Андрей Круз - Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя.

В понедельник магазин открыла Бонита, а я повез Дмитрия в орденский банк — предъявлять доказательства уничтожения шестерых бандитов. Ну и на себя одного записал. Снова посидели в кабинете у «1st Lieutenant P. Merrier», который выписал бумажки, зашли к «О. Berkovitz» поставить печати, а потом к «L. Kowalski», где получили деньги наличными. Дмитрий был немало потрясен несомненным коммерческим успехом своей победы и твердо намерен был это сегодня отпраздновать. А я задумался над одним моментом, на который обратил внимание в кабинете «1st Lieutenant P. Mercier»: военный представитель Ордена подшивал свой экземпляр рапорта на премию в папки, и в прошлый раз он вложил пластиковый конверт с рапортом и видеодиском в папку с пометкой «Премиальные», которая стояла на полке. А на этот раз он достал из стола тоненькую папку без названия — лишь с номером на ней, очень напоминающим номер моей идентификационной карты, хотя точно я разглядеть не успел, и достал эту папку из стола. Значит, госпожа Беляева из «Архива и записей» действительно поставила меня на особый контроль? И местное отделение орденского банка за мной присматривает? По ее поручению?

Затем я отвез Дмитрия с Биллом на склад, где их сразу загрузили ящиками боеприпасов по списку. Пусть стоят гружеными: все равно по городу они пешком гуляют, а так будут готовы к отъезду в любой момент. Хотя планировался отъезд в среду, с очень большим конвоем под русской охраной, которая работала по контрактам — свою колонну русские не вели, просто зарабатывали для ППД деньги. И лишний доход, и лишняя практика. А к отправлению таких дальних конвоев в Аламо собирались конвои поменьше со всего Техаса.

В следующее воскресенье должен был появиться еще один попутный конвой до Порто‑Франко — конфедератский, с которым планировал выехать я, и собирался это делать уже не один. А поэтому до конца недели надо было решить один важный вопрос: кто в лавке останется? «Сын Сэма» такие услуги Марии Боните оказывал, но у него и с отцом работы хватало, а если дело расширяется — негоже самой хозяйке за прилавком стоять, лучше нанять постоянного работника. И должен работник быть местным, из Аламо, чтобы поглядывающему на магазин Ордену особых подозрений не внушать.

С этой мыслью я к Боните и вернулся. Как раз к обеденному перерыву, который обозначил себя в этом мире острыми энчиладами с местной говядиной. Когда я ей изложил, что больше не намерен ездить по городам и весям в одиночку, а собираюсь вести при этом жизнь семейную, реакция последовала такая решительная и бурная, что энчилады едва не полетели на пол, а нам снова потом пришлось одеваться и есть их уже холодными. Впрочем, все равно вкусные были.

По поводу того, кто займется магазином, она посоветовала поговорить с Роем Питерсоном, который знает каждого человека в городе, имеющего отношение к оружию, и знает, насколько этот человек с оружием знаком. И может подсказать, кому бы не помешала работа. Поэтому мы решили вечером поехать в стрелковый клуб, тем более что практиковаться надо постоянно. Стрельба — дело такое: забросишь тренировки — и куда все делось? Сам удивишься.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо. 22 год, 20 число 7 месяца, среда, 12.00

В среду с конвоем отбыли Дмитрий и Билл. Проводили их я и братья Рамирес. Братьев я решил чаще показывать окружающим в одной компании с нами, потому что если работники местного отделения орденского банка еще и присматривают за нами по поручению «госпожи Беляевой», то лучше пусть знают, что со мной есть еще какие‑то люди, не слишком похожие на русских. Да и мне потом проще сказать будет, что я предпочитаю работать со своими людьми, если таинственный «олимпиец» попытается снабдить меня своей командой.

Братья выглядели серьезными бойцами, а если покопаться в их биографиях, то всплывает лишь то, что они владеют клубом в Порто‑Франко, где собирается много гулящих девок. И что они связаны со мной через работающего у меня кубинского иммигранта из Флориды, а еще у меня работает русский, которого затащило в этот мир насквозь коррумпированное московское МВД. И что я веду совместные дела с армянином и американцем, владеющими оружейным магазином в Порто‑Франко. И что армянин владеет еще и мотелем, как и его брат на Базе «Россия», а в мотеле его брата и встречались мы неоднократно с «госпожой Беляевой». Ведет эта тропинка куда угодно, кроме ППД.

В середине дня в магазин пришел тощий парнишка лет восемнадцати с длинными светлыми волосами, частично собранными в хвост, в белой майке и камуфляжных штанах, заправленных в тяжеленные ботинки. Представился Скоттом и сказал, что мистер Питерсон рекомендовал ему обратиться к нам по поводу работы в магазине. Я спросил, где он работал раньше, на что он ответил, что недавно окончил школу в Вако, а пять месяцев подрабатывал в оружейной мастерской стрелкового клуба. Мы устроили ему быстрый экзамен по знанию предмета, и он толково ответил на все вопросы. Тогда я предложил ему прийти завтра к десяти утра и показал фронт работ. Если сумеет сделать все как надо — пусть работает.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо. 22 год, 22 число 7 месяца, пятница, 21.00

В пятницу вечером на местном аэродроме приземлился Ан‑12 из ППД. С ним прибыли двадцать егерей из разведбата и моя посылка. Груз забрал Сова и завез мне. Приехали они, естественно, с Джей‑Джей, на пикапе ее отца, груженном зелеными ящиками. Скотт, приступивший к работе, уже ушел, и мы забросили ящики в магазин, вскрыли их. Все было на месте — пластит, средства взрывания, ампулы, два маленьких арбалета для стрельбы отравленными дротиками, «винторез» с двумя прицелами и восемь десятизарядных магазинов. Было два цинка СП‑5 и три с бронебойными ПАБ‑9. Три длинных ящика вмещали в себя гранатометы Мк.153, еще в четырех ящиках лежали выстрелы к ним — кумулятивные и термобарические, в присоединяемых пусковых контейнерах. Был и пяток одноразовых «армбурстов», произведенных в Сингапуре по лицензии, которых мы не просили, но и отказываться не собирались. И пулемет ПКМН, прямо со склада, как я и просил. Всю складскую комнатку забили.

Хорошая посылка, как ко дню рождения.

Взял я тогда Марию Пилар в охапку, увез ее в саванну — осваивать «винторез» с ночником. Пусть привыкает, нам теперь вместе действовать.

Да, именно так: действовать мы будем вдвоем, хоть и страшно за нее. Страшно так, что сама мысль о том, что с ней может что‑то случиться, лишала меня рассудка. Но надеяться на то, что эта женщина останется дома, когда я буду где‑то воевать, было бесполезно. И не только потому, что это было ее работой и служебным долгом, но и потому, что, кроме того что она была прекрасна и женственна, она была еще и бойцом ничуть не хуже, чем я, а может быть, и лучше. И настаивать на том, чтобы она осталась в тишине и безопасности, было не только бесполезно, но и просто нереально. Я точно знал, что она пойдет со мной всюду, куда придется пойти мне, а я пойду туда, куда пошлют ее, и такая у нас теперь судьба. И лучше будет для нас обоих, если мы не будем с этой судьбой бороться, а просто попытаемся быть друг для друга самыми лучшими напарниками.