Андрей Уланов - Автоматная баллада

Но это, повторимся, если по-хорошему. А когда кое-кто ну очень торопится — на тот свет или, к примеру, на Большой Остров… что ж, наше дело предупредить. Если же предупреждённый продолжает упорствовать в намерении оставаться самому себе злобным Буратино — трясина большая, она готова принять всех, без скидок и различий на возраст и пол».

Пока, впрочем, они ещё шли по твёрдой земле. Огибая, а чаще шлёпая напрямик через большие лужи, плавно переходящие в мелкие озёра. И вокруг пока ещё росли нормальные деревья, а не чахлые болотные уродцы. Дубы, клёны, лиственницы… кувшинки с лилиями…

Он скорее почувствовал, чем услышал: плеск за его спиной на миг сбился с ритма. И обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть Анну, преспокойно закрепляющую над правым ухом огромный снежно-белый цветок… и сразу ставшую похожей на принцессу из полузабытой детской сказки.

Поймав его взгляд, девушка надменно вскинула голову.

— Что-то не так?

— Кажется, — медленно процедил Шемяка, — я говорил, чтобы вы не дотрагивались ни до чего… пока я не разрешу вам!

— И чем же так страшен этот цветок? Он ядовит, словно тысяча кобр?

— Вовсе нет, — мягко пояснил Айсман и, выдержав паузу, добавил: — Ядовиты водяные змеи, которыми эти, с позволения сказать, водоёмы кишмя кишат.

— Змеи?!

Несколько секунд Шемяка опасался, что девушка сейчас закатит глаза и неторопливо завалится прямо в «кишащую» змеями воду. После чего её придётся спасать уже всерьёз.

— Какая мерзость! — с чувством произнесла Анна. — Терпеть не могу холодных скользких тварей. Только подумаю — и сразу передёргивать начинает.

— Здесь нет змей.

Мнение Шемяки о скуластом уже с утра было изрядно подорвано, ибо следопыт считал, что «банку» на автомат вешают лишь очень круглые олухи, неспособные даже к элементарному самоконтролю в бою. Да, в эту консерву можно набить семьдесят пять патронов, в два с половиной раза больше, чем в обычный рожок, — только вот этим её преимущества исчерпываются, зато недостатки лишь начинаются. На ремне толком не потаскаешь — мигом обобьёт бока даже в бронекуртке, а в руках… ну-у, Рики-тики, поглядим, насколько твоих ручонок достанет удерживать вполовину потяжелевший ствол.

— Неужели? — Айсману даже не пришлось особо напрягаться, изображая откровенное изумление. — Нет змей?! И кто же тебе это сказал? Водяной?

— Ты всё время стараешься идти по воде, — ответил Энрико. — Будь тут и в самом деле какие-то змеи, держался бы за версту от каждого паршивого ручейка.

— Ка-а-акой глубокологический вывод, — восхитился Сергей. — Потрясающе. Разумеется, ты меня раскусил на все сто процентов. Никаких змей тут нет, не было и быть не может. Дай мне, пожалуйста, свою саблю.

Всю эту тираду он произнёс на одном дыхании и теперь с удовольствием наблюдал, как меняется лицо Энрико по мере понимания.

— Зачем?

— Просто так, — беззаботно отозвался Шемяка. — Захотелось вдруг отчего-то подержать в руках хорошую вещь. Нет-нет, из ножен можешь не вынимать… лучше будет не вынимать.

«…а то ведь ржавчинку подхватит драгоценная железяка», — ехидно подумал он.

Скуластый настороженно покосился на свою спутницу.

— Сделай, как он говорит, — Анна устало мотнула головой. — Иначе мы весь день тут простоим.

Пожав плечами, Энрико закинул автомат на плечо и принялся неторопливо развязывать узлы на шнурах.

