Сергей Палий - Монохром

Гост запустил железку по пологой дуге, дождался, пока она благополучно пролетит сквозь марево и стукнется о землю, после чего резво побежал вперед. Мы рванули следом. Всё. Теперь думаем четко, действуем быстро.

Кислотные испарения сглотнули нас, как приманку. Серо-зеленая муть ударила в лицо, заставив невольно зажмуриться на миг, несмотря на то, что стекло надежно защищало глаза. Голые участки скул и шеи неприятно обожгло. Я прижал подбородок к груди, внимательно глядя под ноги, чтобы не запнуться о кочку в самый неподходящий момент.

– Ой, твою ж душу! – зашипел Зеленый через фильтры маски. Он сбился на шаг и рывком подтянул портупею. – У меня, кажись, комбез в паху сифонит. – Втяни яйца, – посоветовал Дрой из арьергарда.

– Некуда, панцирь в баре забыл. Мне становится некомфортно…

– Потом расскажешь, плоть тебя дери! Шевели веслами!

Зеленый ускорился, и мы вновь припустили трусцой по равнине. Гост периодически снижал темп, вглядывался в коварную муть, швырял очередной болт и лишь после этого продолжал движение.

Минометный обстрел прекратился: скорее всего военные пустили пехоту и технику.

По левую руку, за редколесьем, угадывались очертания насыпи, впереди виднелся горб холма, который железнодорожное полотно огибало с северной стороны. Обычно по этому пути ходили бродяги в рейды к Темной Долине, но в последнее время бандиты вконец озверели: выдавили форпосты «Свободы» глубже в лес, окопались возле старого элеватора и нагло отстреливали проходящих путников, если те не желали платить.

Через несколько минут блуждания в мерзком мареве Зеленый принялся скакать, словно сайгак, не в состоянии терпеть боль. Его комбинезон пропускал то ли в молнии, то ли по шву и, видимо, доставлял долговязому зануде серьезные неудобства. Сначала он крепился и только шумно пыхтел, но затем тормоза слетели. Зеленый возвестил на всю округу, что проклянет наши семьи до какого-то там колена, если агрессивная внешняя среда разъест его мини-сталкер. Затем он стал выкрикивать неприличные лозунги о враждебных химических процессах. Особенно поэтично звучали непечатные эпитеты к терминам вроде «коагуляция аэрозолей».

О звуковой маскировке можно было смело забыть: вопли проплавленного в паху Зеленого, наверное, до Киева долетели. Его лопатки ходуном ходили под курткой, а заброшенный за спину арбалет мотался прямо перед моей рожей, и пару раз я едва успел увернуться от пролетевшего по дуге приклада.

Как только мы выскочили из «кислотного тумана» на заросшую травой тропинку и Зеленый перестал голосить, я моментально осознал, насколько прекрасна тишина. Знаете, братцы, я много громкой фигни на своем веку слыхивал – и взрывы разные, и вой турбин, и хрип издыхающего пси-дога, и оглушительный треск молнии, бьющей в соседний столб, – но сей короткий концерт оставил сильные впечатления.

– Мощно ты задвинул, – выразил общее мнение Дрой, помогая Зеленому достать из аптечки герметик и обработать комбез. – Интересно, все мутанты Зоны уже готовятся отужинать нами или до подземелий песнь скорби все же не долетела? – Если хочешь понять остроту ощущений, сунь… – Стоп, дальше я сам додумаю. – Додумай.

Мы остановились перевести дух возле разбитой подстанции, внутренности которой давным-давно выгорели, о чем свидетельствовал треугольник копоти над входом. На стене красовалась выцарапанная острым предметом фраза: «Приходи без судьбы».

Концептуально. Надо будет на досуге тоже чего-нибудь этакое накалякать для потомков. Я стянул шлем и почесал лысину через плотную ткань капюшона. Да уж, в этом смысле бабушка надвое сказала. Если угольники продолжат свои опустошительные походы во внешний мир, власти разбомбят тут все к чертям собачьим, и потомки останутся без пищи для ума. Так что я, пожалуй, поберегу силы и повременю с наскальной живописью.

Вдалеке послышался рокот мотора, напомнив нам, что на юге вовсе не спокойно и военные могут начать прочесывать местность с минуты на минуту.

– Какой тропой ты предлагаешь идти в Гавань? – спросил Гост Лёвку. – Через крайний могильник?

– Нет, – покачал тот головой. – Слишком длинный крюк.

– Но пробираться мимо элеватора – самоубийство. Там нынче целый рассадник бандюганов. Днем все полотно простреливается, а ночью либо на мину наступишь, либо мутант в кусты утащит. – Гост машинально потрогал шрам на шее, который ему оставила на память болотная тварь. – Не пойдет. – Есть третья тропа.

– Ты же не собираешься вести нас по улице Миражей?

Лёвка не ответил. Лишь пожал плечами и поежился от налетевшего ветерка.

– Если это то, о чем я подумал, мне проще сотню бандюганов забороть, – нахмурился Дрой.

– Мало'й, а в своем ли ты уме? – осторожно поинтересовался я. – Без разбору легендам верить – себя не уважать, но статистика наука точная. Насколько мне известно, еще никому не удавалось пройти по улице Миражей от начала до конца и остаться в живых.

– У тебя ошибочные сведения. – Лёвка посмотрел мне в глаза. – Мне удалось.

– Доказательств в данном случае требовать глупо, – усмехнулся Гост. – Поэтому я просто не поверю в этот бред.

Шум двигателей стал отчетливей. Какая-то машина приближалась к нам со стороны Кордона.

– У меня есть доказательство. – Лёвка повернулся и, ловко засучив рукав, продемонстрировал Госту правую руку. – И? – не понял тот, уставившись на гладкую кожу.

– Следи внимательно за суставом, – сказал наш проводник и стал потихоньку сгибать руку в локте. Мы смотрели как заговоренные. Умом я понимал, что парень городит чушь и тянет время вместо того, чтобы скорее двинуться по просеке и добраться до окраины Темной Долины через пустыри крайнего могильника, но что-то на уровне инстинктов заставляло не отводить взгляда от его тела в ожидании чуда.

Чуда не произошло, но то, что я увидал, заставило на секунду оцепенеть. Знаете, бывает так, когда все вроде бы знакомо – очертания, движения, – а при этом легкая нестыковка в анатомических линиях пугает похуже открытого перелома.

Локоть Лёвки немного сместился, и рука согнулась под необычным углом. Неправильно. Он побледнел, засипел от боли и рывком вернул конечность в исходное положение. – Ёпт, – обронил Дрой.

Зеленый автоматически отступил на шаг и навел на Лёвку арбалет. Я прислушался к птичке-интуиции, которая, казалось, тоже пришла в замешательство и не решилась выразить мнение. А вот Гост, умничка, не поддался эмоциям.

– Выбит сустав, бывает, – сдержанно отметил он. – В чем фишка?

– Я сам его вывернул, под воздействием суицидальной аномалии. Можешь верить, можешь нет, но я прошел через улицу Миражей и остался жив. Только руку повредил.