Сергей Дмитриев - Half- Life 2

Эдди молча кивнул, кто-то тихо выматерился.

— Ничего я не знал! Ты должен был сказать!

— Я сразу сказал, что если в тебя попадут, то собирать потом будет уже нечего, — жестко, но уже спокойнее сказал бывший охранник, — Откуда я знал, что это «аннигиляция»? Я этих ваших ученых слов не знаю, я сказал, как умел.

Фриман молча смотрел перед собой, тяжело дыша. Кто-то из повстанцев похлопал его по плечу, как бы говоря: "Успокойся, на войне все бывает".

— Ладно, извини меня, Барни, — наконец сказал ученый, — Я погорячился, прости. Башка трещит…

— Замяли, — улыбнулся Калхун, — Неудивительно, что ты так… Контузило, да?

— Есть немного.

— Бывает. Я за все эти годы вообще на всю голову контуженый, раз тридцать, — и Барни весело подмигнул другу.

Гордон улыбнулся. Но вдруг в общем гуле снаружи послышались четкие, раскатистые слова:

— Я хотел бы воспользоваться моментом и обратиться к вам лично, доктор Фриман.

— Да это же Консул, — воскликнул кто-то, — Наверное, через мегафоны…

— Опять наш Администратор за своё, — покачал головой Калхун, — Не слушай его, Гордон, что поделать, любит человек бред нести.

— Я когда это слышу, мне почему-то сразу хочется придушить его, — признался Фриман, — И в то же время, он как-то гипнотизирует. Как телевизор…

— Вы не ослышались, я к вам обращаюсь, — раздалось наверху, — К так называемому Свободному Человеку. У меня к вам вопрос.

— Ладно, пошли дальше, что-то мы задержались. Могут и бомбануть, — Калхун опасливо огляделся, — Всем за мной, в противоположную пристройку. И помните ошибку Мишеля! Никому не останавливаться, не теряться. Пошли…

Фриман побежал за другом почти на автомате, совершенно не обращая внимания на солдат перед собой, на шум подавляющего устройства. В звенящих ушах он слышал раскатистый, спокойный голос своего бывшего Администратора, который словно требовал внимания, не отпускал от себя.

— Как вы могли от всего отказаться? Это непостижимо.

— Фриман, лови патроны, — крикнул Эдди, расстреливая одного из показавшихся солдат.

Гордон на бегу поймал обойму и несколькими выстрелами прикончил солдата, который уже было прицелился в Калхуна.

— Человек науки, который мог бы направить сомневающихся и боящихся к истине, — мягкий и одновременно жесткий голос доктора Брина тянул к себе, звуча во всем этом хаосе, как нечто более высшее.

— Заткнись, урод! — крикнул один из повстанцев и на бегу пальнул в один из мегафонов, но промахнулся.

Фриман даже не заметил, как первый парень из их отряда уже проник в пристройку. Вслед за ним туда влетел Барни. Заметив, что повстанец, бегущий рядом с ним, споткнулся и упал, Гордон на миг задержался, подхватил парня под руки и подтолкнул вперед. Тут же совсем рядом шваркнула ослепительная вспышка, обдав щеку ученого раскаленным воздухом.

— …Предпочел для себя путь невежества и разрушения, — продолжал Консул, голос которого словно вещал с самой Цитадели, — Не заблуждайтесь, доктор Фриман. Вы начали не научную революцию, а путь к неизбежной гибели.

Гордон от ярости сжал зубы и выпустил по солдату вдвое больше пуль, чем следовало бы. Как же его злило, когда Брин касался науки! И ученый вслед за повстанцем вбежал в пристройку. Эдди прибежал последним. Остальные уже начали собирать разложенное по полкам оружие, переступая через свежие трупы солдат. Фриман даже не запомнил, сколько они тут пробыли — минуту, или секунду. Запомнились только три мертвых, давно уже мертвых повстанца, лежащие в углу бесформенной кучей. И — снова на улицу.

— Вы снова ввергнули людей в пучину падения, — Брин, делал паузы, словно дожидаясь, когда выстрелы стихают, — И даже если Вы сдадитесь сейчас, я уже не могу гарантировать, что наши Покровители примут это.

Беспорядочно стреляя, Гордон бежал вдоль стен Нексуса — они подобрались уже так близко. Вслед за Барни он взбежал по большой каменной лестнице, к огромным колоннам. Выстрелы подавляющего устройства прекратились — отсюда их не было видно. Но вдруг появились солдаты, сразу семеро, ученый даже не успел понять, откуда. Но он успел заметить, что среди них были и особые, в белом обмундировании и гладких шлемах, закрывающих все лицо. Выругавшись, он полоснул перед собой длинной очередью и спрятался за одной из колонн. И встретился взглядом с Барни, стоящим за противоположной колонной. Глаза Калхуна горели злобным азартом, все его тело дрожало и дышало, пальцы сжимали оружие.

— Вот оно, Гордон, — сказал он, но глаза его говорили куда большее, — Прочувствуй это… Вот она, настоящая жизнь!

И он выбежал из-за колонны, стреляя вновь и вновь.

— Теперь, боюсь, они начали смотреть с подозрением даже на меня, — Гордон вздрогнул, буквально ощутив на себе взгляд Консула, — Вот плата за службу представителю всего человечества!

— Мы тебя не выбирали, — огрызнулся Барни и на миг зажмурился от брызнувшей ему на лицо крови.

Гордон подбежал, к упавшему повстанцу, но Калхун уже бежал дальше, словно попав в водоворот энергии. Эдди, пробегая мимо Гордона, крикнул что-то вроде "Не тормози, док!". Фриман сжал кулаки и рванулся вперед. Но каждое слово Консула било по его душе:

— Помогите мне вернуть их доверие, доктор Фриман. Сдавайтесь, пока не поздно.

Наконец, они добрались до края здания, где Барни отключил силовое поле, преградившее дорогу к черному входу. И, когда они уже были внутри, в устланном ковром коридоре с обитыми деревом стенами, когда все, кто остался смотрели друг на друга, словно увидев в первый раз, Гордон все еще не видел ничего перед собой, и в голове его гремели последние слова Консула:

— Не обманывайте доверие, которое оказало Вам человечество. Одумайтесь, доктор Фриман. Помогите человечеству…

…

…Барни стоял на месте, но всем телом дрожал, глаза бегали, все его тело выражало желание двигаться, бежать дальше.

— Классная вечеринка, — тихо сказал он, но все услышали.

Гордон непонимающе покосился на него.

— А где остальные? — еще никогда голос Эдди не звучал так растерянно.

Техник оглянулся, и стал еще мрачнее, чем прежде, только в глазах появилась какая-то неуловимая обида. Калхун молча подошел к нему и сделал жест рукой. Эдди потянулся в карман и дал Барни бутылку из коричневого стекла.

— Они умерли, как настоящие солдаты, — жестко сказал Барни и одним глотком осушил полбутылки.

— Мы отомстим, — сказал Фриман и, посмотрев на друга, тоже выпил.

— Ладно, придется теперь заканчивать самим, — Барни даже слишком быстро переключился, — Самое легкое позади, теперь — самое интересное. Сначала…

Но он вдруг резко замолк и опустил голову, слегка пошатнувшись. Его рука дернулась к груди.

— Барни, что? Что с тобой? — испугался Фриман, замерев.