Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

Темнело все сильнее, снег и не думал слабеть, но я был уверен, что смогу найти отпечатки даже в таких условиях: проводник я, в конце-концов, или «мотылек», впервые пересекший Барьер?

– Надеяться... – Синдбад дернулся в очередной раз. – Нет более глупого занятия... Ну что, всё?

Вместо меня ответила полностью разряженная аптечка, издавшая протяжный свист. Я хмыкнул, красноречиво развел руками и спрятал приборчик в собственный рюкзак.

– Ладно, язви меня джинн. – Мой спутник, двигаясь медленно, рывками, натянул комбинезон и принялся облачаться в боевой костюм. – Как все чешется, будто снова в огонь угодил.

Мало того что подживающие ожоги невыносимо зудели, Синдбада еще и заметно трясло – столько всякой химии было у него в крови. У меня болели обе раны, и на ноге, и на лице, плюс не проходило ощущение, что в голову вместо мозга воткнули металлическую сферу.

И все же мы должны были пойти за дублем, догнать его и убить.

След я нашел быстро – четкий, ведущий прямо на юг, и мы потащились через снегопад. Спустя пятьсот метров пришлось свернуть на восток, затем опять на юг, а потом сделать круг.

– Что он петляет, как безумный грибник? – проворчал Синдбад. – Следы путает?

– Возможно, – не стал я спорить. – Или так велит тот Путь, что намертво засел у него в башке.

Идти было тяжело, снегу навалило достаточно, так что мы время от времени начинали вязнуть. Ветер налетал порывами, и обычными глазами можно было заглянуть метров на десять, не дальше.

Если бы не мои импланты, мы бы точно влетели в «Голубой огонек».

А так я заметил движение, поспешно гаркнул «Отвернись!», и сам отвел глаза, да еще и прикрыл их руками. Повеяло обманчивым, фальшивым, но все равно уютным теплом, под веками заплясали голубоватые блики.

– Ты успел? – спросил я, надеясь, что в ответ не услышу крик безумца.

– Успел, – отозвался Синдбад. – Но эта штука прямо на его пути. Как он прошел, интересно?

– Если он умеет договариваться с чугунками, почему бы ему не уметь убалтывать ловушки?

Потрескивание затихло, свет погас, и мы двинулись дальше.

После очередного зигзага, похожего на громадную букву «л», дубль повернул к северу, и тут на его траектории обнаружилась «Мухобойка», причем исключительно свежая, только что возникшая, и поэтому видимая, заключенная в кокон из фиолетовых молний.

– Оставляет он их, что ли? – пробурчал я. – Из кармана выбрасывает, чтобы мы шли помедленнее?

И только договорив фразу до конца, я сообразил, что так все и может обстоять на самом деле, что возможности явившегося из «Мультипликатора» существа наверняка превосходят человеческие. Что он, гнусное порождение Пятизонья, может общаться с биомехами и скоргами, не подчинять их себе, как это делают мнемотехники, а договариваться о сотрудничестве и вдобавок каким-то образом устанавливать ловушки.

Понятно, что в первые дни мой двойник не осознавал своих способностей до конца, вообще мало что понимал, но теперь он всё лучше знакомится с окружающим миром и с собой тоже...

Интересно, какими еще свойствами наделил его неведомый «родитель»?

Мы обогнули пруды с юга, дали еще одну петлю, а затем снова вышли к берегу речки Коваши. Дубль, судя по всему, пересек ее и пошел куда-то на север, мы же невольно приостановились.

Если Обь в Новосибирской локации замерзала, то в других локациях сильные морозы были редкостью, и поэтому водные потоки в них крайне редко покрывались льдом. Сейчас Коваши журчала, как ни в чем не бывало, по ее поверхности несло шугу, а сонар показывал, что тут неглубоко, но зато имеются многочисленные, стремительные метки – гидроботы, которые будут очень рады, если к ним в гости пожалуют два сталкера.

– Тут всего-то метров десять, – сказал Синдбад. – Если побежать...

– ...то верхняя половина до другого берега доберется, – подхватил я, – а вот нижнюю обглодают за милую душу. А мне мясо на моих костях как-то дорого, не говоря уже о некоторых органах.

– Тогда что? Сидеть тут и ждать? Или пойти и засесть у тамбура, как в Академзоне?

– Нет, нужно его гнать, пока ранен! – Я ощутил, что от злости сводит челюсти. – Гнать, не давая ни мгновения передышки! Пока он не отчается и не пристрелит сам себя! А стоит нам задержаться на месте, как мигом явится толпа чугунков и снова учинит веселье, как в Академзоне.

Неожиданно оживший датчик движения показал, что за нашими спинами, метрах в ста, имеются несколько перемещающихся объектов. Еще не сообразив, что это такое, я прыгнул в сторону и упал в снег. Нога заболела вновь, да так, словно меня ранили еще раз, но зато красноватый луч армгана прошел через место, где я только что стоял.

Синдбад упал мгновением позже.

Перемещающиеся объекты исчезли, превратились в туманные, нечеткие пятна, как будто метель обрела способность глушить мои импланты, и я сообразил, что мы имеем дело с метаморфом.

Что-то их много развелось на мою голову.

– Это еще кто? – спросил Синдбад, водя стволом «карташа» из стороны в сторону.

– Кажется мне, что ты его знаешь, – я улыбнулся. – Не говоря уже обо мне...

Я выстрелил почти наугад, не на движение даже, на тень звука, на тень метки, возникшей на моем внутреннем экране. «Мегера» дернулась, облако картечи унеслось во тьму, и метка из тени превратилась в полноценную. Рядом с ней возникла вторая, и на нас понеслись два раптора, больших и мощных, некогда мутировавших из внедорожников.

Для таких снег глубиной по колено – не препятствие.

– Твою мать! – заорал Синдбад, опустошая магазин ИПК, а я полез в подсумок за гранатами.

Проклятые чугунки виляли, не давая прицелиться, скакали из стороны в сторону, но неумолимо приближались. Рев моторов становился все громче, и я удивился, как не слышал его раньше, ведь не могли рапторы двигаться бесшумно! Да, мы имели дело не просто с метаморфом, а с очень умелым, хитрым и безумно упорным метаморфом.

Я бросил гранату, но неудачно, взорвавшись, она не повредила одного из биомехов, а лишь сбила его с колес.

– Оп-па! – воскликнул Синдбад и не упустил шанса – всадил в железное брюхо целую очередь.

Новый взрыв на несколько мгновений превратил темный зимний вечер в яркий полдень, и я напряг глаза, пытаясь обнаружить нашего противника. Но ни один из имплантов, ни обычные глаза не смогли ничего заметить, лишь в одном месте я вроде бы разглядел примятый снег.

Но тут второй раптор добрался до нас.

Правда, он слегка не рассчитал прыжка, и тяжелая туша пронеслась над нами, с плеском ухнула в воду. Я перекатился в одну сторону, спешно перезаряжая «мегеру», Синдбад в другую, и луч армгана разминулся с моим плечом на каких-то несколько сантиметров.

Невидимый враг не дремал.

– Вот лахудра... – прошептал я, глядя, как чугунок с натужным ревом и плеском выбирается из Коваши.