Натан Арчер - Холодная война

Возможно, его жизнь настолько пуста, что он не боится ее потерять. Похоже, этот детектив живет в мире боли и смерти; может быть, борьба с этими дьяволами с неизвестной звезды стала смыслом и целью его существования.

— Слишком тепло, — сказала Лигачева, снимая шапку. Она сунула ее в карман шинели.

— Больше чем тепло, — откликнулся Шефер, расстегивая ворот своего пластикового костюма. — Что-то всю дорогу подгоняет температуру вверх, — наверное, уже градусов шестьдесят...

— Шестьдесят? — воскликнула Лигачева, но потом сообразила, что американец привык к своей дурацкой, архаичной шкале Фаренгейта, и быстро пересчитала в уме цифру. Пятнадцать, от силы шестнадцать тепла по Цельсию — да, около того. Увидев, что Шефер расстегивает молнию комбинезона, она тоже распахнула шинель.

Они шли теперь по голому влажному камню, нигде не было даже остатков льда. Что-то не просто растопило лед и снег, скорее нагревание воздуха в овраге произошло так быстро, что основная часть влаги просто испарилась.

— Что могло дать так много тепла? — задумчиво произнесла Лигачева вслух, не сдержав удивления.

Шефер все время шел впереди и в этот момент вскарабкался на очередной валун, за которым овраг резко изгибался. Детектив замер на месте и показал рукой в сторону поворота.

— Как насчет этого объяснения? — спросил он.

Она поднялась к нему на камень, заглянула за угол стены оврага и тоже замерла как вкопанная.

Сомнения не было — они нашли корабль пришельцев.

Он лежал в яме. Излучаемое корпусом корабля тепло растопило вечную мерзлоту, и он погрузился в разжиженную грязь, которая покрывала дно оврага, но не оттаивала много тысячелетий. Корабль до половины утонул в месиве из грязи, ила и гравия.

Он имел гигантские размеры. Громадная масса чего-то, но ни Лигачева, ни Шефер не могли решить, глядя на эту массу, была она металлом или совершенно иным материалом. Лигачевой этот материал показался похожим на кость. Искривленная форма корабля наводила на мысль о его органическом происхождении. Большие площади поверхности корпуса были мрачного красного цвета и, казалось, тускло светились в темноте полярной ночи. Все остальное терялось в этом люминесцирующем кроваво-красном мареве и выглядело просто черными пятнами.

Одно пятно на скругленной поверхности корпуса, по форме и размерам походившее на большой люк, сияло более ярким красным светом и было, вероятно, открытым входом в корабль.

— Думаю, этот корабль не той модели, что я видел в Нью-Йорке, — сказал Шефер, — но с уверенностью я этого сказать не могу. Мне не довелось разглядывать их сверху, как сейчас.

— Вон там... этот вход... — Лигачевой никак не удавалось подобрать слова для мучившего ее вопроса.

— Выглядит так, словно нас приглашают войти, — опередил ее американец.

— И мы войдем? — спросила она.

Шефер помедлил, обдумывая ответ, и увидел слабое мерцание в воздухе прямо в просвете люка. Ему показалось, что это мерцание двинулось прочь от входа вдоль корпуса корабля, затем исчезло из поля зрения за камнями.

Его видение могло быть и результатом головокружения из-за потери крови, но Шефер так не думал. Он был почти уверен, что не ошибся.

— Нет необходимости спешить, — сказал он, спустившись с валуна следом за спрыгнувшей с него Лигачевой. Он присел так, чтобы его не было видно снизу, заставив пригнуться и ее, затем выбрал небольшой камень поудобнее и сел на него.

Если этим мерцанием был пришелец и увидел его, то он и девушка вряд ли были бы сейчас еще живы. Шефер надеялся, что остался незамеченным.

Лигачева устроилась рядом с ним. За этим последним валуном перед поворотом стены оврага их нельзя было увидеть ни со стороны корабля, ни снизу со дна оврага. Она смотрела на Шефера с застывшим во взгляде вопросом.

— В чем дело? — спросила наконец Лигачева.

— Молчите, — шепнул он, — и старайтесь не шевелиться. Мне кажется, я заметил одну из этих тварей.

Девушка напряженно сжалась. Оба сидели, словно окаменев, в своем убежище за поворотом каменной стены.

Шефер уже начала склоняться к мысли, что мерцание ему все-таки померещилось, когда увидел его снова двигавшимся далеко позади них вдоль противоположной стены оврага. Он стал пристально вглядываться.

Лигачева заметила, что американец уставился на что-то вдали, и поискала глазами в том же направлении, но ничего не увидела.

Пришелец ушел еще дальше, и Шефер расслабил мышцы.

— Думаю, наш незнакомец отправился проведать своего приятеля, — сказал он.

— Часового, которого мы убили?

Шефер кивнул.

— Тогда он скоро поймет, что мы неподалеку, — всполошилась Лигачева. — Что делать?

— Очень хороший вопрос, — усмехнулся Шефер. — Он требует не менее хорошего ответа, вот почему я просто сижу и пытаюсь что-нибудь придумать.

Он огляделся, внимательно изучая все, что их окружало. Всюду были только голые камни. Насколько мог видеть глаз, овраг освободился ото льда и снега.

— Эта штука выделяет неимоверное количество тепла, — сказал он. — Вот почему спутники обнаружили инфракрасное пятно.

Лигачева согласно кивнула:

— Мы знали о тепловом излучении.

— Но когда эти ребята прошлым летом останавливались позабавиться в Большом Яблоке, мы не смогли засечь их по инфракрасному излучению, — возразил Шефер. — Мы вообще ничем не смогли их обнаружить. У них такая технология невидимости, что по сравнению с ними наш бомбардировщик «вэ два» выглядел бы в небе новогодним дирижаблем-конфеткой в неоновой обертке.

— В таком случае я бы сказала, что у них что-то сломалось, — предположила Лигачева. — Этот корабль трудно назвать невидимым.

— Он совсем другой, — согласился Шефер. — Корабли, что курсировали над Третьей авеню, были невидимыми, а этот как на ладони. Я могу объяснить это только тем, что серьезно повреждено в нем очень многое.

Лигачева молча согласилась, затем показала рукой на стену оврага, где порода была разрушена и зияла шрамами недавнего удара:

— Я, как и вы, не думаю, что они собирались здесь приземляться, и, судя по разрушениям, мне кажется, что эта посадка была неудачной.

Шефер кивнул:

— Верно, и совершенно ясно, что визит сюда не был у них запланирован. Возможно, этим отчасти и объясняется, почему корабль оказался в овраге, — вряд ли им будет легко выпрыгнуть из этой ямы.

— Совершенно ясно, что они в плохом настроении, но из этого вовсе не следует, что мне понятно, как действовать.

— О, я этого тоже не знаю, — сказал Шефер. — Из их озлобленности на всю вселенную, конечно, не следует, что они благосклонно примут наше предложение сдаться.

Лигачева нахмурила брови:

— Если вы действительно только что видели одного из них... — заговорила она.