Дрю Карпишин - Открытие

— Что это у тебя? — спросил охранник, показав дулом на завернутую в полотенце винтовку, которую Андерсон зажал под мышкой.

— Кое-какие инструменты. Их надо держать сухими.

— Положи сверток на пол.

Осторожно, чтобы не развернулось полотенце, Андерсон нагнулся и выполнил приказ.

Теперь у него в руках не было ничего, что могло бы сойти за оружие, и охранник спокойно опустил винтовку.

— В чем дело, человек? — грубо спросил он. — Ты не умеешь читать по-батариански?

Его вопрос вызвал взрыв хохота у напарника, все так же спокойно сидевшего на стуле.

— Мне надо взять из этой кладовки кое-какие инструменты, — ответил Андерсон.

— Только не из этой. Разворачивайся.

— У меня имеется пропуск от начальства, — сказал Андерсон и засунул руку в карман, словно пытаясь найти бумагу.

Батарианин раздраженно-скучающе наблюдал за его движениями и даже представить не мог, что лейтенант уже обхватил рукоятку пистолета и тронул пальцем курок. Вместительный карман спецовки позволял свободно поворачивать оружие; Андерсон поднял ствол до уровня живота батарианина и дважды выстрелил. Пули пробили ткань спецовки и вонзились в охранника.

Наемник выронил винтовку, качнулся назад и инстинктивно попытался зажать руками раны. По инерции он сделал еще два шага до стены, медленно сполз на пол и уставился на ручейки крови, сочившейся из пулевых ран в животе.

Его напарник изумленно замер; глушитель делал выстрелы тихими, и он, вероятно, их даже не услышал. Ему потребовалось не менее секунды, чтобы понять, что произошло. Изумление на его лице сменилось настоящим ужасом, и батарианин протянул руку к своей винтовке. Андерсон вытащил пистолет из кармана и почти в упор дважды выстрелил в грудь второго охранника. Наемник накренился набок, упал со стула и затих.

Андерсон тотчас перевел пистолет на первого охранника, все еще неподвижно сидевшего на полу у стены.

— Не надо, — взмолился батарианин, когда понял, кто перед ним. — Это Скарр приказал стрелять в солдат Альянса. Я не хотел их убивать.

— Но все-таки убил, — бросил Андерсон и выстрелил точно между глаз.

Он сбросил спецовку, засунул пистолет в кобуру на бедре и, развернув винтовку, привел ее в боевую готовность. А потом ударом ноги распахнул дверь.

Сэрен, как до него Андерсон, проник на завод через пожарный выход в одной из маленьких двухэтажных пристроек. Но лейтенант двигался к главному зданию завода с западной стороны, а Сэрен прошел с востока, через транспортный цех и склад. Кроме того, в отличие от своего напарника-человека, призрак не стал беспокоиться насчет маскировки.

Двое грузчиков посмотрели на него с удивлением, а потом, осознав, что перед ними турианин в бронекостюме и с винтовкой в руке, собрались завопить от страха. Два выстрела Сэрена оборвали их жизни и не дали возможности позвать на помощь.

Сэрен быстрыми шагами пересек склад и прошел в главное здание. И опять, в отличие от Андерсона, он точно знал, куда идти. Его путь пролегал по нижнему уровню завода, где плавили богатую элементом зеро руду и снимали с кипящей поверхности посторонние примеси. Потом раскаленный поток направлялся в гигантскую центрифугу, окончательно отделявшую драгоценный элзо. На ходу Сэрен убил еще троих служащих.

Вскоре на стене встретилась надпись «Доступ ограничен», и турианин понял, что близок к цели. Он свернул за угол и распахнул дверь, на которой красовалась надпись: «Вход только по пропускам». Навстречу взметнулась волна горячего тумана, от которого защипало глаза и горло. Внутри дюжина инженеров наблюдали за процессом плавки с мостков, подвешенных вокруг гигантских плавильных ванн и огромного ядерного генератора, используемого для получения необходимой температуры. Они следили за процессом переработки руды и за тем, чтобы оборудование работало с наибольшей эффективностью и не допускало потенциально опасных сбоев.

Эти служащие носили на головах наушники, защищавшие их от непрерывного гула турбин генератора, но один из них увидел Сэрена и попытался криком предупредить остальных. Его слова потонули в грохоте генератора точно так же, как и грохот последующих выстрелов, которыми Сэрен уничтожил всех сотрудников. Стрельба продолжалась меньше минуты — жестокая эффективность была одним из показателей работы призрака. Как только погиб последний из инженеров, скатившийся с двадцатиметровой высоты в чан с расплавленной рудой, Сэрен приступил к очередной стадии своего плана.

В помещении завода имелось слишком много укромных уголков. Слишком много мест, где Эдан мог спрятаться под защитой кордона вооруженных наемников. Сэрену нужно было что-нибудь предпринять, чтобы его вспугнуть. Несколько грамотно расставленных зарядов вызовут целую серию катастрофических взрывов, и начнется всеобщая эвакуация.

Сэрен закончил последние приготовления и поспешил на верхний уровень. В момент взрыва он предпочитал находиться вне зоны поражения.

Кали была измучена голодом, жаждой и усталостью. Но кроме всего прочего, она испытывала страх. Кроган сказал, что доктор Кийян придет навестить ее через несколько дней, но это было все, что она узнала Скарр затащил ее в маленькую темную кладовку и запер за собой дверь. С тех пор она никого не видела и ни с кем не разговаривала.

Ей хватало сообразительности понять действия похитителей. Неизвестно, что понадобилось от нее доктору Кийяну, но перед встречей они хотели лишить ее воли к сопротивлению. Весь день Кали провела в полной темноте без еды и питья. В кладовке даже не поставили ведра, и ей пришлось ходить в туалет тут же, в углу.

Дня через два или три доктор Кийян придет со своим предложением. Если она согласится, ей дадут поесть и напиться. Если откажется, ее снова бросят в импровизированную камеру, а через три дня снова придут.

Если она откажется во второй раз, положение может стать очень серьезным. Вместо голода и морального давления они способны перейти к физическим истязаниям. Кали в любом случае не желала помогать доктору Кийяну, но будущее страшило ее. Сильнее всего угнетала мысль, что рано или поздно они своего добьются. Пройдет несколько дней, может быть, недель, но бесконечные пытки и мучения сломят ее, и похитители получат то, что хотят.

Первые несколько часов заключения она провела в поисках способа ускользнуть, но быстро поняла, что все ее попытки безнадежны. Она немало повозилась с единственной дверью кладовой, но замок был заперт снаружи, а с внутренней стороны не было ручки. Даже если бы ей удалось выйти из кладовой, с той стороны наверняка ее караулят вооруженные стражники.

Она даже не могла покончить жизнь самоубийством. Нельзя сказать, чтобы она решилась на это, но комната, в которой она находилась, была абсолютно пустой: ни труб, к которым можно было бы привязать веревку, ничего такого, что могло бы нанести серьезную рану. На мгновение она задумалась, нельзя ли размозжить голову об стену, но пришла к выводу, что только разобьет лоб и причинит себе лишние страдания — а она подозревала, что в будущем ей и так достанется немало мучений.