Олег Шовкуненко - Битва во мгле

Сигнал тревоги заверещал, словно опившаяся валерьянки кошка. Сердце Мишеля чуть не выпрыгнуло из груди при этом громком отвратном звуке. «Опасно! Приближение к активному защитному полю! Опасно! Приближение к активному защитному полю!» – Компьютер заклинило на одной и той же фразе.

– Что происходит?! – В поисках ответа сержант шарил глазами по приборной панели.

– Защита! Над городом включилась защита! – взревел Риньон. Он двумя руками вцепился в рукоятку регулировки мощности. – Срочно меняем курс! Держитесь!

Потеря скорости была столь стремительной, что у Мишеля помутилось в голове. Перед глазами поплыли радужные круги, а в ушах загремел колокольный звон. Глотка сержанта попыталась извергнуть тяжелый стон, но вместо этого задохнулась низким гортанным хрипом.

«Я не могу дышать! Господи, как пропихнуть в себя хотя бы один глоток воздуха! – первая мысль Тьюри была только об этом. – Неужели мне суждено сдохнуть в этом проклятом кресле, подобно размазанному по стенке комару! В таких случаях Марк говорил… Черт! – страшная догадка пронеслась в затуманенном мозгу. – Что с Марком? Где Жерес? Ведь они были там, внизу!»

Превозмогая невыносимую тяжесть, Тьюри взглядом дотянулся до обзорного экрана. Мишелю хватило одного мига, чтобы понять – все кончено! Зрелище ужасало. Огромные клубы безжалостного пламени катились по зловещему силовому полю, не в силах проникнуть под его неприступный свод. Датчики радиоактивности, словно взбесившись, фиксировали мощную вспышку излучения, а индикаторы коммуникационной системы во весь голос кричали о потере контакта с двумя передовыми машинами.

– Они погибли, – Риньон остекленело смотрел на ядерный крематорий. – Пусть Бог примет души наших товарищей.

Перегрузка ослабевала, однако все еще продолжала держать тела в своих железных объятиях. Но в эти минуты Тьюри был благодарен ей за это. Сейчас никто не взглянет ему в лицо, никто не заметит слезу, которая катилась по его небритой щеке.

Посадочные двигатели включились точно в назначенный момент. Николай не почувствовал ни толчка, ни перегрузки. Он будто плюхнулся в мягкую перину, которая нежно поставила его на ноги.

«Интересно, почему все твердят о трудностях посадки? Очень увлекательное, даже приятное мероприятие, – Строгов призадумался. – Или все дело в моих ощущениях, сглаженных, причесанных и припудренных искусственным мозгом совершенной машины?»

Этот вопрос Николай решил приберечь на потом. Где-то здесь скрывается враг! Хотя многофазное сканирование и не дало тревожных результатов, лейтенант не спешил отключать боевой режим. Он припал как можно ниже к земле и, ощетинившись жерлами излучателей, притаился посреди клубов черной пыли.

Восстановление видимости вселило в душу Строгова относительное спокойствие и солидную дозу уверенности. Его «Сахай» стоял в долине, которая как две капли воды напоминала суровое штормящее море. Отличие заключалось лишь в том, что бурлящим волнам здесь никогда не суждено было успокоиться. Превратившись в камень, они застыли, навечно сохраняя память о неистовом прошлом таинственной планеты-звезды.

«Прекрасно, пустыня мертва! – отметил про себя Николай. – Есть время разобраться с домашними делами».

– Киуро! Как ты там?

– Х-хорошо, если не учитывать того, как мне плохо, – слова японца цеплялись одно за другое и напоминали среднюю степень алкогольного опьянения.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, – голос Намимото был слабым, с нотками скрытой вины, – а вот ведро с тряпкой не помешало бы.

О нет! Николай с отвращением вспомнил кулинарные шедевры из их последнего меню, а также зверский аппетит бортинженера. Сбрасывая навесные двигатели, лейтенант соображал, как помочь Киуро.

«Ведь что-то такое было… – он напряженно вспоминал арсенал боевой машины. – Может быть, это? Внутренняя дезинфекция. Устранение биологического заражения».

Стоило Строгову только подумать, как за спиной у него что-то громко зашипело, заскрежетало и забулькало.

– Спасибо, господин лейтенант, – в речи бортинженера снова не сквозила радость. – А у нас на борту случайно нет сушилки?

Взревевший сигнал тревоги заглушил голос японца. «Опасное сближение. Объект в первом верхнем секторе». Сообщение гремело в глубине мозга, словно лейтенант пытался предупредить сам себя. Еще слабо соображая, что происходит, Строгов рванулся вперед. Раздвоившимся зрением он контролировал машину и одновременно наблюдал за падающей на его голову огненной кометой. Понимая, что столкновения не избежать, он прыгнул…

Что ж сегодня за день такой? Николай почувствовал себя кузнечиком, в которого пальнули из огнемета. Его шагоход стоял на четвереньках, слегка дымя перегретой броней. Какой-то идиот совершил посадку в ручном режиме, полностью проигнорировав десантную дислокацию. Не увернись Николай из-под удара, из двух машин получилась бы одна, а из четырех человек – восемь. Разъяренный лейтенант наблюдал за оседающей пылью и с нетерпением ожидал появления обидчика.

– 41-й! 41-й, я сел! – Из грязного марева проступили знакомые очертания «Сахая», на которых красовалась цифра 65.

– Я рад за тебя, приятель, – улыбка сменила гнев на лице лейтенанта. – Ни за что не скажешь, что ты бортмеханик. Посадил машину, как настоящий ас.

Строгов сосредоточенно наблюдал за приземлением боевых шагоходов. С борта погибающего звездолета их ушло двадцать два. Это он помнил точно. Именно с этим количеством машин установила контакт его командирская управляющая система. Из них на связь вышло только семнадцать. Но сколько уцелеет после посадки? Вспоминая лица своих товарищей, Николай невольно обратился к событиям трехчасовой давности. «Интега» выскочила из Z-пространства прямо на месте небольшого астероида. Оказавшись в чреве корабля, каменюка полыхнула с силой десятка ядерных боеголовок. Для лейтенанта до сих пор оставалось загадкой, что спасло их от мгновенной смерти: воля божья или совершенная энергопоглощающая система боевого звездолета. Тем не менее они пережили злополучный скачок! Однако, избежав мгновенной смерти, тут же превратились в узников, заживо замурованных в глубине шестой палубы. От взрыва весь борт подвергся чудовищным деформациям. Обшивка превратилась в гармошку, намертво заблокировав десантные шлюзы. Строгов пережил минуты настоящего ужаса, когда стены шлюзовой камеры начали сжиматься. Вместо пути наружу они попали в уютный металлический гроб. Выход был только один – используя арсенал боевых машин, пробиваться наружу. Это удалось далеко не всем. Пять машин, которые ближе других находились к эпицентру взрыва, так и остались зажатыми в стальных тисках. Николай вечно будет помнить крики их экипажей, молящих о помощи. Но он был бессилен помочь. Строгов последним покидал зону катастрофы, из партера наблюдая акт смерти громадного корабля.