Андрей Круз - На пороге Тьмы

– Пусть девушка откликнется! – донесся ответ из-за двери. – И фамилии назовет!

А что, разумно… на нас дурное вряд ли подумаешь: давно тут сидим, да и Настю он вообще в лицо знает, она сюда с подругами захаживала. Да и она с ним по имени общалась.

– Дроздова и Бирюков! – крикнула Настя, правда, при этом не забыв накинуть на себя ремень с кобурой – на манер портупеи, через плечо – и извлечь оттуда такой же парабеллум, как и валяющийся на полу, только со стволом покороче. – Дима, тут одержимый был! Ты можешь зайти!

– Открой и покажись! – послышалось в ответ.

Настя чиниться не стала – все же была чуть опытней меня в таких делах. Я вот до последней секунды полагал убитого просто психом, не сообразив, что он может быть таким же одержимым, какого мне на Ферме показывали. Она открыла дверь, выглянув наружу, и я увидел яркий свет – кто-то светил ей в глаза фонарем, а она слегка морщилась.

– Вы оба живы? – послышался голос пока еще невидимого Димы.

– Да, оба, заходите.

Предбанник сразу заполнили несколько человек – банщик Дима с наганом в руках, высокий, толстый, в белом халате, делающем его похожим не на врача, а скорее на мясника, какой-то полуодетый мужик лет сорока с пересеченным багровым шрамом лицом, сноровисто держащий в руках кольт, парень в кожаной куртке с таким же, как у меня, карабином М1, еще какие-то люди, судя по виду сбежавшиеся на выстрелы со всех сторон.

Мужик со шрамом, старательно обходя растекающуюся лужу крови, присел на корточки возле убитого, взял того за плечо и ватник на боку, перевернул рывком. Глянув ему в лицо, я даже отшатнулся – быстрая и тяжелая пуля из ТТ расколола ему череп, угодив в переносицу, и лицо словно разделилось на две части под кожей, превратившись в какую-то нелепую, бесформенную маску. А еще более нелепой ее делали глаза, абсолютно черные, словно наполненные тушью стеклянные шарики, странно раздвинувшиеся в стороны на раздробленном черепе и глядящие в разные стороны.

Ну да, все верно, они же не сразу черными становятся, а поначалу такими видны лишь в сильном прямом свете. Ну и после смерти – как вот сейчас.

– Одержимый, – уверенно сказал мужик со шрамом и полез тому во внутренний карман ватника, вытащив самодельное брезентовое портмоне с документами.

Открыл, вытащил удостоверение личности, прочитал вслух:

– Потапов Кондрат Михайлович, – и добавил, обернувшись к нам: – Гляди, кто к вам пришел…

С момента «банной битвы» прошло несколько дней, история даже нами самими начала понемногу забываться за ежедневной суетой. Убийством одержимого, понятное дело, она не кончилась. Пришлось дождаться безопасников, а заодно и группу из Горсвета, примчавшуюся искать призраков. Именно один из них превратил проходившего мимо бани работягу с ТЭЦ в маньяка-убийцу. Безоружный, он, управляемый темной сущностью, проник через задний вход, беспечно оставленный открытым, в «Сандуны», на кухню, подобрал там нож, выбрался в коридор, где и зарезал читающего газету охранника, подобрал его пистолет и уже с ним ворвался к нам в номер, первый по счету. Где мы его общими усилиями и убили.

Потери у нас были небольшие – мой прикушенный язык да порезанная ламповым стеклом ступня Насти, из-за которой она на следующий день на службу не ходила. В остальном обошлось.

Затем другие дела накатили, подготовка к выезду в Красношахтинск с целью добычи архивов, планировали и поездку в Порфирьевск – для личных нужд, так сказать, с целью дальнейшего повышения благосостояния.

Погода немного исправилась. Стало холоднее, чувствовалось приближение зимы, но дождя не было, да и постоянный надоедливый ветер стих, к моей великой радости. Я каждый день первую половину проводил на аэродроме, совершая учебный вылет, в результате чего вскоре освоил еще и взлет. Оставалось разобраться с посадкой, ну и всем остальным – от высшего пилотажа до аварийных ситуаций, то есть начать и кончить. Но все же самостоятельным взлетом я гордился очень сильно, правда, помалкивал об этом, чтобы Настя на смех не подняла.

Федька продолжал осваивать «жужу» на Ферме, поэтому после аэродрома я ежедневно катил на «тазике» в загородную вотчину научников Милославского, где тоже пытался освоить хитрую машину. Ну и тоже получалось вроде как. Иван постоянно крутился с нами, тоже пытался водить, а потом как-то притащил целый ящик тротила и коробку с детонаторами и шнуром, сказав:

– Это нам выделили двери вскрывать или через стенки проламываться.

Подкинули гранат, сигнальных ракет с ракетницами и дымовых шашек, что может быть важнее гранат в иных обстоятельствах.

Милославского видел мало и редко, но все же тот нашел время сказать мне как-то, встретив в коридоре главного корпуса:

– Не оттягивайте время, начинайте авиаразведку места. У нас целый список подобных «пунктов посещения» подготовлен, на год вперед хватит или больше.

– Да мы и не оттягиваем, просто катить неподготовленными – только на проблемы нарываться, – ответил я.

– Это понятно, я же и не доставал напоминаниями, верно?

– Верно. Но мы уже планировали выдвигаться: техника освоена, боекомплект получен, маршрут прикинули, и выдвижения и отхода, и если нормальный отход не получится, то прикинули, как будем смываться со всех ног.

– Это хорошо и правильно. Удачи.

В общем, он был прав, пора и к делу приступать. Тем более что, пока не начнем, не будет у меня формального повода с ним беседы беседовать, равно как и просить об информации. Большой он для меня начальник получается на местном олимпе, так просто в кабинет поболтать не заскочишь – надо самому расти.

О просьбе «базарного Сергея» тоже не забыли. На второй день после стрельбы в «Сандунах» мы с Федькой скатались на базар, покрутились там, общаясь с разными его дружками-приятелями, да и просто знакомыми, но узнали мало что. Лишь золотозубый Мамед в плаще немецкого самокатчика сказал:

– Федя, Серых этот здесь мало бывал, он сам товар не брал – некогда был. Он такой торговец, как я армянин, – при этом выразительно покосившись на ту стену «Уцененных товаров», которая скрывала от обзора обувной павильон Оганесяна.

– А кто он, Мамед?

– А кто его знает? Но не жулик, это я тебе точно говорю: у него крыша серьезный, видел с ним люди всякие.

– А что за люди? – заинтересовался Федька.

– Из горбезопасность человек видел, из разведбат видел. А вот чтобы он товар сам брал или продавал – не видел.

– Мамед, а команду с его «Карася» ты знал? – спросил уже я.

– Нет, так не знал, – развел тот руками. – Видел всех, а как имя кого – не знал. Шкипер помню, Боталов кажется, он всегда возле пристани в «Якорьке» сидел, пиво бухал, когда в рейс не надо. А другой не знал.