Дмитрий Дашко - Подземка

— Чтоб ты подавился!

За это время я успел вытащить из голенища высокого ботинка тесак и засадить ему лезвие в бок по самую рукоятку. Глаза Боцмана расширились, превратившись в два блюдца. Он застонал.

Я спихнул его с себя, рывком встал на ноги и, достав пистолет, направил ствол на Верблюда. Он затравлено потупился.

— Убьешь меня?

— Брось автомат, — приказал я.

Сердце моё колотилось, норовя выпрыгнуть из грудной клетки, но я напустил на себя показное спокойствие. Лило стояла за спиной Верблюда ничего не предпринимая. То ли в шоке то ли…

— Ладно, — тихо сказал он, отбрасывая «калаш».

Я не понял, как Верблюд оказался возле меня. Он будто телепортировался, разом преодолел разделявшие нас несколько метров. Страшная сила ударила меня в грудь, выбила из рук ТТ, отбросила к мокрой и холодной стенке. Рот сразу наполнился солоноватой жидкостью. Я сплюнул кровь.

— Я начну с твоей печёнки, — пообещал Верблюд. — Надеюсь, ты не злоупотреблял алкоголем. Не хочу, чтобы она была поражена циррозом.

— А ты гурман, — усмехнулся я, одновременно лихорадочно соображая, как расправиться с этим врагом.

У меня ещё оставался нож в левой руке, но успею ли им воспользоваться. Противник двигался потрясающе быстро, мои рефлексы не поспевали. Он будто расстроился, удесятерился. Сразу несколько одинаковых клонов замолотили меня кулаками, вышибая дух. Мой враг был везде и нигде. Я видел его повсюду, но не мог ничего с ним поделать. Меня убивали. Это была вечная ни на секунду не прекращающаяся агония.

— Не надо! — вскрикнула девушка. — Прекратите немедленно!

Верблюд резко развернулся, отпрянул от меня, оказался рядом с Лило и наотмашь хлестнул её по лицу. Удар был невероятной силы, я физически почувствовал всю мощь вложенной в него энергии, у меня бы, наверняка, голову оторвало, но Лило даже не пошатнулась.

— Ты начал первым, — ледяным тоном сказала она. — Зря!

Наверное, я терял сознание, был не в себе, потому что с этого мига девушка и мой убийца пропали, они словно расплылись как картинка в сломанном телевизоре и… исчезли. Но где-то там, в недоступных мне сферах шла жестокая битва не на жизнь, а на смерть. Её отголоски доходили до меня в виде кратковременных электрических вспышек, мощных ударов, сотрясающих воздух и нечеловеческих звуков, леденящих кровь.

Потом мне стало всё равно. Я с рёвом нёсся по бесконечным американским горкам, и мириады бликов и молний слепили мне глаза.

Сначала я увидел перед собой длинный-предлинный туннель уходящий в бесконечность. В отличие от мрачного и тёмного метрополитеновского, он сверкал и переливался миллионами разноцветных огней. Где-то я что-то подобное видел, возможно, даже в кино. Память услужливо подобрала для меня образы из прошлого. Что это? Снова игра воспалённого воображения или нечто другое, не поддающееся человеческой логике? Я посмотрел вниз и обнаружил, что ноги мои не видны. Они утонули в розовом ворсистом ковре, светящиеся ворсинки которого колыхались будто водоросли на дне океана.

Почувствовав мой взгляд, кончики ворсинок как по команде наклонились в одну сторону, словно указывая мне дорогу. А ведь они и впрямь хотят, чтобы я шёл вперёд. Интересно, зачем?

Я приподнял левую ногу, хорошенько оглядел её и, обнаружив, что всё в порядке шагнул в указанном направлении.

Странно, я совершенно не чувствовал под собой опоры, но тем не менее постепенно продвигался. Именно шёл, а не плыл, как космонавт в невесомости. Странное, но от того очень интересное ощущение.

Ради эксперимента я вдруг остановился, повернулся на сто восемьдесят градусов и попробовал пойти назад. Тотчас же ворсинки дотоле служившие мне проводниками, мягко обхватили ступни. Ноги будто приросли. Я немного подёргался и, убедившись, что вырваться у меня при всём желании не выйдет, попросил:

— Отпустите. Шутки закончились. Я больше не буду.

В тот момент мне казалось совершенно естественным разговаривать со светящимся ковром как с живым существом.

Хватка ворсинок ослабла.

— Спасибо, — тихо поблагодарил я.

Сначала мне казалось, что туннель идеально прямой, но очень скоро я обнаружил, что он начинает изгибаться под очень малым углом. Светящаяся кишка поворачивала направо.

— Почему не налево? — усмехнулся я. — Я же мужик, а мужики любят ходить налево.

Внезапно посреди дороги появился Игорь. Сейчас он тоже светился, как и все окружающие предметы и теперь намного больше походил на призрака. Во всяком случае, на такого, какими их обычно показывали в фильмах ужасов.

— Очень просто, Лось. Будь у тебя грехов побольше, эта дорожка повела бы тебя в другую сторону.

— Я умер?!

Игорь промолчал.

Я почему-то ухмыльнулся.

— Можешь не отвечать, и без того понятно. Это что же выходит: я вроде праведника и теперь ступаю прямиком в рай.

— Рай ты не заработал, — на полном серьёзе сказал Игорь. — Я, кстати, тоже. Но и места похуже ты тоже не заслужил. Ситуация сложилось из тех, что нарочно не придумаешь. Непонятно, куда тебя определить. Да и просит кое-кто за тебя.

— Просят, говоришь. Неужто есть кому замолвить за меня словечко?

— Как видишь. Я скажу тебе так, Саня, помирать тебе вроде как рановато, так что изволь вернуться к жизни.

Впереди прорва работы.

— Вернуться к жизни, — я присвистнул. — Интересно девки пляшут. Как же я сам себя реанимирую? Я что — специалист?

— Ты не волнуйся. Это мы и без тебя сладим, — заверил Игорь. — Главное чтобы ты не противился.

— Нашёл дурака. Чтобы я стал в таком вопросе тебе палки в колёса ставить?! Да никогда! На тот или вернее пока ещё на этот свет, — поправился я, — я всегда успею. Короче, Склифосовский, я согласен. Что мне теперь делать — ждать, когда ты скажешь «крибли-крабли»?

— Здесь другой алгоритм действий, — засмеялся он. — Только не сопротивляйся.

Хэк! В тело будто ударила молния, я забился в конвульсиях. Почувствовал солёную кровь на губах, обжигающий воздух, поступающий в лёгкий. Кто-то энергично мял мою грудную клетку и пытался сделать искусственное дыхание изо рта в рот. В ушах что-то зашипело. Я закашлялся, едва не подавился отхаркнутой мокротой.

— Что за гребаный…

— Ты жив! — радостная девушка отпрянула от меня и посмотрела на мою физиономию завороженным взглядом.

— Пока да, — кивнул я. — Но если ты и дальше продолжишь ломать мне рёбра, долго я не протяну.

— Дурак, — обиженно засопела она. — Я же спасла тебя.

— Конечно, дурак, — легко согласился я и вдруг, обхватив её двумя руками, подтянул к себе и поцеловал в губы, крепко-крепко.

Она не сопротивлялась, закрыла глаза, но, когда поцелуй закончился, отстранилась и с деланным недовольством произнесла: