Михаил Черных - Невозвращенцы

В четвертых, хотя это следовало бы сказать, во-первых Ярослав обнаружил, что просто не может покинуть дом своего слишком гостеприимного деда. Обнаружил Яр это совершенно случайно. Ретус в очередной раз покинул дом на пару дней, и Ярослав, на которого не было наложено специального запрета на выход за ворота, решил побаловать себя свежей рыбкой. К слову сказать, такого шикарного стола как в первый раз, он больше не видел и есть приходилось пустую похлебку из сушеного мяса, в которую иногда добавлялось то, что выросло на огороде. Правда и дед питался тем же, так что мыслей о том, что его нарочно морят голодом не возникало. Но есть хотелось, поэтому Яр отправился на рыбалку к ближайшей, как рассказал старик, расположенной всего в часе ходьбы, небольшой речке. Но рыбалки не получилось — стоило Ярославу отойти всего на двадцать минут от дома, его буквально свалила с ног слабость. Сделать шаг вперед было равносильно подвигу былинного богатыря по поднятию горы или вырыванию с корнем из земли столетнего дуба, тогда как шаг назад просто напитывал его силами.

Столкнувшись с такой необъяснимой ситуацией Ярослав присел на поваленное дерево и задумался. Выходило так, что его кто-то или что-то просто запер в небольшом загончике. Но у каждого загончика есть решетка, за которой свобода… И Ярослав подумал, что эта решетка не может быть особо толстой — ну метра три-четыре в ширину, и поэтому следует просто преодолеть эти метры и окажешься на свободе. Для этого парень немного погулял вдоль невидимой решетки и вскоре нашел то, что искал — ровный пологий склон. Именно по этому склону, разбежавшись он и решил скатиться вниз. Как показали дальнейшие пять или шесть часов, субъективно растянувшиеся на полвечности, в течение которых Ярослав, буквально по миллиметру, возвращался ползком назад, идея была из ряда особо удачных. Когда же на следующий день пришел Ретус и Яр учинил ему допрос на гране истерики, тот совершенно спокойно ответил одной фразу:

— Не бесись, сыне. Место тут здравое, а округ — болезное для тебя, вот и слаб был там. Поздоровеешь — и уйти сможешь, — и ушел спать, никак не прореагировав на заданный в спину вопрос: «А когда именно?».

В начале осени к Ретусу народ особо зачастил. Не бывало и недели, чтобы к нему кто-то не приходил. Обычно Ретус уходил с просителями рано утром, а возвращался на следующий, или через один, день мертвецки пьяным. Один раз его даже просто принесли, аккуратно положив около распахнутых ворот. Ползком старик преодолел нескончаемую, полную высоких препятствий, типа порога и ступенек, дорогу от ворот до печи, где и забылся еще на день тяжелым похмельным сном.

В конце осени, когда уже выпал первый снег и чуть подморозило болота, их дом посетила довольно многочисленная процессия и, неожиданно для себя, Ярослав получил ответы на некоторые свои вопросы.

В этот день Ретус, который был большим любителем поспать утром, встал очень рано. Из сундука он достал старое, ветхое, но чистое рубище, встряхнул и одел его вместо своего любимого мехового наряда. Ярославу он приказал спрятаться в стогу сена, сказав чтобы он ни в коем разе не показывался на глаза тем, кто сегодня приедет. Неизвестно, откуда старик узнал о приезде, с телефонами и электронными системами слежения у него было как-то слабо, но к середине дня во двор въехала на лошадях целая процессия. Возглавлял ее воин, одетый в яркую и богато украшенную кольчугу и металлический шлем, еще пятеро были одеты в кольчуги попроще и в стеганных шапках на головах. За ними в ворота вползла телега, запряженная усталой на вид лошадью и с утомленным возницей. Глава этого маленького обоза соскочил с лошади и поздоровался со ждавшим его Ретусом.

— Ну здрав будь, колдун! Сколько же ты душ сгубил со время нашей последней встречи, сколько покладов оставил?

— И тебе по здорову, боярин. Как можно? Вы же знаете, что я клялся князю ничего такого не делать?

— А кто вас колдунов знает? Злое вы племя. Только по доброте богов наших и землю топчите… Ну ладно. Показывай — где ясак.

— Вот, боярин, — сказал Ретус и показал на небольшую кучу мехов и шкур.

— Так… А где соболя?

— Да какие ж, соболя, милостивец… Их отродясь тут не водилось… Вот бобрами чин по чину — по пяток за шкурку… Итого — два десятка…

— Холоп, проверь и пересчитай…

— Буде сделано, барин… — с телеги соскочил возница и проковылял к куче мехов.

— Еще у меня к тебе загадка есть, колдун…, - оба отошли от сваленных на землю мехов, которые сейчас внимательно перебирал в поисках потравленных или плешивых холоп, и подошли прямо к сараю. Закопанный в сене Ярослав стал теперь отчетливо слышать весь разговор.

— Какая боярин? — слегка напрягся старик.

— Добрые люди говорят, что у тебя тут работник завелся… Нехорошо скрывать Значит, надо бы тебе еще ясака накинуть…

— Помилуй, боярин, откуда у меня тут мог бы взяться холоп? Ведь никто сюда не хаживает…

— Да? Это мы сейчас. Эй! Друже! Обыщите-ка здесь все! — после этих слов дружинники быстро разбежались по дому, откуда послышались звуки поисков.

— Они не найдут никого…

— Хм. Не найдут? Или искать некого? Ты смотри, колдун, мое дело дань собирать, а как ту клятву, что ты дал князю, не нарушить — это твое дело.

— Я разумею. И клятву «ни единого росича, али другого мужа или жены державы мира сего не быть ко мне в услужении», что я дал князю, я не нарушу.

— Ну смотри — это твоя воля. Да и еще вот что. Я сам не ради ясака приехал, князь шлет тебе весточку недобрую.

— И ради того, чтобы ее передать ты своих дружинников по моему дому разогнал? — иронично спросил колдун.

— Ну, — смутился витязь, — не след им знать всякое поганое.

— Что за весть? — стал серьезным старик.

— Людишки появились темные в Новогороде. Сильно спрос ведут: «не был ли тут какой ромей лет двадцать назад?», «а куда уехал?», «а где сейчас?», «а кто знает?». Князь, конечно, большинство этих на дыбу к катам сопроводит, но раз пришли одни, придут и другие… Ты смотри, осторожен будь.

— Благодарствую тебя, и князю мой низкий поклон передай.

— Князь блюдет свою клятву, иначе и быть не может. Ладно… Ну что? Нашли кого? — это он обратился к подошедшим дружинникам, которые уже обшарили дом, подпол, залезли в каждую дыру и только сенник не проверили, потому что рядом с ним разговаривал с хозяином князь.

— Никого нет, боярин.

— Добро. Ну ладно, колдун, прощевай!

— Легкой дороги, боярин.

Телега осторожно развернулась и уже загруженная мехами выползла за ворота. Вскоре ее обогнала кавалькада из дружинников, возглавляемая боярином, а дед все стоял и задумчиво смотрел им вслед.

— Добрые люди… — пробормотал он. — Узнать бы кто, да слабость на язык наложить, на парочку лет, чтобы не наушничал…