Сергей Дмитриев - Half- Life 2

ГО-шник, подойдя к большой консоли у стены, пробежался по клавишам. Камера в углу потолка пискнула и втянулась в нишу. ГО-шник потянулся к вакуумным зажимам на своем респираторе и снял его. Отложил в сторону.

— А ты все не меняешься, Купер, — сказал он, — Все так же педантичен, правда?

— Калхун, ты же знаешь, я всегда был сторонником порядка, — и офицер СЕ121007 тоже снял с головы шлем скафандра.

На Калхуна смотрело жесткое, точеное лицо с резким проницательным взглядом. Офицер развалился на испачканном кровью кресле, с иронией представив, как он выглядит со стороны.

— Честно говоря, — сказал Барни, — Я жутко удивился, увидев тебя, Купер. Представителей Элиты Альянса тут не часто встретишь.

— Это так, — сдержанно кивнул офицер СЕ121007, - Мне и самому приятно выбраться сюда из серых стен Цитадели.

— Сколько мы с тобой не виделись? — Барни облокотился на консоль, — Одиннадцать месяцев? Я уже думал, что тебя перевели в другой город.

— Нет, просто я теперь стал проводить много времени наверху… Да я и, кстати говоря, тоже не думал, что ты все еще работаешь здесь. В чем дело, Калхун? С твоими замечательными задатками ты мог бы уже давно подать заявление о переводе в ряды солдат Альянса. А оттуда — открыты все двери наверх.

— Ты же знаешь, я не тщеславен, — улыбнулся Барни, — Мне просто нравится стабильность. Нравится эта комната, этот вокзал. Да и паек тут неплохой!

— Скажи лучше, что тебе просто лень ездить на рейды! — засмеялся СЕ121007.

— Лень, — согласился Калхун, — Я и не скрываю. Ну что, может, поведаешь о цели своего визита?

Офицер Элиты Альянса посмотрел на друга.

— Калхун, ты же понимаешь, что я не гулять сюда пришел. И не зря заговорил о строгом порядке.

— Ясно, — Барни вновь стал серьезным, — Так, значит, да? Что за странный у тебя приказ? Консулу чем-то не угодил наш пункт?

— Калхун, — укоризненно сказал офицер, — Странные вопросы ты задаешь. После того, как через ваш пункт таинственным образом пролез Гордон Фриман, этот вокзал вообще следовало бы прикрыть.

— Консул этого не сделал, и это верное решение, — ухмыльнулся Барни, — Закрыть главный вокзал означало бы признать тяжелое положение в городе.

— Давай без этого фарса! — махнул рукой СЕ121007, - Мы-то с тобой знаем, что город уже на грани всеобщего восстания. Именно поэтому я здесь.

— Что-то случилось в Нова Проспект?

— Да. Калхун, мы с тобой знакомы уже семь лет, и я доверяю тебе как себе. Причины закрытия вашего пункта просты — в Нова Проспект случилась вспышка неповиновения. Уже вторая за последние дни. И опять ее спровоцировали граждане, которых именно вы пропустили через пункт на поезд.

— Да? — новость ошеломила Барни, — Ну а причем здесь наш пункт?

— Не прикидывайся дураком, Калхун! Ты же понимаешь, что после появления Фримана все эти вспышки восстаний приобрели новый характер. И еще — у одного из поднявших бунт нашли пистолет. Табельный пистолет ГО! Ты понимаешь, что это значит?!

— Теперь — да, — Барни в задумчивости прошелся по комнате, — Невесело… Ни, и что Консул хочет с этим делать?

— Он послал меня сюда, чтобы навести хотя бы подобие порядка. Консул приказал мне поговорить с начальством "Гражданской Обороны" города.

— Купер, — сказал Калхун, останавливаясь, — Послушай, а тебе никогда не лезли в голову эти мысли? О том, что он лишь оттягивает неизбежное.

