Михаил Черных - Невозвращенцы

Полмесяца спустя, когда караван дошел до разоренного в прошлом году Лупуариса, восставших настигли страшные новости.

Первую, ожидаемую, черную весть привез Пилус. Дав отойти половине восставших на достаточное расстояние, ромееи сняли осаду со столицы. Одновременно, через пять ворот, из города выло пять легионов, разбили рабов, не успевших соединиться в единую группу, на четыре части и вырезали всех под корень. Всех. Включая женщин и детей в обозе. Цезарь отдал приказ, что зараженных вирусом бешенства зверей следует изничтожить без жалости, чтобы они не заразили других.

Неожиданность подстерегала восставших впереди. Однажды вечером в лагерь примчалась небольшая группа конных, около трех сотен человек. Состояла она в основном из россов и франков, и старшие среди них, отпихивая с дороги любопытных, ворвались на совет.

— …таким образом, запасов провизии, хватит еще на десять-пятнадцать дневных безостановочных маршей. — закончил пальцами свой доклад отвечающий за обоз Алларик.

— В принципе, совет можно заканчивать на сегодня. — Задумчиво проговорил Руфус, — Припасов нам хватит до Нижней Германии. Там уж, надеюсь, Фритигерн не пожлобится, и накормит беженцев. В крайнем случае — купим. Осталось только дойти до…

— Не надо никуда идти! — просипел ворвавшийся командир пришедшего конного отряда.

— Что? Кто ты?

— Мы. Из. Северного легиона. Сбежали.

— Сбежали? Почему?

— А потому, что Северного Легиона больше нет!

— Как?

— Почему нет? — посыпались со всех сторон вопросы.

— А ну, тихо! — проревел Порошка. — Говори.

— Десять дней назад мы узнали о разгроме сил восставших около стен Рима. А пять дней назад Фритигерн объявил, что теперь он, с соизволения Цезаря и народа Империи, является дуксом провинции Нижняя Германия. Северный легион переформировывается в Пятый Германский с дарованием его личному составу всех прав и обязанностей штатных легионеров…

— Не может быть!

— Это ложь!

— Это провокация ромеев!

— Это еще не все. Освобожденные этим легионом рабы становятся простыми гражданами, взятая добыча объявлена военными трофеями со всем вытекающими из этого последствиями…

— Невероятно!

— Нет!

— Ты лжешь!

— А самое главное, дабы подтвердить, что все это правда, с подия столичной арены это подтвердил стоящий рядом с Фритигерном… Леонардо ди Медичи! И первый приказ, который получил дукс Фритигерн, подавить вверенным ему легионом восстание рабов в соседней провинции! Сейчас его легион скорым маршем идет нам навстречу и собирается атаковать!

— А не может быть так, что Фритигерн, — начал было Алларик, но его тут же прервал Пилус.

— Нет! Фразу о правах и обязанностях следует понимать как: «ваши родные останутся гарантией вашего поведения.» Легион Фритигерна теперь наш враг!

Леонардо ди Медичи в который раз подтвердил свою славу дипломата. Сделать из врага друга, из войск противника — подкрепление своим… Принесенная весть как громом поразила всех бывших рабов, до последнего сопляка в обозе. И не нашлось не единого человека, который бы не поддержал в сердцах сказанные Руфусом слова:

— Надо было убить его сразу же!

Но несмотря на правильность этой мысли, что-либо делать было уже поздно. Путь на север был теперь закрыт, и остатки восставших попали в надежный капкан. Теперь уже на 100 % стало ясно — восстание обречено. Теперь требовалось сделать все, чтобы хоть каким-то образом спасти доверившихся Руфусу людей.

На продолжившемся далее совещании были рассмотрены все варианты. Их было не так много, как хотелось бы.

Первый вариант. Сдаться на милость ромеям. Такие предложения гуляли по лагерю и имели как своих приверженцев, так и своих противников. Ратующие за эту идею, в основном это были «мирные жители» из обоза, приводили в пример ставших полноправными гражданами спасенных Фритигерном. В ответ они получали вполне логичное возражение, что им мира никто не предлагал, а что делает тот же Леонардо с врагами Рима, можно вспомнить на примере Габита и Скамкеля… Сдаваться после долгого размышления было признано бессмысленным — легче самим заколоться, проще и безболезненнее в итоге получится.

Второй, напрашивающейся на язык, идеей была рассеяться и пробиваться на север на свой страх и риск. Руфус сразу же сказал, что он не будет препятствовать тем людям, что выбирут такой путь спасения, но предупредил, что шансов у них нет никаких. Такие семьи будут искать не только легионеры противника, но и местные жители, желающие справедливо отомстить за все причиненное гладиаторами зло. Для отлавливания таких рабов правителю достаточно было отрядить на всю провинцию всего лишь одну конную когорту. И все.

Третьим предложением, после отбрасывания совсем уж фантастичных, стало пробиваться силой, таща за собой медленный обоз с ранеными, припасами, добычей и семьями. Но сразу же возникал следующий вопрос: «а куда пробиваться?»

Картина расположения войск противника на данном этапе сложилась следующим образом. С юга от Рима гладиаторов догоняли 5 полных легионов под командованием легата Марка Антония Павла. За удачную победу он получил титул проконсула Атикулы, уже почувствовал вкус гладиаторской крови и стремился разбить убежавший от него остаток повстанческой армии. При этом он оставался весьма и весьма опытным полководцем с холодной головой. С запада восставших поджидали недобитые Фритигерном, пополненные легионы легата Тая Франджипани, желавшего отиграться хоть на ком-то за свое поражение. Восток оставался пока свободен, но ходили слухи что с границы сняты еще два легиона и движутся навстречу бунтарям.

Южное направление не рассматривалось вовсе — ловить там было нечего. Также, глупо было бы пробиваться на запад — гладиаторов ожидала непокорная страна, западная граница Империи с охраняющими ее легионами и маленькие франкские королевства. Стратегически, логичнее всего было бы пробиваться на север, через уже однажды разграбленную и покорную восставшим провинцию. На этом пути им противостоял только один легион, состоящий из предателей, вцепиться в глотку которым желало большинство легионеров, неважно орел ли распластал крылья над их центуриями, или, оскалившись, шипел дикий кот. [126] Свободолюбивый дикий кот — символ восставших под предводительством Спартака. Предателей во все века не любил никто: ни те, кого предали и не те кому передали — ведь предал однажды, предашь и еще раз!

К сожалению, идти на север было никак нельзя. Как бы не правильно это было и с моральной, и с полководческой точки зрения, но вот какая проблема. Пища. Ее у восставших оставалось максимум на 15 дней. Ну двадцать, если экономить. Ну двадцать пять, если для не сражающихся организовать минимальный паек. А потом все… И ведь у местных жителей не возьмешь ничего!