Дрю Карпишин - Открытие

— Подумай, сколько времени и сил я вложил в это дело! — выпалил Эдан. — Убьешь меня, и тебе придется начинать с нуля!

Сэрен промолчал, но немного наклонил голову, словно обдумывая слова батарианина.

— Ты не имеешь представления, на что способен этот артефакт, — настойчиво продолжал Эдан. — Ничего подобного до сих пор не было во всей Галактике. Даже с результатами исследований Кийяна ты вряд ли найдешь того, кто согласился бы продолжить работу над проектом. Я участвовал в нем с самого начала, я представляю, с чем мы имеем дело. Никто в Галактике больше не может этим похвастаться.

По выражению лица турианина он решил, что тот склонен прислушаться к доводам.

— Если ты меня убьешь, ты потеряешь не только финансовую поддержку, ты лишишься моего опыта. Возможно, кто-то еще согласится финансировать исследования, но на это уйдет много времени. Если ты меня застрелишь, работу надо будет начинать с самого начала. Ты же не согласишься потерять три года упорной работы взамен на удовольствие меня застрелить?

— Я не против несколько лет повременить, — сказал Сэрен, спуская курок. — Я очень терпелив.

Прогремел второй взрыв, а Кали и Андерсон все еще оставались внутри центрального здания завода. Грохот раздался поблизости от главного генератора, где находились плавильные емкости с раскаленной рудой. Гейзер огненной жидкости вырвался из самого центра завода и поднялся в ночное небо на три сотни метров. Затем пылающий столб разросся в облако, на мгновение прогнал ночную тьму и обрушился смертоносным пурпурным дождем, накрыв все в радиусе пятисот метров.

— Не останавливайся! — закричал Андерсон во всю силу легких, чтобы Кали услышала его сквозь вой сирен. Здания комплекса уже сильно пострадали от двух взрывов, и он был уверен, что за ними последуют и другие. — Надо выбраться отсюда, пока не рухнули стены!

Он бежал впереди, одной рукой сжимая винтовку, а второй крепко держал запястье Кали. Женщина настолько ослабела, что ее приходилось тащить за собой. Наконец они выбрались из здания и устремились к забору. Лейтенант постоянно оглядывался на ходу, опасаясь погони.

— О боже! — воскликнула Кали.

Она резко остановилась, и Андерсону тоже пришлось встать. Он обернулся и увидел, что она смотрит вдаль. Повернувшись, он проследил за ее взглядом и невольно прошептал молитву.

Весь рабочий поселок был объят пламенем. Крыши и стены завода уберегли людей от огненного ливня после выброса расплавленной руды. Но те, кто оставался снаружи — мужчины, женщины и дети в поселке, — были лишены какой бы то ни было защиты. Казалось, что горели сразу все дома, комплекс окружала сплошная оранжевая стена.

— Нам ни за что не пробиться через пожар, — простонала Кали и опустилась на землю, уступая усталости и страху.

Завод вздрогнул от третьего взрыва. Андерсон оглянулся и увидел, что весь комплекс охвачен пламенем. При свете пожара он заметил вырывавшиеся из окон темные клубы — облака ядовитых газов, образовавшиеся в результате разрушений.

— Не сдавайся! — закричал Андерсон, схватил Кали за плечи и заставил подняться. — Мы прорвемся!

Кали только покачала головой. Он все понял по выражению ее глаз: после всего, через что ей пришлось пройти с момента уничтожения Сидона, это испытание оказалось для нее слишком тяжелым. У женщины не осталось сил, и она поддалась отчаянию.

— Я не могу. Я слишком устала, — прошептала она, снова опускаясь на землю. — Оставь меня.

Он не мог пронести ее на себе весь оставшийся путь — идти было еще довольно далеко. Кроме того, с такой ношей на спине он не мог двигаться быстро, и в объятом пламенем поселке они оба могли сгореть.

Кали не готовилась к действиям на поле боя. Она была ученым, исследователем. Но всем солдатам человечества, еще до вступления в Альянс, приходилось проходить одну и ту же подготовку — долгие месяцы изматывающих тренировок. Их учили использовать все силы организма, и даже больше этого. Даже в тех случаях, когда тело отказывалось повиноваться от усталости и истощения, они должны были продолжать идти. Им приходилось преодолевать психологический барьер, сковывающий тело, и продолжать движение, хотя это и казалось уже невозможным.

Такова была цена вступления в армию, это свойство объединяло всех мужчин и женщин в военной системе Альянса. Оно поддерживало их и придавало сил; оно превращало их в живые символы — плоть и кровь подчинялись стремлению неукротимого человеческого духа.

Андерсон понимал, что ему остается только пробудить в ней это свойство.

— Проклятие, Сандерс! — заорал он. — Прекратить сейчас же! Твой отряд должен двигаться, так что поднимай свою задницу и переставляй ноги! Это приказ!

Кали была хорошим солдатом и не могла не выполнить команду. Не выпуская из рук оружия, она все же сумела подняться с земли. А потом, прихрамывая и шатаясь, перешла на медленный бег — ее воля заставляла тело работать, хотя разум подсказывал, что это невозможно. Андерсон пару секунд наблюдал за ней, чтобы удостовериться, что женщина еще может держаться на ногах, а потом догнал и побежал рядом, подстраиваясь под ее шаг. Впереди их ждали дым, вопли и охваченные огнем дома.

Весь рабочий поселок превратился в настоящий ад. Рев пламени колоссального пожара смешивался с воплями боли и страха. Время от времени ужасную какофонию прерывал отдаленный грохот разрывов, доносящийся из глубины заводского комплекса.

Над крышами перекатывались клубы густого черного дыма, они опускались к земле, а сквозь темную завесу прорывались языки пламени, перескакивающие от одного здания к другому, охватывающие весь ряд домиков. Жара, словно живое хищное существо, впивалась в тело и сдирала кожу. Едкий дым разъедал глаза, проникал в легкие и при каждом вдохе вызывал кашель. Отвратительный запах горящей плоти неотступно преследовал беглецов.

Между домов повсюду лежали трупы мужчин, женщин и детей. Люди пали жертвами выброса кипящей руды, их обгоревшие останки плавали в горящей грязи. Другие пострадали от дыма и огня, сожженные мускулы и связки заставили мертвые тела свернуться в почерневшие клубки. Многие из погибших были попросту затоптаны охваченной паникой толпой, их раздробленные руки и ноги замерли в неестественных положениях, удары ног обезумевших от ужаса соседей превратили лица в кровавые маски.

Ни одно сражение, в котором участвовал Андерсон, ни одна битва, никакие жестокости войны, которым он был свидетелем, не могли сравниться с ужасами, сопровождавшими их бегство из горящих руин завода. Но они ничего не могли поделать, не имели возможности хоть чем-то помочь жертвам. Им оставалось только опустить головы, пригнуться к самой земле и продолжать двигаться.