Михаил Михеев - Конец операции переход

А потом пришла очередь и «Гангута». К тому моменту у него действовала только одна башня и, по-видимому, были разрушены все радиолокационные системы. Еще хорошо, что бой шел на расстоянии прямой видимости. Это редкость в современном бою, но, тем не менее, это произошло. Капитан «Гангута» попытался прорваться. Это ему почти удалось, но тут у него рвануло прямо под винтами. Не знаю, была это торпеда или просто крупнокалиберный снаряд, но скорость корабля резко упала. Его догнали и расстреляли в упор. Подавили артиллерию и попытались захватить. После того, как замолчала последняя башня, подогнали крейсер и взяли «Гангут» на абордаж, но наши моряки, не долго думая, сами наваляли американцам и захватили их крейсер. Американцы сдуру подогнали еще один. Он пришвартовался к боргу только что захваченного крейсера и высадил десант. Получилась свалка с неясным исходом — наших было меньше, зато дрались они лучше. Тогда вмешался линкор «Алабама» — подошел и встал борт о борт с «Гангутом». На «Алабаме» было тысяча шестьсот моряков и четыреста морских пехотинцев, но об этом мы узнали уже потом. А в тот момент мы просто решили — все, конец кораблю. Приготовили торпедные аппараты — чтобы добить линкор. Самоубийство, конечно — уже подошли американские эсминцы в количестве десяти штук. Нас оставили в покое только потому, что решили — ушли мы или потоплены. Обнаружь мы себя — и кранты. Но тут с «Гангута» сигнал открытым текстом — «умираю, но не сдаюсь». И линкор взорвался. Экипаж, видимо, подорвал уцелевший боезапас. А потом взорвался и реактор — наши корабли, в отличие от американских, имели ядерные реакторы. Будь мы чуть ближе, нам пришел бы конец — или от ударной волны, или от излучения.

От «Гангута», «Алабамы» и тех двух крейсеров не осталось ровным счетом ничего. Остальным кораблям, оказавшимся поблизости, тоже досталось. Я не знаю, как у американцев, а у нас уцелели тогда только мы, два крейсера и эсминец, державшиеся в отдалении. Остальные корабли получили столь серьезные повреждения, что их пришлось затопить. Впрочем, я полагаю, у наших врагов были схожие проблемы. Во всяком случае, сражение закончилось само собой и уцелевшие расползлись по базам.

После того случая у нас остался только один линкор — «Победа». И он стал тем ужасом, который наши враги испытывали почти до конца войны. Грозный океанский рейдер, владыка морских путей — так называла его американская пресса. Он появлялся где хотел, топил, кого хотел и исчезал в небытие. Совсем недавно мне сообщили, что Гаранин знал о параллельных мирах и умел уводить в ваш мир свой корабль. Отсюда он совершал свои рейды. Мне сказали, что он пользовался моей базой, но я кое-что посчитал и оказалось, что некоторые его перемещения не соответствуют скорости его корабля. Либо он мог при нужде разгонять «Победу» минимум до сорока узлов, либо имеется вторая база, где-нибудь здесь, в Тихом океане. А может, и то, и другое. А может, был возможен переход еще в один параллельный мир. Кто знает? Боюсь даже предположить, на что было способно трио Гаранин-Вицкевич-«Победа». Возможно, мы никогда не узнаем, как все было на самом деле…

Так вот, теперь о случайностях. «Победа», благодаря своей вездесущести и неуязвимости, практически в одиночку сдерживала все попытки вражеского флота организовать более-менее сносное снабжение своих войск на нашем континенте. Всего два удачных удара позволили избежать высадки американских войск на Японские острова. А потом удача кончилась — во время одного такого рейда «Победа» попала под обстрел береговой батареи. Взрыв случайного снаряда смертельно ранил Гаранина, а кроме него никто уже не смог увести корабль из нашего мира — профессора Вицкевича на борту не было.

Потом «Победа» три месяца стояла во Владивостоке — никак не могли решить, кто же будет командовать этим кораблем. В конце концов, президент своим личным распоряжением назначил капитаном собственного племянника. И эта тварь… Этот кабинетный моряк посадил линкор на камни в первый же выход в море. А разведка у американцев поставлена была, как надо. Они почти сразу обнаружили «Победу» и атаковали обездвиженный линкор прежде, чем мы успели снять его с камней. Навстречу им вышел наш флот и получилось последнее крупное морское сражение той войны…

Волков вздохнул и вытер пот со лба. Джейн смотрела на него с приоткрытым от удивления ртом. Адмирал налил себе в стакан воды, залпом выпил и улыбнулся уголками рта:

— Вот так всегда и бывает. Хочешь знать, что было дальше?

— Да, конечно. Чем все это закончилось?

— А чем оно могла закончиться? — Волков пощелкал клавишами и на экране появилась немного размытое черно-белое изображение — явно любительская фотография. Черный, обгоревший остов, весь измятый и развороченный… — Вот так выглядела «Победа» после того сражения. Ее долбил практически весь американский флот — шесть линкоров, восемнадцать крейсеров, самолеты с четырех авианосцев. Это не считая эсминцев и прочей мелочи типа фрегатов — их артиллерия против брони нашего линкора ничего не стоит. Им противостояла обездвиженная «Победа», шесть крейсеров, два авианосца, самолеты с береговых аэродромов, эсминцы и несколько подводных лодок. Сражение было жестоким и кровавым и мы его выиграли. И проиграли.

— Но как такое возможно?

— Просто, девочка, очень просто. Мы уничтожили три линкора противника. Два авианосца были потоплены подводными лодками. Шесть крейсеров было потоплено, а два — захвачено. Но мы потеряли три крейсера и авианосец, это не считая эсминцев… Те два крейсера, которые мы захватили, годились только в металлолом. «Победа»… Ну, ты видела, во что превратился лучший в мире корабль. Вот так мы потеряли флот. Победа в сражении обернулась проигранной войной на море.

— И что же, вы больше не смогли сражаться?

— Почему не смогли? Наш флот действовал активно, даже очень. Мы сражались и побеждали еще не раз. У нас оставались еще и подводные лодки, и крупные надводные рейдеры. На счету «Громобоя», например, почти шестьдесят потопленных кораблей. Только вот противник ходил, в основном, конвоями, а их мы не могли громить, могли только пощипывать. У нас не было сил сражаться, когда противник выставлял против нас пару линкоров — им просто нечего было противопоставить. Про наступательные операции нам вообще и думать было нечего — защитить бы свои берега. Впрочем, нам не удалось даже этого.

— И что же следует из твоей истории?

— А ты не поняла? Следует очень простой и логичный вывод: если тебя некому страховать — постарайся избегать авантюр. Правда, это не всегда получается, но все же…

— Но ты полез вытаскивать меня. И не раз, кстати.