Сергей Богомазов - ОБЪЕКТ-12

Полина накрыла голову подушкой. Звук звонка стал глуше, но не исчез, и продолжал врезаться в её слух даже сквозь набитую гусиным пером преграду. Звонок был противный и напоминал звук старого совкового будильника фирмы «Заря», который Полина ненавидела в детстве, так как именно его немилосердный трезвон утром свидетельствовал, что пора вставать в школу.

Чёрт! Ну почему, покупая квартиру, она предусмотрела все необходимые мелочи, начиная от свободной планировки комнат, огромной ванной, мебели, распложенной по Фэн-шуй, но забыла указать, что входной звонок должен звучать как приятная, ненавязчивая мелодия! А не как сигнал тревоги на немецкой подводной лодке врёмен второй мировой, которую советские противолодочные катера атакуют глубинными бомбами!

Для полного эффекта не хватало только перепуганных фрицев, которые бы носились туда сюда с криками Achtung! Achtung! Schnelles Untertauchen! (Внимание! Внимание! Срочное погружение!) И мигающего красного фонаря, кричащего, что если команда не поторопиться, то ей придёт натуральный «капут».

Полина с досадой подумала, что если бы у неё был мелодичный звонок, то ей сейчас не пришлось бы спасать свои уши под подушкой. Она бы преспокойно послушала приятную мелодию и, когда незваному гостю надоело бы топтаться под дверью, — уснула снова. Но реальность была иной. Звонок звучал, не умолкая, а звонивший и не думал никуда уходить, словно был на сто процентов уверен, что девушка находиться дома и рано или поздно откроет дверь.

Устав прятаться под подушкой Полина села на постели, хмуро уставившись в зеркало. Он не была склонна к приступам агрессии и вообще была достаточно вежлива и терпелива в общении с людьми, но чаша её терпения была не безгранична, и сейчас звонящий в дверь человек был близок к тому, чтобы её переполнить.

— Ну, ни минуты покоя! — Полина встала с кровати и, облачившись в халат, решительно двинулась к двери, попутно решая дилемму — убить незваного гостя сразу или дать представиться, и все больше склоняясь к первому варианту. Но, взглянув на небольшой мониторчик, который вместо морально устаревшего дверного глазка демонстрировал ей того, кто стоит за дверью, и узнав свою подругу, — сменила гнев на милость. Нельзя было сказать, что сейчас она была очень рада её приходу, но, по крайней мере, это был не очередной журналист или неистовый поклонник, раздобывший её адрес у очередного журналиста или того, кто приторговывает адресами и номерами телефонов разного рода звёзд.

Полина открыла дверь, и подруга, издав вопль, который должен был символизировать безумную радость, повисла у неё на шее. Учитывая, что подруга была на полголовы выше Полины и килограмм на пятнадцать потяжелее, девушке пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не потерять равновесие.

— Лапка! Лапулька! Я так волновалась! У тебя телефон не отвечает, я обзвонилась вся! Думала, что с тобой! Как ты? Я только что из Сан-Тропе! Прямо с трапа самолёта сюда!

— Я… В по…рядке! — еле сумела выговорить полузадушенная в объятиях Полина, пытаясь не упасть.

— Это так здорово! Я так рада, что ты не пострадала! Я читала в интернете! Это такой кошмар! Такой кошмар! Я была натурально в шоке! — подружка, которую, кстати говоря, звали Ники, сделала огромные круглые глаза, чтобы как можно более наглядно продемонстрировать в каком же реальном шоке она была, и что фирменный шок Зверева, в котором он хронически пребывает, — тут рядом не стоял.

— Бедняжка! — продолжала Ники, вновь прижимая к себе Полину, — ты, наверное, так испугалась!

— Всё нормально. Спасибо. Я в полном порядке. Проходи. Надеюсь, Юфуса с тобой нет?

— Он остался в машине — я же знаю, что у тебя аллергия. Водитель за ним присмотрит.

Юфус был маленькой собачкой на тоненьких спичечных ножках, которую Ники, подражая то ли Перис Хилтон, то ли тем, кто подражает Перис Хилтон, — всегда носила с собой и ни на минуту с ней не расставалась, делая исключение лишь приходя в гости к Полине. Юфуса Ники подарил супруг, который изначально дал ему кличку Оболтус, но Ники решила, что такая кличка — это не «комильфо», а потому придумала для псинки другое имя, которое, как ей казалось, будет больше соответствовать. Так Оболтус стал Юфусом. Впрочем, отзывался он на любое имя. Кроме того, он постоянно трясся, словно в лихорадке, время от времени заливался приступами пронзительного и беспочвенного лая, а также писался, когда рядом кто-то неожиданно чихал или просто издавал какой-то громкий звук. В общем, вёл себя не гламурно…

Как настоящий Оболтус!

Однажды, таким образом, он умудрился испохабить новенькую сумочку от Луи Вуитона, чем вызвал у Ники настоящую истерику, но, несмотря на все эти недостатки, она продолжала везде носить псинку с собой, хотя Полина была на сто процентов уверена, что возня с этим непредсказуемым животным Ники уже давно надоела, и она терпит её лишь в угоду модному образу.

— Почему у тебя не отвечает телефон?

— Он утонул вместе с машиной.

— Ах да! — лицо Ники сделалось печальным, — хорошая была машина, надеюсь, она застрахована?

— Само собой.

— Ну и отлично! — лицо Ники вновь просияло. — А на счёт телефона…

— Жора уже достал мне телефон, — произнесла Полина, кивнув в сторону нераспакованной коробки с мобильником. — Но я пока что не успела его включить.

— Аа-а-а! Ну, тогда понятненько! А я вот без телефона как без рук! Ни минуты не могу! Ты представляешь — звонят мне недавно и говорят… — Ники разразилась длительной пламенной речью, в которую Полина, присевшая за зеркальный столик и принявшаяся наносить макияж, не особенно вслушивалась. Эту речь, произнесённую Ники на разный манер, она слышала уже не один десяток раз. Периодически до её сознания долетали отдельные обрывки фраз вроде: «кастинг был полным дерьмом» или «продюсер мне и говорит», а так же «прики-и-инь тако-о-о-ой козе-е-ел!». Смысл всегда был одним и тем же, менялись лишь названия проектов, под которые проводились кастинги, имена продюсеров и козлов. Впрочем, как правило, первые являлись одновременно и вторыми. Полине лишь оставалось делать вид, что она искренне сопереживает Ники, время от времени кивать и поддакивать.

Возможно, кто-то мог бы обвинить её в чёрной неблагодарности по отношению к подруге, но Полина прекрасно знала, что вовсе не беспокойство за неё, а банальное любопытство заставило Ники прямо с трапа самолёта примчаться к ней в гости. Желание узнать о произошедшем не из колонки светской хроники, а лично из первых уст. Узнать, чтобы потом в бесконечных телефонных разговорах пересказывать эту историю всем своим друзьям и знакомым, козыряя тем, что всё рассказанное ей лично поведала сама участница событий.