Владимир Михайлов - Королевы Маргины

– Куда переводить – он дал?

– Конечно.

– Ну, так сделайте это, не откладывая – и успокойтесь.

– Это легко сказать, Рогнед. Однако…

– Не понимаю. Если реквизиты есть…

– Есть. А вот денег – нет.

– Не понял, – сказал мастер ситуаций, похоже, несколько оторопев. – У вас нет денег? То есть у компании «Маргина Гравин»? Разве такое возможно?

Федеральный советник откинулся на спинку кресла как бы в полном бессилии.

– Рен, объясните ему, пожалуйста.

– Разумеется, советник. Как вам, Рогнед, наверняка известно, распорядителем кредитов в компании был, согласно нашему уставу, лишь Рик Нагор.

– Был, – согласился Мастер. – Но его нет. И, насколько я понимаю, эти права перешли к первому вице-президенту. – Рогнед наклонил голову в сторону советника. – Так в чем проблема?

– Права перешли, – подтвердил Рен. – Но не деньги. По причине весьма простой, но крайне убедительной. А именно: у нас на счетах – множество нулей, но перед ними нигде не видно единиц. Или других значащих цифр.

– Стоп, стоп. Вы хотите сказать… что Нагор с того света посылает вам привет?

– Так получается, мастер. У покойного, надо сказать, была великолепная интуиция. Он явно почувствовал, что что-то не так. Ощутил угрозу. Не в полном объеме, конечно, тогда он просто сбежал бы вместе с деньгами. Но кое-что понял – и успел, пользуясь своим законным правом, опустошить все счета.

– Ну просто прелестно. Где же деньги?

– С таким же успехом могу спросить это у вас.

– Ну и ну! Постойте… А не может ли знать об этом хоть что-то этот самый Штель?

Советник беспокойно поерзал в кресле:

– В том-то и дело, Рогнед, что может. Мы же не знаем, о чем они говорили во время последнего визита Штеля к Нагору. Может быть, он что-то и узнал, прежде чем…

– Понятно, понятно. Но ведь Штель, если даже знает, куда ушли деньги, никоим образом не может дотянуться до них, верно?

– Совершенно правильно, не может. Не может снять их. Но может продать.

– Объясните яснее, пожалуйста.

– Все очень просто. Он может продать эти деньги нам – тем, у кого есть право распоряжаться ими. Продать информацию о том, где они находятся, на каких счетах, под какой защитой, – коды, пароли и все прочее. И за эту информацию, Рогнед, он запросит дорого. Боюсь даже подумать, сколько он может потребовать.

Рогнед кивнул:

– Конечно. Да любой использовал бы такую ситуацию до предела, разве не так? И все же… Я не знал Нагора лично, поэтому скажите: он что, был настолько слабым, что Штель смог так быстро и в неподходящей обстановке расколоть его?

– Силой – исключается. Нагор был мужиком закаленным.

– Чем же еще?

– Штель мог выкупить эту информацию.

– Да бросьте. Он ведь наверняка сидел уже с ножом у горла или стволом у виска; понимал, что ему – конец. Что же можно было ему предложить, чтобы он…

– Жизнь.

– И он поверил бы?

– Да не его жизнь. Женщины.

– Вы имеете в виду… Той самой? Да что она для него?

– Нагор был натурой цельной.

– И что же?

– То, что он ее полюбил. А у таких людей, как он, чувство не делится на части, оно всегда простое число. Он понимал, что эта женщина так же во власти Штеля, как и он сам; она, наверное, спала или в этом роде, да и не спи она – что было в ее силах? Кричать – но особняк удален от других жилищ, звонить – но вся связь в доме была выведена из строя, следствие обнаружило это сразу же. И Штелю как-то удалось убедить Нагора в том, что женщину он оставит в живых.

– Что он, кстати, и сделал. Сдержал слово. Да, картинка возникает правдоподобная… Однако постойте!

– Да?

– Если все было так, если Нагор ее действительно любил…

– В этом нет сомнений. Если бы не так, он сдал бы ее нам, как и было условлено, и до сих пор оставался бы в живых.

Рогнед глянул на советника, прищурившись:

– Вы уверены в этом?

Яр Ганиф склонил голову к плечу, отвечая:

– Более или менее. Но это уже совсем другие дела…

– Думаю, – сказал Рогнед, – что все эти дела – единый клубок. Однако об этом мы еще успеем. Сейчас главное – найти деньги.

– Приятно видеть, – слегка улыбнулся Рен, – как близко к сердцу вы принимаете интересы «Маргина Гравин».

– Черта с два, – отмахнулся мастер ситуаций. – Я защищаю свои интересы, а не ваши. Может быть, вы подзабыли, что вы и со мной не рассчитались! А я не работаю бесплатно. И поскольку в этих ваших деньгах лежит и толика моих, я намерен заниматься проблемой самым серьезным образом. А для начала попрошу вас подумать об этой женщине – той, которая выжила.

– А что, собственно, о ней думать? – спросил советник Ганиф. – С ней все путем: дело на нее ждет рассмотрения, она в бегах, для того чтобы судить и приговорить ее, нужно ее отыскать; ее усердно разыскивают – но, конечно же, не там, где можно ее действительно обнаружить. Там она делает ту работу, ради которой, собственно, вся эта история и затеяна: налаживает сексуальный мир на гравинных рудниках на Маргине. По нашим расчетам, ей там хватит работы на несколько месяцев – если, конечно, она столько протянет и ее не затрахают раньше. Так или иначе, после этого ее, наконец, отыщут и схватят, доставят сюда, осудят и вероятнее всего казнят. Надеюсь, что каким-нибудь гуманным способом. Тогда Штель сможет высунуться из своего убежища…

– Кстати, советник: а разве вам не известно, где он залег? Почему? Большое легкомыслие с вашей стороны.

– М-м… Неизвестно. Да мы пока и не искали его. Не думали, что возникнет такая необходимость. А вот теперь оказывается – он нужен немедленно. Потому что нам срочно, очень срочно требуются деньги, черт бы нас всех взял! Иначе рухнет наш основной проект, на котором основаны все наши перспективы.

– Основной проект? Любопытно…

– Рогнед, вот вас он совершенно не касается, поверьте и не любопытствуйте понапрасну. Мне кажется, наши отношения определены достаточно четко, и не надо выходить за их пределы.

– Да я и не собираюсь. Но вот в пределах этих отношений я намерен действовать в полную силу.

– Как это прикажете понимать?

– Ну, для начала разумно скорректировать ваши планы.

– Любопытно будет услышать.

– Уж наверняка. Итак, ситуация следующая: Штель знает, где деньги и все, с ними связанное, но вы не знаете, где он сам, и собираетесь пуститься на розыски. Убедительно. Но лишь на первый взгляд. Скажите, а почему бы вам не воспользоваться другой возможностью – по-моему, намного более продуктивной?

– Бросьте говорить загадками, Рогнед, не изображайте Нострадамуса, или как его там звали. Яснее!

– Да уж куда яснее, Ганиф! Вы говорите – Нагор по-настоящему любил эту… да как ее, к дьяволу, звали – вечно забываю…

– Зора Мель, к вашему сведению.

– Вот-вот. Это первый факт. Второй: деньги он перебросить мог, лишь пока был жив и не подвергался давлению. Согласны?