Андрей Посняков - Крестоносец

Брат Гернольт хитро прищурился:

– Вы как хотите… сразу принять обет Ордена? Предупреждаю, наш устав очень строгий.

– А может быть, мне пока остаться на правах орденского вассала? – хитро вывернулся Михаил. – Кто его знает, как там все сложится? Может, жениться захочу? Говорят, в Плескау очень много красивых и знатных дев…

– О, вы правы, их там великое множество, как русские говорят – «бесщисла»! – крестоносец прищелкнул языком… но тут же заплевался и перекрестился. – господи, прости меня, грешника… Ну, что ж – жду вас за трапезой, сэр Майкл. Там уж поговорим посерьезнее.

Ратников усмехнулся – не такие уж тевтонцы безвинные овечки, как пытается убедить брат Гернольт. Надо же – в русские дела их втянули… затащили лису в курятник – а то они на русские земли не зарились?! Псковичи, правда, тоже хитрованы еще те – и опека со стороны Новгорода – «старшего брата» – многим наверняка давненько уже надоела, вот и пригласили немцев да князя Ярослава Дорогобужского – из Смоленского, кстати, княжества – тамошние князья во Пскове и сидели, а вот суздальцы – Ярослав и сын его, Александр Грозны Очи, через много-много-много лет прозванный летописцем «Невский», – никакого отношения к Пскову не имели. Назвать псковичей «предателями русской земли»? Ну, это если только считать «Русской» землею сузадьцев или Новгород… А ведь там полно еще княжеств! И никакого единства – как, впрочем, в германских землях. Суздальцы от нашествия монголов ослабли? Отлично! Кто больше всех радуется, руки потирает? Немцы? А вот и нет – смоляне! А вот Новгород смотрит на поднимающийся Псков как на свою колонию… кому ж такое понравится? Тут сойдет и Орден… Почему бы нет? Сейчас поможет, а потом… насчет католичества… там посмотрим… Мавр выполнит свое дело… а дальше ему и накостылять можно! С помощью того же Смоленска или Литвы. Нет! У литовских кунигасов слишком уж руки загребущи, хуже, чем у немцев, – потом не выгонишь. «Немцы» в контексте Ордена – это именно что «немцы» – иностранцы. И датчан там хватало, и французов, и шведов… да и Мекленбург, Померания, Бавария – все разные земли, и очень часто друг другу – враги.

А вот рыцарей Тевтонского Ордена смело можно назвать предателями… предателями интересов Священной Римской империи (германской нации), император которой – Фридрих – был самым яростным врагом римского папы, верховного сюзерена Ордена. И, в общем-то, брат Гернольт прав – сильно потрепан Орден: в тридцать восьмом, при Шауляе, накостыляли литовцы, совсем недавно – монгольские тумены хана Кайду. Так что не хватало рыцарей, не хватало…

Ратников все ж закончил когда-то истфак, кое в чем разбирался…

Черт побери! А где же Максик-то? Неужели… Нет, нет, не может быть – он же вот, рядом был, буквально только что…

Так куда ж делся?

– Максим! Макс! – сложив рупором ладони, позвал Ратников.

Тишина… Только слышно, как переговариваются кнехты, делая свою неприятную работу.

Закусив губу, Михаил подбежал к березе… той самой, с красным от крови стволом. Осмотрел все, рванулся в кусты, по тропинкам… И там, в камышах, у самого озера наконец обнаружил Макса. Мальчишка лежал ничком…

Господи!

– Ма-а-акс!!!

В три прыжка Ратников оказался рядом, упал на колени, с ужасом трогая подростка за плечо… Мертв?

– Дядя Миша…

Максим обернулся – лицо его было мокрым от слез:

– Дядя Миша… да что же это… я вот того, бородатого… копьем… А он… Я что же – убил? Нет! Нет!

Парень уронил голову в ладони, плечи его задергались.

– А ну, не реви! – схватив Макса за подбородок, Ратников ударил его ладонью по щекам. Несколько раз. Не сильно, но вполне чувствительно.

– Прекратить истерику! Да – ты его убил. Иначе бы он тебя! Помнишь, что я тебе говорил? Ну? Помнишь?

– Дядя Миша…

– Иди умойся, да пойдем обедать. Не журись, парень! Выберемся! Это я тебе говорю – выберемся! Самое сложное – это Лерку найти. Ну да ничего – и тут справимся.

Парнишка неожиданно улыбнулся:

– Да, Лерку найдем… и свалим! Верно, дядь Миша?

– Конечно же верно, Макс!

– Кто это были – русские? – сидя в шатре фон Оффенбаха за скромной трапезой, спросил Ратников.

– Чудины или эсты, – обгладывая кость, хмуро бросил Иоганн. – Русские нас бы вмиг…

– Это были язычники, – брат Гернольт скривил губы. – По пути мы видели капище – огромный серый камень на берегу озера. А вокруг кости птиц, зверей, даже человеческие… И еще – разноцветные ленточки.

– Чудины поклоняются бесам, – согласно кивнул фон Оффенбах. – Брат Гернольт, мы отправимся в путь сегодня?

– Да, – крестоносец вытер жирные руки о край плаща. – Язычники могут вернуться, и в гораздо большем количестве. На трех карбасах, на четырех, на десяти. Следует поспешить. Сэр Майкл?

– Да? – Ратников поспешно оторвался от кубка.

– Помните, я говорил о серьезной беседе?

– Ну да…

– Ее час пришел. Вам следует знать – я нынче исполняю обязанности командора Плескау и вверенной мне властью решил основать несколько пограничных комтурств… одно из которых предлагаю возглавить вам!

Хитро прищурясь, крестоносец посмотрел прямо в глаза собеседнику:

– Это очень непростое, опасное, но весьма бого– угодное дело. Да вы и сами, наверное, уже это поняли…

– За тем и явился! – слегка наклонил голову Михаил.

Брат Гернольт удовлетворенно кивнул:

– Признаюсь, иного ответа не ждал.

Ратников опустил глаза, лихорадочно соображая – что же дальше? Сообразил, надо сказать, быстро и тут же спросил:

– А могу я сам выбрать комтурство?

– Ну, конечно же! – неожиданно расхохотался Гернольт. – Их ведь, в общем-то, еще нет, вернее есть, но пока только – здесь, – он постучал себя по лбу указательным пальцем. Так что – выбирайте! На правах вассала, конечно…

– Тогда – здесь! – решительно заявил Ратников. – На этом вот самом месте.

– Хорошо, – крестоносец устало кивнул. – В десяти лигах отсюда, на берегу, есть что-то вроде нашего опорного пункта.

Вот тогда только Максик Гордеев поверил в то, что говорил ему Ратников, когда увидел Псков! Тот самый, средневековый, с полной лодок и кораблей пристанью на реке Великой, с горделиво возвышающимся на высоком холме белокаменным кремлем – Кромом – с огороженным валом и деревянной стеною посадом, с мерцающими вдали куполами Спасо-Мирожского монастыря.

– Вот это прикол! – едва город открылся перед глазами, только и вымолвил Макс.