Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

– А кто другие двое?

– Меня называют Синдбад. – Бритоголовый открыл круглую физиономию, а Колючий сделал то же без слов.

Еще один момент истины – если «Ковчег» сейчас во вражде с «Пламенным Крестом», у нас могут возникнуть серьезные проблемы. Егеря в состоянии опознать единоверца Иеровоама по лицу, и тогда то, что кресты на его «доспехах» закрашены, поможет, как мертвому припарки.

Обычно эти две группировки старались друг друга не замечать.

Единственное столкновение между ними произошло года два назад, когда Дьякон поймал и решил сжечь одного из ученых-экологов «Ковчега». В ответ Хистер двинул в Сосновый Бор почти все свои наличные силы, и яростный борец с «еретиками» поспешно отказался от глупой затеи.

Если верить сплетням, распрю тогда улаживал Каспер, один из авторитетнейших посредников Пятизонья. Потом все было тихо, но обстановка в наших краях меняется так быстро, что о новой вспышке раздоров я мог просто не знать.

В последние дни мне было не до того, чтобы следить за новостями.

– Синдбад и... – Герр Рудольф перевел взгляд на Колючего. – Некий молодой человек.

Беглый праведник не опустил глаз и даже не поежился. Молодец, мальчишка.

– Именно так, – сказал я. – Надеюсь, что у «Ковчега» нет претензий ни к одному из нас?

– Нет, – герр Рудольф покачал головой. – Но мы хотели бы знать, что вам здесь нужно.

– Хотим подождать одного типа. – Тут я улыбнулся как можно злобнее. – Рядом с тамбуром. Чтобы, когда он появится, слегка с ним потолковать. С помощью вот таких аргументов.

И я выразительно похлопал по стволу ИПП.

Мой собеседник на некоторое время задумался, должно быть, запрашивал через М-фон инструкции, а потом ответил, выговаривая слова медленно и пафосно, точно глашатай, читающий королевский указ:

– Вам позволено находиться здесь столько, сколько вам будет угодно.

– Спасибо, – сказал я. – Мы будем тише воды, ниже травы.

Герр Рудольф кивнул, щелкнуло опустившееся забрало, пятеро егерей развернулись и зашагали обратно в ту сторону, откуда пришли. Ну а я перевел дух и поспешно нацепил маску обратно – нечего без необходимости дышать радиоактивной атмосферой Академзоны.

Для ожидания мы выбрали холм из развалин, расположенный к западу от того, на котором вращался вихрь: с одной стороны – всё как на ладони, виден и тамбур, и окрестности, и уходящая на север М52, с другой – не прямо под боком у нервных товарищей из «Ковчега», вновь засевших в универмаге, а с третьей – не на траектории движения собиравшихся вокруг ИЯФ чугунков.

Кстати, биомехи не заставили себя ждать, едва герр Рудольф добрался до своих, как егерям пришлось разбираться с отрядом ботов.

– Десять... двенадцать... пятнадцать! – сосчитал я кинувшихся в атаку железных тварей.

– Откуда только они берутся, – философски заметил Синдбад. – Неужто и правда их производят в Узле?

– Сказки это, – я фыркнул, а затем одобрительно кивнул, когда егеря пустили в ход генераторы ЭМИ. – Я готов поверить в то, что сам видел, в то, что могу пощупать руками. А Узел... ты его видел? Трогал?

– Вспомни апостола Фому... – начал Колючий, собравшийся, похоже, обрушить на наши бедные уши и головы очередную проповедь на тему «правильной веры». Но неожиданно сбился, побледнел, и выдавил: – Ой!

Глянув в сторону входа в гипертоннель, я понял, что случилось: на склоне холма одна за другой возникли пять фигур, и все они были с «мегерами», в черной броне, и на рукавах у них горели оранжевые кресты.

– Праведники... – сказал Синдбад. – По твою душу, Колючий?

Судя по тому, как спокойно действовали выкормыши Дьякона, бойцов «Ковчега» они не опасались.

– Не-не зн-наю, – ответил мальчишка.

Егеря, давшие нам разрешение находиться тут, не станут помогать праведникам в охоте на бывшего единоверца, но и не будут мешать ловить «Антихриста». Они только посмотрят, как Лис и два его спутника попытаются устоять в схватке с бойцами из Соснового Бора, и уберут трупы, если таковые останутся.

– Или по мою, – заметил я.

Но мордовороты в черной броне, оправившись после перехода, не обратили на нас ни малейшего внимания. Выстроившись в боевой порядок, они зашагали на север, в сторону Новосибирска, где недавно видели «меня».

Или кто-то слил Дьякону информацию о том, где сейчас находится Лис, или у праведников есть тут еще какие-то дела.

– Кого ждать дальше? – осведомился Синдбад, позевывая. – Брата Рихарда с узловиками?

– Ну, это вряд ли, – пробормотал я.

У Ордена, конечно, в Новосибирске есть и приор, и некоторое количество бойцов, но все равно они тут тихие и стараются особенно не высовываться, чтобы не обострять отношений с «Ковчегом».

А появление группы рыцарей, да еще со столь заметной шишкой во главе – это серьезный повод для обострения.

– Фу, не заметили... – Колючий наконец отошел от шока, вызванного появлением бывших соратников. – Так если вспомнить апостола Фому, что усомнился в истинности воскрешения Господа нашего...

– Охолони, малый, – дружелюбно посоветовал я. – Можешь даже поспать, только не проповедуй.

Мне достался довольно гневный взгляд, но на подобные вещи я с детства привык не обращать внимания, вот и сейчас не отреагировал, ну а беглому праведнику пришлось заткнуться.

Чтобы не сильно мучиться от вынужденного молчания, он и вправду улегся спать.

Мы ждали, разобравшиеся с ботами егеря занимались своими делами, спрятавшееся за тучами солнце неспешно поднималось. Шрам мой болел, но все меньше и меньше. Ночной мороз понемногу слабел, в тамбуре возникали гости Академзоны, к вихрю двигались желающие перебраться в другие локации.

Пара вольных ходоков, группа вооруженных до зубов наемников, ученые с охраной – обычная публика, что шляется по Пятизонью. Брат Рихард, если и знал, где мы, лезть сюда не решался, Циклоп не показывался.

Где-то около полудня меня вновь накрыло, и на этот раз я ощутил приближение приступа «одержимости» заранее. Почувствовал, как занемели мышцы, подал сигнал ошибки метаболический имплант, на мгновение перестал передавать информацию датчик движения.

– Синдбад! – позвал я, спешно сдирая с шеи «Шторм». – Быстрее, забери это...

– Что? – Он посмотрел на меня непонимающе, но послушно ухватил ИПП.

– И это... – Я непослушными руками потащил из кобуры «Страйк». – Надо быхх менья еще свяжзать...

Язык застыл, точно его сковало морозом, и я понял, что падаю – лицом вниз, в провал, заполненный чем-то черным, переливающимся. Почудилось, что вижу несущееся мне навстречу отражение, искореженное, жуткое, но в то же время отчетливое, и с плеском врезался в него.

А через мгновение оказалось, что я стою, а передо мной – большое здание без крыши, украшенное портиком с дюжиной громадных колонн. Секунды хватило, чтобы узнать его – Оперный театр Новосибирска, построенный в незапамятные времена и устоявший в пятьдесят первом.