Михаил Черных - Невозвращенцы

Причину такой неестественности в поведении окружающих жрец понял много позже. Но так как Ва-Амони к тому времени уже хорошенько выпил, ничего кроме грустно-злобной ухмылки сделать он уже не мог. Дело в том, что переодевшись в низкую одежду, он совершено автоматически подвязал хламиду Поясом Посвящения — богато расшитой частью форменного облачения жреца Кукулькана, чем свел на нет всю свою маскировку. Получилось как в пословице: «не спрятаться кетцалю в перьях ворона». Глупая и обидная ошибка, которую лишь частью объясняет владеющий жрецом гнев.

К сожалению, боя теперь не получится, а резать людишек, которые по первому его зову покорно лягут под нож и не окажут никакого сопротивления, жрецу уже давным-давно надоело за время регулярных жертвоприношений на вершине пирамиды. Скучно. Ва-Амони оставалось только разбавлять горючее масло своего гнева этим дрянным мескалем, хотя большинству жителей окружающего района это пойло сошло бы за напиток богов.

Жрец много выпил, и поэтому на следующий день проснулся поздно, благо не его черед был служить в Храме. Точнее, не проснулся, а был разбужен суматошной дробью ударов в дверь своей комнаты. «Порази меня Кукулькан, не помню, как добрался досюда. И… Что-то не так. Не могу понять только, что именно.»

— Господин! Господин! Просыпайтесь!

— Чего случилось? — Смутное чувство «что-то не так» нарастало.

— Господин!

— Можешь войти, — разрешил старший жрец, встал с постели и начал одеваться.

Дверь открылась и в комнату ввалился один из младших служек, которых в храме использовали для всяких мелких поручений типа «иди туда…, принеси то…, а теперь пошел на…». Вот и сейчас, не дожидаясь дополнительного разрешения, и даже не смотря на владельца спальни он затароторил!

— Великое горе! Верховный жрец умер!

— Что? — остановился на месте Ва-Амони.

— Умер верховный жрец! Истек кровью! Послали за вами и сейчас ищут его приемника… — только тут луч света через приоткрытое окно упал на лицо замершего жреца и служка тот час же упал ниц.

— Великий! Простите меня…

— Что? Что случилось еще!

— Великий! У вас на лбу…

— Что? У меня на лбу? — переспросил Ва-амони и машинально потрогал голову рукой. Лоб был влажным. Поднесенная к свету рука оказалась выпачкана в свежей крови.

— Великий! У вас на лбу Великая Стигма! Теперь вы верховный жрец Фратара!…

Ва-Амони медленно прошелся по кабинету верховного жреца. Он делал это много раз за свою службу но сегодня…Но сегодня… Сегодня все было совсем по-другому. Сегодня он впервые вступил в этот кабинет не как подчиненный, пусть и высокого ранга, а как хозяин! С трепетом, запоминая на всю жизнь этот момент он прикоснулся к креслу верховного жреца, «оно теперь мое!» Из специального ящика достал запасную головную подвязку высшего жреца, рана на ноге уже зарубцевалась, приказал найти своего заместителя и принести себе крепкого мясного бульона. Кровь у верховного жреца текла непривычно сильно, и ее убыль требовалось срочно восстановить.

«Первый шаг к мечте всей жизни сделан!»

Ва-Амони опустился в кресло. Его мечта — бессмертие или очень, очень, очень долгая жизнь, которые мог даровать только Бог, стали чуть более достижимыми. В одной старой хронике он прочитал про жреца, который прожил почти полторы тысячи лет. И у Ва-Амони была догадка, чем тот заслужил такое расположение божества.

Этот совет, наверное, войдет в летописи как встреча Новых Жрецов. Приехавшие делегации всех стран материка разом лишились своих предводителей, которые в действительности и правили миром, оставляя на долю мирских владык всякую незначительную мелочь. И пусть от выбора людей ничего не зависело, новых жрецов выбирал сам Кукулькан, политический расклад резко и кардинально изменился.

Глядя, как новые набольшие рассаживаются вокруг шестиугольного стола, Ва-Амони вспоминал узелки на разноцветных нитях кипу, а также слова своих личных шпионов.

Шестиугольник был строго ориентирован по сторонам света. Каждый верховный жрец занимал именно ту сторону, в направлении которой находилась столица его страны. Удивительно было то, что впервые великими жрецами всех во всех государствах стали люди родного этноса. Единственным исключением, что наводило на некоторые приятные мысли об особом благоволении Пернатого Змея, оказался Ва-Амони.

Северо-восточную сторону гексагонального стола занимал верховный жрец страны ольмеков. Государство, занимающее все северо-восточное побережье со столицей в городе Трес-Сапотес славилось своими художественными ремеслами. Резьба по камню, скульптуры, рисованные и тканные изображения Пернатого Змея, которыми украшались главные храмы всех государств производились именно там. А увидеть набранную из мелких драгоценных камней мозаику во всю восточную сторону Великой Пирамиды Трес-Сапотеса со сценами из религиозных преданий собирались паломники со всех концов мира. Кукулькан, как живой, взирал на молящихся, роняя с клыков рубиновые капли крови, обнимая малахитовыми и лазуритовыми крыльями всех присутствующих. Некоторые особо впечатлительные, в религиозном экстазе, тут же приносили себя в жертву.

На северо-западной стороне стола сидел Ва-Амони. Его тлинкитский Фратар давал всему материку лучших жрецов и толкователей Завета Кукулькана.

Третьей державой северного полушария было государство северных муисков. Тунха, как и все остальные, страна именовалась по названию столицы, была признанным всеми остальными центром ремесел. Верховный жрец этой страны, своей статью напоминавший кузнеца, только что уселся и с неудовольствием воткнул взгляд в человека напротив.

Просто напротив него, на южной стороне стола, сидел верховный жрец Факата. Их государства граничили через Пояс Кукулькана. Там, далеко на юге, лежало государство южных муисков, со столицей в городе Факата. Страна Факата была знаменита по всему миру своими торговцами. Даже присказка была: «жаден как факат». В этом плане Ва-Амони был совершенно нетипичным факатом. По складу характера и мировоззрению он был скорее похож на так нелюбимых соседей мешика.

Южные и северные муиски происходили из одного корня. Но в древности, о чем были свои предания у каждого из новых народов, их дороги разошлись в разные стороны. И очень резко. Теперь же отношения между ними стали такими, что среди населения всех государств была популярна поговорка о том: «южный и северный муиск не смогут договориться даже по поводу того, в какой стороне встает солнце», а на полях сражений не было более беспощадных и жестоких друг к другу врагов. Воистину, братская любовь в насыщенности чувств уступит только братской ненависти.