К. Джетер - Рисковое Дело

Этот пункт Боба Фетт объяснил весьма доходчиво и образно. По его словам выходило: раз в прошлом лежит ключ к настоящему, значит надо взломать прошлое и обыскать его. Все равно что пробраться во дворец богача на укрепленной планете. Ищешь трещину в высокой стене и копаешь, пока не получается вход, затем входишь и берешь то, что нужно. По концепции – проще простого, в исполнении – неимоверно сложно. А если спросить Денгара, еще и опасно.

Память некогда живого, ныне мертвого арахноида по имени Куд'ар Муб'ат, – вот она, трещина в стене прошлого. Здорово, сказал Денгар Бобе Фетту. Тут-то все и закончится, верно? Вести беседы с мертвецами, выпытывать их секреты совсем не трудно. Это попросту невозможно! Куд'ар Муб'ат был звеном, тропинкой к украденной у Ниелах жизни и ключом к заветному ларцу с богатством, на которое напарники имели виды. Раз кому-то столь важно было лишить девчонку прошлого и затереть все следы кражи, значит, обнаружение пропажи и возвращение ее законной владелице может окупиться сторицей. Не менее (а то и более) сильно деньгами пахло и от расследования: кто или что скрывается за фальсифицированными уликами против фаллиенского принца Ксизора. Как заметил все тот же Боба Фетт, чей обостренный нюх на кредитки был неоспорим и почти легендарен: если след ведет в центр Галактики, а нити главных событий связывают в одно целое существо, которое возглавляло самую могущественную организацию в звездных системах, самого Императора Палпатина и самого смертоносного из его слуг Дарта Вейдера, то конечная остановка погребена под горой звонких монет. Хотя Боба Фетт, конечно, выразился короче.

Как бы не убеждал Денгар сам себя в безнадежности мероприятия, а все-таки признавал, что от слов напарника

закоротило все цепи в его организме, отвечающие за жадность. Если сунуть нос в тайны Фейдера и Палпа-тина, станешь трупом. Или очень и очень богатым. А тогда можно выйти из дела, прибиться в безопасную гавань, погрузиться в объятия Манароо, начать жизнь, в которой нет места похищениям и убийствам. А вот это уже стоит риска. По меньшей мере.

И возвращение некоего сборщика арахноида из мира мертвых, и разговор с ним о давних событиях, умыслах и интригах уже не казались таким уж безумным делом. Денгар потихоньку начинал привыкать к сюрпризам, которые ему регулярно и неутомимо преподносил Боба Фетт, хотя последние откровения напарника превзошли все предыдущие, вместе взятые.

Охотник в мандалорском доспехе буднично сообщил, что в два счета воскресит мертвеца. Мол, гораздо сложнее будет сложить все части головоломки, собрать воедино обрывки аксонов и нервной ткани, которые чистильщики принца Ксизора оставили после себя. Но все они здесь, дрейфуют вокруг <���Гончей>… А остальное, если послушать Фетта, вообще плевое дело. Как это он заявил? <���Я знал Куд'ара Муб'ата больше, чем он сам себя>. Каково, а? В рубке <���Гончей> Фетт не поленился ознакомить спутников со своими исследованиями природы арахноидов.

Знать психологию деловых партнеров вообще полезно и вдвое – если сами они пренебрегают подобными вопросами. А Куд'ар Муб'ат никогда не высказывал ни малейшего интереса к физиологии и генетике своего собственного народа. Его даже не интересовало, существуют ли в Галактике другие арахноиды. Сборщик с гордостью считал себя уникальным, утверждал, будто ни в одной из известных систем нет подобных ему существ. Так ему было удобнее вести дела: клиенты не пускались на поиски возможного конкурента. Если Куд'ар Муб'ат и встречал когда-либо родственников, то, вероятнее всего, на следующий же день организовывал им скорую и безвременную кончину. По крайней мере, со своим прародителем, который создал чересчур сообразительного придатка, а затем пострадал от последствий непредвиденного восстания, он разделался именно так. А потом в свою очередь сам попался в ту же ловушку, и теперь его бывший нахлебник, дрейфуя где-то в пространстве, занимался унаследованными от покойного творца делами. <���Есть другие, – сказал Боба Фетт. – Я нашел их. И важнее – я учился у них. Мне легче, я знаю: ничто не существует в единственном числе>.

О координатах родины арахноидов Боба Фетт умолчал. <���Вам незачем знать>. Денгар с радостью согласился; одно лишь упоминание о планете, кишащей хитрыми, жадными паукообразными существами, вызывало у него соревнование холодных мурашек по бегу между лопатками. А вот знанием физиологии арахноидов Боба Фетт поделился. Каждый сборщик умел генерировать и исторгать нити нервных тканей, достаточные для создания и поддержания жизни в придатках. Эту ткань можно оживить внешним воздействием. Контролируемая и выверенная стимуляция восстановит разорванные аксоны, вдохнет в паутину новую жизнь.

На чем научная лекция завершилась. Стоя внутри реконструированного гнезда, Денгар разглядывал черные толстые кабели, которые так и норовили захлестнуть петлей его щиколотки. Ниелах оставили надзирать за <���Гончей> и следить, чтобы корабль исправно поставлял энергию и данные. Напарники не боялись, что девчонка развернет <���Гончую> и рванет со всех ног отсюда, оставив охотников задыхаться в паутине; Ниелах загорелась идеей разворошить прошлое пуще их.

– Готово, – донеслось из-под мандалорского шлема; Боба Фетт поднялся с колен и отложил пульсатор. – Остался последний шаг.

Шаг, которого Денгар пугался больше всего. Корел-лианин сумел войти внутрь живой паутины; по меньшей мере, гнездо не обладало сознанием, у него не было личности или разума. Оживленные нервные цепочки были очищены от мыслей – гигантский полый овощ. Но чтобы вернуть прошлое со всеми его нетронутыми и читаемыми секретами, этого идиота-переростка следовало воссоединить с мозгом, в котором хранились воспоминания. А ты, между прочим, стоишь внутри него, напомнил себе кореллианин. Наверное, в желудке про-глота-сарлакка и то веселее и легче.

– Иди сюда, помоги мне, – распорядился Боба Фетт, подкрепив приказ жестом. – Нужно поднять его.

Денгар неохотно поднырнул под одну из дюрастиловых балок, преодолел лабиринт распорок, призванных удержать гнездо от коллапса и установленных по большей части кореллианином. Фетт лишь помог их принести.

В центре гнезда активность нервной ткани была заметнее, пульсация структурных волокон накладывалась на дрожание синапсов. Денгар пытался сохранять равновесие на качающемся неровном полу, не прикасаясь к стенкам гнезда. Током его едва ли бы дернуло, нервировала сама мысль о прикосновении к вновь ожившей мертвой массе.

– Зайди с той стороны, – посоветовал Боба Фетт, указывая на непонятный предмет, который все еще принадлежал загробному миру. – Нужно его поднять. Не то его ноги зацепят нервные волокна. Не хочу.