Михаил Попов - Огненная обезьяна

— Здравствуйте! — Отчетливо, даже немного наступательно сказала Зельда, и тут же плюхнулась в ближайшее кресло, делая приглашающий жест гостю.

Мне было очень интересно и очень важно, как он отреагирует на Зельду. Сказать, по правде, первый выход моей пламенной прелести "перед новым зрителем" производит, как правило, сильное впечатление. Иногда, слишком сильное. Поэтому, в такие моменты я должен быть настороже, должен быть готов к любому отпору. В мои прямые обязанности входит соблюдение пристойного порядка во время работы с гостями, но внутри себя я давно уже решил, что настоящей моей обязанностью является забота о том, чтобы никто не задел Зельду. Сначала я поставлю на место, или уложу на месте любого хама, а потом уже буду думать о том, как вписать свои действия в рамки регламента.

Мессир Теодор сел в кресло напротив Зельды и поставил пса себе на коричневое колено, поросшее золотистыми волосами.

— Это Зизу.

Даже с большой натяжкой это действие нельзя было назвать вызывающим.

— Привет Зизу. Меня зовут Зельда. Мы представители здешней пресс-службы. Это мой муж и большой помощник Альфонсо.

Мессир сенатор коротко мне кивнул, без всякого акцента в кивке. Чаще мне приходится наталкиваться на иронические ухмылки, мол, каково тебе парень рядом с такою необычной подругою.

— Сразу к делу, мессир.

Гость поднял руку, которой удерживал собаку и сказал.

— Зовите меня просто Теодор.

Неплохо, для недавнего деятеля Консервативной Лиги.

Оставленный без присмотра Зизу, спрыгнул с монументального колена и бросился в ознакомительное путешествие по холлу. Зельда гибко и мгновенно сорвалась с кресла, и в два прыжка настигла любопытного. Когда она его подхватила, пес заверещал, как будто его ходят задушить. Неблагодарное животное, он не оценил сколь сладостно находиться под действием этих ловких пальчиков. Мессир Теодор обеспокоено вскочил.

Передавая нарушителя протокола хозяину, Зельда сказала.

— Он наверно очень дорог вам.

Комиссар кивнул.

— На него вся моя надежда.

Люди очень высокопоставленные, порою говорят очень странно. Я не понял, что он имел в виду, Зельда, кажется, тоже ничего не поняла, поэтому сразу перешла к делу.

— Вы, конечно, слышали о нашем учреждении… Теодор.

— Самые общие сведения.

— Общие сведения чаще всего находятся в резком противоречии с точными знаниями. С этого момента мы начинаем снабжать вас именно точными знаниями. Следуйте за мной.

Мы вышли в коридор и зашагали к лифту.

— Я буду много вам всего разного рассказывать, от вас требуется только одно Теодор, задавать как можно больше вопросов. Разных, всяких, хитрых, ехидных, нелепых. Здесь вам ответят на все. Вы можете, например, спросить какого цвета мое нижнее белье, я и это от вас не скрою.

— Я видел, какого цвета у вас нижнее белье.

— Да-а, когда же это?

— Когда вы охотились на Зизу.

Зельда засмеялась. Я тоже внутренне усмехнулся, радуясь за нее. Она отлично выдерживала этот тон легкого, ни к чему не обязывающего флирта. Думаю, по этой дорожке можно достаточно далеко завести загорелого плантатора.

Мы вышли на галерею главной аудитории судейского комитета. Сквозь анизотропное стекло можно было разглядеть происходящее внизу. Там располагались угнетающе регулярными рядами сто шестьдесят четыре кресла, и все они были заняты. Сидящие — мужчин и женщин там было примерно поровну — были одеты в белые комбинезоны с черными лампасами. Это означало, что присягу они уже приняли. Общее настроение зала было мрачно сосредоточенным. Ну, это как раз в порядке вещей. Человек никогда не резвится под грузом внезапной ответственности. Еще каких-нибудь две недели назад эти люди представить себе не могли того, во что сейчас основательнейшим образом ввергнуты.

Перед рядами бело-черных, сосредоточенных фигур был расположен невысокий подиум по которому расхаживала крупная, пышнотелая дама в обтягивающем, хотя и строгом платье, в туфлях оснащенных воинственными каблуками. Она сдержанно, но выразительно жестикулировала и снисходительно при этом улыбалась. Зал был загипнотизирован ее говорением.

— Кто это?

— Терезия, инспектор-инструктор судейского комитета. Наш, пожалуй, лучший специалист в области психологической пастеризации.

Зельда права, наша Терезия не даром ест свои крекеры с ананасным джемом, у нее сбоев не бывает, ни одного самоубийства за последние годы. Зельда нажала клавишу на своем переносном пульте и потекла неизвестно откуда равномерная бархатного тембра речь.

— … особое внимание к таким вещам. Есть умельцы способные в ушной раковине спрятать целую веревочную лестницу. Самое сложный момент для правильной трактовки, особенно при первом "погружении" — симуляция. Тут надо раз и навсегда усвоить, что все эти потертости, грыжи, насморки, гастриты, выпавшие пломбы и челюсти не повод для беспокойства и длительного внимания. Людей, больных по-настоящему там нет и быть не может. Сложнее с травмами, полученными уже по ходу. Именно на этом оселке проверяется ваша судейская квалификация. Медики всегда наготове, но помните — вытаскивать занозы и промывать царапины, это не ваше дело. Они …

Зельда снова нажала клавишу, голос исчез, и она продолжила сама.

— Важно знать, что судьи не рекрутируются, не нанимаются и тому подобное. Их определяют по одному из вариантов Основной Формулы, это почти так же сложно, как и отбор непосредственных участников. Как ни странно, с некоторыми из них больше проблем, чем с самыми нервными участниками. Хотя, казалось бы, никому из них прямая опастность не угрожает. Случаи, не то что гибели, но даже простого травмирования судей, редки чрезвычайно.

Мессир Теодор погладил по ушам внезапно разволновавшегося Зизу.

— Иногда бездействие невыносимее всего.

Зельда только пожала плечами, что еще можно сказать в ответ на столь мудрое замечание.

— Время от времени встает вопрос о полной механизации процесса судейства. Технически это возможно, и даже не слишком дорого. Но живой человек нам дорог именно своей способностью, ошибаться, быть пристрастным.

Мессир Теодор покосился на Зельду сверху вниз.

— Но эта дама с роскошным телом твердит, насколько я понял, как раз об объективности и беспристрастности.

— Роскошным телом?! — Зельда уморительно прикусила нижнюю губку. Мне тоже стало немного смешно. Знал бы наш дорогой сенатор истинное содержание этой роскоши.

Мессир Теодор не вполне понял, в чем причина Зельдиного веселья и в поисках ответа посмотрел в мою сторону. Надеюсь, что выражение моего лица было непроницаемым.

— Терезия всего лишь лабонимфа, говоря привычным языком — лаборантка. То есть, она обслуживает замысел на средних уровнях. Она должна твердить о необходимости объективного судейства, вот она и твердит.