— Ты это сейчас о чем? — напрягся офицер СЕ121007.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Вспышки неповиновения — уже каждодневное явление. Повстанцы основали десятки своих опорных пунктов. Я не хочу сказать, что это правильно. Но… Купер, мне иногда кажется, что к этому все и шло…

— Ты хочешь сказать, что массовое восстание неизбежно? Я и так понимаю это.

— Жаль только, что Консул этого не понимает.

— Консула мы с тобой критиковать не вправе, — отрезал офицер, — Он знает, что делает. Эти люди лишь пытаются разбить лбом стену.

— Понимай меня как хочешь, Купер, — проговорил Калхун, — Но мне кажется, что я понимаю их. Мы отняли у них дом. И они будут драться за него до последнего.

— Калхун, что ты мелешь?! — напрягся СЕ121007, - Альянс не отнимал у них дома. Он построил для них лучший мир, сдвинул человеческое существо с мертвой точки эволюции!..

— Послушай, — оборвал его Барни, — Ты никогда не задумывался, почему я никогда лично не провожу допросы? Никогда не задумывался, почему я пресекаю любой беспредметный допрос, любое беспричинное избиение граждан? Потому что я всегда чтил законы войны. А на войне с пленными принято обращаться с уважением. Уважать сына своей страны за то, что он бился до последнего, а не смешивать его с грязью.

Офицер СЕ121007 резко встал и тоже прошелся по комнате.

— Закон войны состоит в другом, — наконец остановился он, — Победитель получает всё. Да, наши меры жестки, но эти меры — необходимы! Ты сидишь тут и рассуждаешь, а в Нова Проспект граждане, вооруженные пистолетами, поднимают бунт! Вот, что бывает, если ослабить хватку!

— А ты никогда не думал, что именно эта «хватка» и провоцирует бунты? — мрачно усмехнулся Барни.

Офицер СЕ121007 пристально посмотрел на Калхуна.

— Ты говоришь опасные вещи, — сказал он, — И хорошо, что тебя сейчас никто не слышит!

— Я все же надеюсь, что Ты меня услышал, — отвернулся Барни, — Просто подумай над этим.

Офицер СЕ121007 одел шлем скафандра и положил руку Калхуну на плечо.

— Отведи меня в управление "Гражданской Обороны"…

…Солоноватый морской воздух сразу же ударил в лицо. Лучи высоко поднявшегося солнца уже припекали довольно ощутимо. Плещущееся справа море было спокойным и серым. Волны не набегали на выжженный солнцем песок, который когда-то был дном этого моря. Одинокие грязные чайки вдалеке носились над водной гладью. А слева были лишь песок и отвесные скалы, поросшие редким сухим лесом на самом верху. Фриман вышел на деревянный помост, укрепленный над пляжем. Было видно, что когда-то весь этот пляж был частью моря, а эти скалы вдалеке — крутым берегом. Этот помост был пирсом, теперь же этот деревянный мост на опорах поднимался над песком, оканчиваясь примерно на высоте трех метров от бывшего дна. Гордон, привыкший сразу оценивать обстановку, в которой оказался, оглянулся назад. За ним было лишь здание цеха и расположенные вдоль «берега» портовые пустые причалы и грузовые контейнеры. Впереди, по левую сторону от пирса, на высоких балках стоял портовый подъемный кран для разгрузки прибывавших сода когда-то кораблей. Теперь этот кран, как и пирс и все остальное стояли на опорах высоко над безжизненным песком, из которого кое-где проглядывали куски скал.

Фриман медленно пошел по пирсу — она сразу заметил стоящий впереди багги. Гордон, оглядываясь, подошел к своему новому транспорту. На вид эта машина выглядела, мягко говоря, необычно. Как ни гадал Фриман впоследствии, он так и не понял, где у нее расположен двигатель. Казалось, багги состоял лишь из корпуса из арматуры, сидения и руля. Но так казалось лишь на первый взгляд. Гордон еще заметил, что корпус сделан наподобие гоночных автомобилей "старого мира" — массивные, почти квадратные формы не позволили бы водителю удариться обо что-нибудь, даже если бы багги перевернулся.