеря мы преодолели в сопровождении оказавшегося крайне любезным десятка брата Делома.

Рассказ пленных об отношении имперцев к Белым оказался предельно точным: не успели мы добраться до первой полосы засек, устроенной монахами из срубленных поблизости деревьев, как нам навстречу выдвинулся комитет по встрече «дорогих» гостей — аж два сотника и три десятка вооруженных до зубов солдат. Слегка загримированный Ольгерд, изображавший нашего командира, хмуро оглядел приближающихся к нему имперцев, и, не дожидаясь приветствия открывшего рот старшого, зарычал:

— Я не понял, а где брат Веций? Ему что, не положено нас встречать? Или вы не доложили о нашем прибытии?

— Тысячник проверяет качество возведенных первой сотней укреплений, глубину рва и волчьих ям… — ничуть не удивившись такой реакции Белого, затараторил сотник. — Вы не успеете расположиться в выделенных для вашего проживания палатках, как он вернется в лагерь…

— Палатки уже стоят? — Коренев сразу же сменил гнев на милость. — А что насчет ужина для моих людей?

— Костры уже разожгли, брат… — не знающий имени высокопоставленного гостя сотник помялся, и, не услышав подсказки, продолжил: — С ужином проблем не возникнет…

— Отлично. Тогда проводите нас к палаткам и можете быть свободны…

— Как скажешь, брат… — монах склонил голову, дал команду солдатам, засевшим за укреплениями, и здоровенная деревянная колода с закрепленными в ней копьями медленно поползла в сторону.

Естественно, к нашему приходу никто не готовился — палатки, выделенные нам сотником, наверняка принадлежали кому-то из слоняющихся неподалеку вояк. Впрочем, расположенные в центре лагеря, они вполне отвечали нашим планам, поэтому сопровождающий нас сотник удостоился благодарственного кивка. А вот появившийся чуть позже тысячник заработал самый настоящий разнос: по мнению Ольгерда, в условиях усилившейся активности летучих групп короля Коррина стандартных укреплений, возведенных для защиты полевого лагеря, было недостаточно.

Жалкая попытка его собеседника прикрыться уставом ни к чему хорошему не привела — «вышедший из себя» Белый, забросив на плечо устрашающего размера топор, поволок тысячника к ближайшему тыну, по дороге распекая его за все, на что падал взгляд…

За час, потребовавшийся на инспекцию лагеря и расставленных вокруг постов, тысячник заметно увял. Про себя проклиная свалившееся ему на голову начальство, он покорно соглашался со всеми требованиями вошедшего в раж Олега: поднять высоту тына на четыре ладони, а ров, соответственно, на столько же углубить. Придать каждому патрулю и часовому по одному солдату из Белых. Выставить дополнительные посты возле каждой палатки сотников, и двух лишних бойцов — около палатки самого брата Веция.

В какой-то момент я даже испугался, что, распихивая наших ребят куда попало, он оставит в палатках от силы человек десять. Однако обошлось — часам к двенадцати ночи, когда вымотанные дневным переходом, работами по строительству полевого лагеря и дополнительным авралом, устроенным после нашего появления, монахи улеглись спать, в палатках нас осталось аж семьдесят восемь. Включая Олега и Угги. Остальные, приняв дозу стимулятора и распихав по карманам полоски вяленного мяса со снотворным — лучшее средство от бессонницы на посту для будущих «соратников», - убыли вслед за разводящими. Коренев, запалив лучину, что-то черкал на листе бумаги, а Угги, стоя у входа в палатку, мрачно смотрел в ночную тьму: ему, привычному к идеальной слаженности боевых троек, эта авантюра казалась сродни самоубийству.

Положа руку на сердце — и мне тоже. Только вот отказаться от возможности обескровить основной ударный кулак Мааса — четвертый, седьмой и одиннадцатый пехотные полки, за прошедшие сутки успевшие здорово «отличиться» в уничтожении покинутых жителями деревень и городков — мы не собирались. Поэтому, прислушиваясь к тому, как затихают звуки за стенками палатки, я снова и снова прокручивал в голове свой безумный план…

…Без десяти четыре утра в ночном небе над лагерем бесшумно вспыхнула новая звезда — бесшумная пиротехника из загашников Логова подала сигнал к началу шоу. Замерев у входа в палатку сотников седьмого пехотного, я сделал глубокий вдох и скользнул внутрь. Надвинутая на глаза пластиковая полоска ПНВ а-ля Эол окрашивала кромешную тьму палатки в оттенки цветов от светло-зеленого до красного. Качество изображения было на порядок лучше того, к чему я привык на Земле — на лицах спящих сном праведников монахов можно было, наверное, разобрать даже фрагменты просматриваемых ими снов. Впрочем, такие подробности меня интересовали мало, и, дождавшись, когда оба моих спутника займут предписанные технологией действия места, я ушел в джуше и, на всякий случай прикрыв ладонью рот первой жертве, прервал нить ее бренного существования.