Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

– Так вам что, помешает лишний ствол? Я ангельски хорошо стреляю!

– Кто ж тебе его даст? – Тут я разозлился по-настоящему. – Ты думаешь, я вручу оружие тому, кто час назад был готов убить меня? Вот честно скажи, ведь готов был?

Иеровоам отвел глаза и, помедлив немного, кивнул.

Наверняка ведь еще и спусковой сенсор нажимал, гад, в наши спины целясь, а теперь вместе с нами просится! И то, что он выполнял приказ Дьякона, ничуть сопляка не оправдывает – умел хулиганить, умей и ответ держать!

«Может быть, все же возьмем? – Синдбад вновь перешел на беседу через имплант. – Доведем до Тушинского лагеря, да там и оставим – пусть сам выкручивается. Все равно в ту сторону идем».

– Нет! – повторил я.

Очень неразумно тащить с собой по Пятизонью того, в ком ты не уверен и кому ты не можешь дать в руки пушку. Он будет обузой, отвлекающим фактором, минус-баллом в любой ситуации, и может стать причиной больших проблем. И мало меняет ситуацию факт, что юный праведник – вовсе не новичок, что он понюхал пороху и знает, чего здесь с чем едят.

Вон, в экспедициях на одного большеголового приходится пять вооруженных проводников!

– Нет, не возьмем, – повторил я в третий раз.

– Тогда отпускайте, – сказал Иеровоам мрачно и решительно. – Отдам себя в руки Господа. Если будет на то его воля, то выживу, а если нет – то лучше сгинуть от лап безгрешных тварей, чем так жить.

– Ты что делаешь? – прошипел Синдбад. – Давай хоть вооружим его! «Мегеру» отдадим!

Тоже мне, гуманист выискался. И как он с таким гуманизмом в Пятизонье выжил, интересно мне? Или каждого чугунка добрым словом встречал, а злобным бандюкам подставлял вторую щеку?

Расскажите кому-нибудь другому!

– Пусть уходит, – сказал я твердо. – Ты можешь идти вместе с ним. Я тебя с собой не звал и не раз предлагал тебе уйти. Вот очередной удобный случай. Вы делайте, что хотите, а я дальше отправлюсь.

Мальчишка глаза выпучил – он-то не знает, что мы с Синдбадом едва знакомы.

Ну а бритоголовый закряхтел, засопел, глаза кровью налились – того гляди, в драку полезет. А что, брат Лис, может, это не худший вариант – расплеваться и разбежаться, чтобы дальше идти в одиночку?

Как раньше, в прежние спокойные времена.

И тут Синдбад вместо того, чтобы кинуться в драку или послать меня по матушке, неожиданно успокоился.

– Зачем ты так делаешь? – спросил он, пристально глядя на меня.

– Что именно?

– Пытаешься доказать всем и себе самому, что ты мерзкий бессердечный ублюдок. Ведь ты не такой! Ведь ты понимаешь, что мальчишка – не кровопийца, не прожженный праведник!

– Давай без проповедей! – Я выставил перед собой ладони. – Какой я есть, такой я и есть, и если хочешь с ним возиться, то возись, а мне скоро надо будет идти. Дубль на месте сидеть не станет.

Синдбад усмехнулся, и мне почему-то захотелось его ударить – столько превосходства оказалось в этой усмешке. Я заскрипел зубами, удерживаясь от глупого, совершенно мальчишеского желания – что мне за дело до чужих улыбок?

И в этот момент что-то случилось с моим главным имплантом – он выдал информацию, что тестируемая колония наноботов типа 36К5643 несовместима с остальными компонентами внутренней информационной системы, а кроме того, обладает признаками внутренней нестабильности, а затем вовсе завис, выключился, точно ему выдали несколько слишком сложных задач одновременно.

Ощущение мерзостное – словно внутри головы возникло выгнившее дупло, как в больном зубе. Плюс нехватка привычного внутреннего собеседника, с которым поддерживаешь полуосознанный диалог.

Я сбился, замер, пытаясь осознать, что со мной происходит.

Нет, само сообщение выглядело обычно, такие я получал пару раз в процессе имплантации новых устройств. Да вот только никаких колоний наноботов типа 36К5643 рядом не наблюдалось, как и мнемотехника с набором оборудования.

Главный имплант включился, пустота в голове заполнилась, и на мгновение мне показалось, что через мои глаза смотрит кто-то еще.

– В чем дело? – спросил Синдбад.

– Так, ерунда, – просипел я, заставляя себя вспомнить, чем мы тут вообще занимаемся. – Не обращайте внимания. В общем – я уже сказал, я ухожу, один или с тобой, но не с ним.

И я указал на лежавшего Иеровоама.

– Бог все видит, – многозначительно изрек бывший Колючий, и на этот раз мне захотелось ударить мальчишку.

Они, значит, умники добродетельные, а я злобный грешник?

Возможно, так оно и есть, но только я со своими делами сам разберусь!

– Ну что же, ты решил, язви тебя джинн, – протянул Синдбад. – Иди своим путем, а мы отправимся своим.

И что самое странное – мне в этот момент стало неприятно, как-то мерзко на душе, словно предстояло расставание не со случайным знакомым, а с настоящим другом, с которым много пережито и пройдено. Хотя все мои друзья остались там, в январе пятьдесят второго, и если кто из них выжил, то сейчас, скорее всего, мотает срок где-нибудь в тюряге для особо опасных.

– Только не вооружай его, пока я не уйду, – попросил я.

– Боишься? – Синдбад вновь усмехнулся, но на этот раз – безо всякого веселья, скорее грустно.

– Аж по ногам течет, – отозвался я и поднялся, чтобы глянуть в сторону тамбура и оценить обстановку.

С момента пульсации прошло достаточно времени, так что вихрь вращался как обычно – неспешно, без дерганий из стороны в сторону, молний и вспышек. Выброшенные в новую для себя локацию чугунки вроде бы расползлись, по крайней мере, мои импланты ничего крупного и опасного не показали.

– Ладно, вы как хотите, а я пошел. – Я вскинул на плечи рюкзак. – Может, свидимся. Удачи.

Синдбад кивнул, праведник Иеровоам пробормотал что-то, одинаково похожее как на проклятие, так и на благословение, и я зашагал на юго-восток, в сторону АЭС и входа в гипертоннель.

Развалины Припяти, обычно кишащие всякой механической дрянью, сейчас выглядели мертвыми. Для всех порождений Пятизонья пульсация – мощный шок, и они от него несколько часов оправляются. Особенно достается тем тварям, что были затянуты в тамбур и, возможно, побывали в том самом мифическом Узле.

Я на всякий случай обошел одиноко стоявшего бронезавра, неподвижного, словно мертвого. От группы колесных ботов предпочел укрыться – эти твари любят собираться большой толпой.

Миновал одну за другой три свеженькие ловушки, «Магнит», «Дурман» и «Мухобойку», но о том, чтобы выдать их координаты в М-сеть, и не подумал. По сталкерской традиции о найденных после пульсации новых аномалиях следовало известить всех, но сейчас мне было не до того, чтобы раскрывать собственное местонахождение.

Пусть Циклоп и Антипа думают, что я прошел тамбур давно или вовсе сгинул в катаклизме.