Михаил Попов - Огненная обезьяна

— Не под сдачу ли ты фундамент подводишь, умник!? — Не удержался Мышкин.

— Остынь, микроциклоп. — Отмахнулся Ляпунов. Вечно меланхолический студент Колокольников вдруг заливисто расхохотался. Мышкин, которого чрезвычайно злила эта ядовитая кличка, данная ему кем-то из госпитальных медиков, и непонятно как прокравшаяся за ним в войска. Он остолбенел от обиды и ярости, разрываясь между двумя стремлениями: броситься на Ляпунова или броситься на студента. Поручик вовремя схватил его за плечо. Поручика унтер слушался.

Из дальнейшего разговора выяснилось — Родионов задумал не сдаваться позорно без боя, а дать хороший ворогу бой. И произвести его в виде двойного удара с утеса и из ельника.

— Мы сильнее, зато вас они не ждут. Мы по главной позиции, что вдоль ручья, вы по батарее. Неожиданность, говорит ротмистр, будет третьей нашей силой. А там, посмотрим. Их ведь тоже не в огнеупорных печах обжигали. Авось, дрогнут, слабину дадут.

— Японец цепок в бою и колюч. — Мрачно сказал Мышкин.

Ему никто не ответил, но было понятно, что все держатся о противнике еще более лестного мнения. Ляпунов набычившись, исподлобья смотрел на Фурцева, молчаливо спрашивая — может, это вы лесовики задумались о плене?

— Народу у них больше вдвое, а то и втрое, — начал медленно говорить поручик, — это будет раз. Два: как мы договоримся о часе совместного удара? Это…

— Это просто, — заторопился Ляпунов, — ротмистр Родионов все придумал. Луна нам подскажет. Она заходит в определенный момент, а когда заходит, садится как раз на один из пиков нашего утеса. Как только наколется, это и будет сигнал.

Фурцев отрицательно покачал головой.

— Вы же наблюдали за луной с утеса, а мы будем глядеть из окопа, что вокруг батареи. Разница. Если ударим раньше времени всего на четверть часа, японцев разбудим. Вся неожиданность пойдет к черту.

Ляпунов тяжело и как-то разбито, сел на снежную кочку.

— Так что, отказываемся от луны?

— А может быть, сойдет обыкновенный костер? — Усмехнувшись спросил Твердило.

— Нет, — сказал поручик, — костер увидим не только мы, но и самураи. Мы не можем рассчитывать на то, что они спят на посту.

Твердило пожал плечами и отошел в сторонку.

— Луну мы все же применим.

Фурцев сел на корточки, набрал свежего снежку и умылся. Остальные наблюдали за ним напряженно и с любопытством. Поручик что-то придумал.

— Как только она закатится, это будет нам сигнал выйти из ельника и скрытно двигаться к батарее. На это нам нужно полчаса. Нажимай на пульс и считай до двух тысяч. В атаку же мы пойдем только, когда вы второй раз ударите бомбами.

Ляпунов растеряно улыбнулся, и попытался высказаться в том смысле, что бомб у них никаких нет, и сделать их не из чего.

— Я дам вам шесть штук. А почему, собственно, шесть, я дам вам восемь штук.

Рыжеусый посланец опять попытался высказаться скептически — пусть даже бомбы и будут выданы, как их доставить на утес к ротмистру через вражескую территорию?

— У них дозоры повсюду, можно только ползком, да и то, заметят. Риск больше пользы.

— Пойдете не через вражескую территорию. — Задумчиво сказал Фурцев.

Ляпунов был теперь сбит с толку совершенно. Во-первых, поручик обратился к нему во множественном числе (так уж уважает?), а во-вторых, — что значит не через территорию?!

— Подземный ход будем рыть?

— Нет. — Поручик не обратил никакого внимания на грубоватую гренадерскую иронию Ляпунова. — Вы с Будкиным поплывете на плоту. По реке. Течение в вашу сторону. Будкин — фейерверкер, знает взрывное дело. А ротмистру передашь, что поступить надо так: через полчаса после того, как скроется луна, вы сделаете вылазку в сторону самурайского лагеря. С половиной людей. С двумя бомбами.

Фурцев набрал еще снегу в ладони.

— У них должно быть впечатление, что это решительный прорыв. Бейтесь, как бы сильно, но вскоре начинайте отходить. С боем. Надо, чтобы за вами поднялась основная их сила.

Ляпунов молча кивал и жевал рыжими усами, видимо повторяя за поручиком его слова, чтобы лучше запомнить.

— Отступайте по широкой тропе, на узкой, оставьте пять человек с фузеями — хватит. Когда самураи будут большей частью на тропе — взрывайте!

— Что?! — Спросили одновременно Ляпунов, Мышкин и даже Будкин.

— А, я не сказал. Шесть бомб вы подложите в расщелину под лобастой скалой, ну, помнишь такую?

— Где олений скелет?

— Да, прямо в расщелину, до которой доходит мох. Поглубже. И вот когда самураи…

— Я понял. — Улыбнулся плотоядно Ляпунов.

Фурцев вздохнул.

— Не все.

— Что?

— Не все понял. Если у вас не из чего сделать длинного фитиля, то… придется кому-то рискнуть жизнью. Сильно рискнуть. За пять секунд далеко от каменной лавины не отбежишь. Теперь понял?

Посланец только махнул рукой.

— Найдем из чего сделать длинного фитиля, а нет, так и рискануть ради такого дела можно. А ты уверен, вашбродь, что камень подломится?

— Я хорошо его рассмотрел вчера. Если правильно заложите заряд, подломится.

— А можно я с ними? — Восхищенно спросил Мышкин.

— Здесь нужен.

Еловый холм в задней своей части превращался в овраг, в вершине которого проклевывался ключ. Обоими своими крыльями овраг выходил к речному берегу и выводил к нему, разваливаясь в стороны, маленький ручеек.

Опасливо оглядываясь по сторонам, Фурцев, Ляпунов и Будкин вышли из под защиты зарослей на песчаный берег. Снег продолжал падать. Крупные снежинки как тусклые искры гасли в темной, проползающей мимо воде. Неба видно не было, противоположного берега тоже.

Выволокли плот, связанный ремнями из сушняка и обтесанных молодых сосенок. На воде он держался неважно, зарываясь одним углом под воду. Набросанный сверху лапник, промок мгновенно. Ляпунов осторожно ступил на борт; тихо чертыхаясь под нос, потоптался. На лице проявилось сомнение.

— Не выдержит, собака.

Принесли и поставили на середину плота деревянный ящик с бомбами. Тяжелый угол совсем скрылся под водой. Ляпунов мрачно тыкал шестом вокруг плавсредства.

— Нет, вашбродь, если еще твоего артиллериста сюда, потонем к чертовой матери. С бомбами я и сам разберусь.

Фурцев кивнул.

— Ладно, ложись.

— Это как, то есть, ложись? Тут и так уже хлюпает!

— Ты что, думал стоять в полный рост, да еще с шестом? Поплывешь под видом куста.

Будкин на радостях, что не придется в воду лезть, мгновенно вырубил на склоне куст молодого боярышника. Его укрепили посреди плота. Ляпунов со стоном улегся. Его забросали сверху еще разными ветками. Поручик отошел на несколько шагов, и оглядел работу.

— Молись, чтобы снег не перестал, и не забирайся дальше середины.

— Почему?

— Так будет лучше. Ну, с Богом. А это тебе для сугрева.