Сергей, впрочем, тоже не терял зря времени, примерно столь же неторопливо — бо поспишнисть вже сыграла свою дурну роль при упреждаючем термоядерном ударе, как говорил старшина Пинак, больше вже спешиты никому та никуды нэ треба! — оглядывая усеянную зелёными кляксами кувшинок гладь.

— Держи.

— О, спасибо за доверие, — Айсман, отступив на шаг, согнулся в картинном поклоне. — Я постараюсь его не урони… ой!

Чёрная полоса ножен, крутясь, взлетела вверх. Разом побагровев, Энрико бросился вперёд, но мгновением раньше Сергей успел отпрыгнуть в сторону, ловко поймал ножны у самой воды, резко взмахнул… и сквозь веер брызг навстречу Энрико вылетело нечто тонкое, зеленовато-коричневое, яростно извивающееся. Скуластый рефлекторно отбил непонятный предмет ребром ладони — и замер.

— Что. Это. Было?

— Давай поразмышляем вместе, — с усмешкой предложил следопыт. — Длинное, узкое, холодное, плавает в воде… кто бы это мог быть? В любой другой день я бы предположил, что мы видели обычнейшую водяную змею, но благодаря присутствующему здесь великому знатоку болот мы преотлично знаем, что никаких змей в этих озёрах нет и не было. Так кто же это? А? — развернулся он к Анне. — Ну же! Я весь — сплошное внимание!

— Могу я задать один вопрос?

— Ба. В ком-то наконец проснулась тяга к знаниям. Конечно, пожалуйста, разумеется. Хоть один, хоть три, хоть все десять!

— Почему ты повёл нас по воде?

— Ну, — Шемяка с очень задумчивым видом глянул на небо, точнее, на затянувшие его низкие серые облака. — Я бы, наверное, мог сказать: моё настоящее имя Иисус, мой отец был плотником, и всех, кто имеет неосторожность увязаться за мною следом, я пытаюсь обучить искусству ходить по воде аки посуху. Но на деле всё га-араздо проще. У этих водянок маленькие зубки, и прокусить сапоги они неспособны. Это пункт раз. Пункт же два заключается в том, что сыворотка от яда водянок у меня в рюкзаке есть, а вот противоядия от укуса большого зелёного клеща никто пока придумать не удосужился.

— Спасибо.

— За что?

— За исчерпывающе подробное объяснение, учитель! — спокойно произнесла девушка. — И отдельное — за то, что мы с Энрико до сих пор живы.

Они смотрели друг на друга — пристально, до рези в глазах вглядываясь в глубину чужих зрачков. И первым взгляд отвёл всё-таки Айсман.

— На, забери свою саблю, — буркнул он подошедшему сбоку Энрико. — И постарайся не терять. По крайней мере, ножны. Дерево хорошее, старое… растопка для костра получится отменная.

Он завёл мотор и покатился, неторопливо набирая скорость и сосредоточенно глядя на приближающийся проём ворот. Сто метров… восемьдесят… шестьдесят… рано? А вот полсотни будет в самый раз.

Чёрный мотоцикл, взвизгнув покрышками, развернулся поперёк дорожки. Спрыгнувший Швейцарец яростно сорвал шлем — издалека выглядело эффектно, а то, что он в последний момент придержал замах и мягко «принял» шлем носком ботинка, это уже детали — и замахал рукой храмовникам, которые, как он и рассчитывал, всё ещё стояли у подножия лестницы.

Слышать их он не мог, но жесты были вполне говорящими. Недоумённое переглядывание: чего это он? не знаю, представления не имею — так поди выясни.

Пошли двое. Штурмдесятник и секретарь Дяо. Сам Дяо ступил было на лестницу, но, увидев, что его собрат по иерархии не двигается с места, убрал ногу, также решив досмотреть представление до финала. «Что ж, — подумал Швейцарец, — это сколько вам угодно. Смотрите, наслаждайтесь — цирк я вам сейчас устрою преизрядный».