Алексей Степанов - Дезертир

— Чего? — бомж повернулся прыщавым лицом. — Я в это ухо не слышу.

— В тень уйди! Не маячь, с воздуха засекут!

— Так нет же никого!

Бомж задрал голову и с удивлением осмотрел чистое небо, одновременно рукой почесывая задницу прямо сквозь толстое рваное пальто. Червь от досады хлопнул себя ладонями по окорокам.

— Ты же глухой! Что ты можешь услышать?! Пошел отсюда, кому сказано!

— Ладно, ладно! — замахал руками бомж. — Иду. Только вот блестячку отковыряю…

Червь тоже заметил что-то блестящее, плотно вбитое в землю сапогами бойцов. Бомж, ломая ногти, пытался добыть предмет.

— Ну зачем тебе эта дрянь? Банка небось.

— Нет, не банка… — Бомж наконец достал свое сокровище и внимательно рассмотрел помятую бензиновую зажигалку. — Вот что.

— И что?

— Беда идет, — просто ответил старик, покручивая чудом уцелевшее колесико. Встал и побрел куда-то к деревьям. — Беда идет!

— Далеко беда? — с гримасой отчаяния на лице крикнул ему вслед Червь.

— Далеко! — Бомж не обернулся. — Но идет быстро!

Червь еще постоял немного, наблюдая за удаляющимся нетвердой походкой человеком, потом во всю мощь легких гаркнул:

— Лысый!

— Чего? — Бомж застыл.

— Будешь зваться так: Лысый! Приходи вечером, накормлю!

Бомж, обретший новое имя, побрел дальше. Червь хотел было еще сказать ему, что между березами есть две-три аномалии, лучше туда не ходить, но передумал. Если пропадет — значит, и цены его предсказаниям никакой нет.

— Собираешь всякую шваль.

Он обернулся. Клара, жена и повариха, высунулась из люка в подвал. Уложив полные белые руки на доски пола, она печально смотрела на Червя. Как-то уж слишком печально.

— Обед готовь, дура!

— А на сколько персон, дурак? Кто-то идет, но я ж не знаю, сколько их выжило. Может, и никто.

Червь сплюнул. Клара кашеварила неплохо, но причуды ее порядком раздражали. Если бы не ее способность предсказывать время выброса… Хотя все равно: полезно иметь в компании женщину, хоть бы и пожилую, и вредную. Ребятам приятно, что кто-то для них готовит, разнообразит меню, даже требует руки мыть.

— Зачем тебе эта рвань? — снова спросила Клара. — Воняют, кричат во сне.

— Будто тебе в подвале слышно! — хмыкнул Червь. — Рвань-то рвань, да Зона если не убьет, то изменит. Себя вспомни.

— Я не такой пришла! — возмутилась женщина. — Я за собой следила!

Клара появилась с год назад. Парни ее чуть не пристрелили сгоряча: по-человечески не говорит, скулит только, вся рожа синяя. Да что там рожа, живого места не было на Кларе. Но Червь ее впустил — и не пожалел. Баба отлежалась на втором этаже, синяки сошли, заговорила. Вот только не помнит ничего. Если не врет, конечно…

— Скажешь тоже! — проворчала повариха и с недовольной миной исчезла в подвале.

— Пересолит теперь, — сказал высунувшийся из-за угла Лопата.

— Ты чего там бродишь?

В светлое время суток ребята Червя несли караульную службу: мало ли какие твари подберутся неожиданно. Случалось, что и зомби нападали, и слепые псы, а однажды дом едва ли не неделю держала в осаде стая крысиных волков. Нетипичное поведение, но в Зоне странностей нет, тут все странно.

Постов имелось два: один у шоссе, один напротив поселка. Называли их «наружкой». Торчать там парни не любили. Надо вертеть головой, следить во все стороны, а заснешь — не начальство, жизнь накажет, да сразу смертью. И вот теперь Лопата, свободный стрелок, отчего-то явился со стороны поста, хотя караулил Дурень.

— Да он сигналил как-то странно. Я пошел, проверил… Чисто.

— Чисто? — не понял Червь. Дурень не первый день в Зоне, сам знает, что к чему, хоть и дурак. — Что ты темнишь-то?

— В общем, он людей видел. Если не врет… — Лопата закурил, явно смущаясь. — Говорит, прошли трое между домами. Без оружия.

— Ну, значит, не люди, — пожал плечами Червь. — Бомжи разве? Да что он, зомби не видел никогда?

— Именно что видел. Говорит: нормальные люди. Но Дурня разве поймешь? В обед сам расспроси его. Талдычит, что прошли три женщины без оружия.

Червь запыхтел, наливаясь кровью. Хоть и говорят, что в Зоне странного нет, но это уж ни в какие ворота. Выходит, галлюцинации у Дурня начались? Оружие у него отобрать пора?

— А воздушных шариков у них не было, у баб этих? Или гитар, или еще каких бантиков?! Перегрелся, сволочь, или нажрался чего-то!

— Может быть, — миролюбиво улыбнулся Лопата. — Я вообще слышал про призраков… Ну, что бродят по Зоне бывшие жители этих мест. И с детьми иногда видели, и с воздушными шариками… — Лопата понял по лицу Червя, что говорит не то, и подтянулся. — Может, он и нажрался, босс. Но запаха я не почуял.

Червь, снова сплюнув, зашагал прочь — посмотреть, что там творится у шоссе. Только бы вернулись все четверо, да с товаром… Тогда еще поглядим, кто кого. Рано Зона радуется! Людей бы, и тогда пойти на Мачо, перестрелять его волков, забрать артефакты какие есть, снова оказаться на коне. В этом районе теперь никого не осталось, если Червь свалит последнего конкурента — станет незаменим.

— Совсем сдает, — тихо засмеялся Лопата, когда босс скрылся за углом. — Скоро сдохнет. Кларочка! Налей стопочку.

— Пошел ты… — лениво отозвалась Клара, которая уже снова торчала из люка. Так она могла проводить время часами.

— Ну Кларочка! Я же мигом: раз, и все! Я же не в наружке! Чокнемся на пару, красавица?

— Ох! — томно сказала женщина и исчезла в подвале.

Восприняв такое ее поведение как согласие, Лопата тоже кинулся вниз.

Человек по прозвищу Лысый сидел, привалившись спиной к уцелевшей секции забора метрах в ста от дома. Перед ним в кустах крысиный волк рвал на части добычу. Крупную крысу, конечно же, не зря их так прозвали… Время от времени уродливое животное отрывалось от трапезы и рычало на человека, сверкало красными глазами. Лысый не шевелился, спокойно продолжал рассматривать зажигалку. Он пришел из тех мест, где крысиный волк не воспринимается как угроза. Правда, теперь у Лысого не было ни экипировки, ни даже оружия, но зато и страха тоже совершенно не осталось. Зона выпила его до капли — до той капли, которую все же зачем-то оставила.

— Жак, — неслышно и бездумно шептали бледные губы. — Жак.

Жак дорожил своей зажигалкой, постоянно рыскал в поисках особого бензина, чтобы не провоняла. А обычным заправлять не хотел, хотя однажды они нашли грузовик… И не заводил спичек, чудак. То есть спички у него, конечно же, были, но где-то на дне рюкзака. Он говорил: дай прикурить… Нет, он говорил так: эй… Нет. Как же он говорил? И кому?

Лысый не помнил своего прежнего имени. И где они нашли грузовик, не помнил. Грузовик с теплым двигателем. А Жак был, оказывается, здесь. Лысый гладил зажигалку, и откуда-то приходило знание: довольно давно.