Вячеслав Шалыгин - Перебежчик

Вскоре обо всем догадался и Дэвид.

– Ты важная персона, – крикнул пилот, не оборачиваясь к Филу. – Живым взять хотят!

– А я-то думал, стрелять не умеют, – Грин усмехнулся. – Все проще, Дэйв, до полуночи они не могут стрелять на поражение.

– Почему?

– Не важно. Просто поверь. Смотри, их уже десяток, но мы до сих пор живы! И пока не выстрелим в ответ, так оно и будет.

Дэвид бросил взгляд на часы.

– За полчаса далеко не улетим, – пилот покачал головой. – Но так еще веселее! Йо-ху! Держись, русский! Сейчас «Чарли» покажет, как быстро он умеет летать!

Никакие потуги «Ирокеза», попутный ветер и благосклонность судьбы не сумели избавить беглецов от преследования. Коконы летели четким строем, сохраняя постоянную дистанцию и перекрывая вертушке все пути для маневра. Дэвид понял, что ему больше не удивить серпиенсов никакими финтами, и поэтому просто выжимал из старичка «Чарли» все, на что тот способен. Когда же пробила полночь…

Нет, вертушка не превратилась в тыкву. Она просто оказалась зажатой внутри плотного строя коконов. Серпиенсы резко сократили дистанцию и начали снижаться. Дэвиду не оставалось ничего, кроме как тоже направить вертолет к земле.

– Прости, Фил, выбора нет!

– Я понимаю, – Грин тоскливо уставился в проем распахнутой двери, но в следующую секунду встрепенулся. – Что там, Дэйв? Слева. Самолеты?

– Чтоб я провалился! – радостно воскликнул пилот. – Это наши «Рапторы»! Пять штук! Наверное, с авианосца какого-нибудь.

– Скорее это местные, – пытаясь рассмотреть силуэты истребителей, уточнил Грин. – Хотя, ты прав. По большому счету это наши. И идут они курсом атаки.

– Да здравствуют Тайские Королевские ВВС! – заорал Дэвид. – Врежьте им, ребята!

– «Ирокез», я «Раптор», приготовиться к маневру, – прозвучало в радиоэфире по-английски, но с заметным акцентом. – Уходите вправо!

– Там же коконы… – начал Грин, но осекся.

Истребители открыли огонь и первым же ракетным залпом попали в три кокона, которые шли справа от вертушки. Силовая защита уберегла флаеры от серьезных повреждений, но пользу ракетная атака все же принесла, взрывы сбили коконы с курса. Справа от «Ирокеза» открылось вполне достаточное пространство для маневра. Остальные машины серпиенсов мгновенно перестроились и начали стрелять в ответ, но за дальнейшим развитием воздушного боя Грин уже не следил. Дэвид увел машину вниз, затем снова немного попетлял на предельно малой высоте между небоскребами и вывел вертолет на новый маршрут, пролегавший теперь над рекой.

Внизу промелькнули два моста, затем несколько больших причалов, а когда впереди показался еще один мост, высоченный, вантовый, Дэвид снова изменил курс и направил «Чарли» строго на запад, за черту города.

Бангкок еще некоторое время не отпускал, светился внизу россыпями огней, но минут через двадцать полета огней стало меньше, а через полчаса в поле зрения остались только светящиеся цепочки фонарей на главных трассах и отдельные пятнышки света в немногочисленных поселках. Основную же территорию внизу теперь занимали сельскохозяйственные поля, плантации с разного вида пальмами и участки нетронутых джунглей. Днем картинка с борта вертушки наверняка выглядела красивой, этакой «азиатской пасторалью», ночью же игра теней и лунного света придавала джунглям и полям загадочный и немного пугающий вид.

Впрочем, сейчас ночные джунгли не пугали Грина. Он смотрел на них, как на чудо, желанное и прекрасное. Как на зеленое воплощение свободы и символ жизни.

– Мы оторвались? – Филипп пересел на скамейку за спиной у пилота. – Мы это сделали?!

– Конечно, оторвались! Можешь расслабиться, Фил. Я же говорил, мой «Чарли» – легенда из легенд! А настоящая легенда не может подвести!

– А тарахтит у твоей легенды что? – Грин поднял взгляд к потолку. Где-то наверху что-то отчетливо скрежетало. – В нас попали дважды?

– Если бы в нас попали, ты давно расстался бы с жизнью, мой русский друг.

– Я? А ты?

– А я бессмертный! – пилот снова рассмеялся. – Трижды падал. Два раза в Ираке и один – в Афганистане.

– И тебя до сих пор пускают за штурвал? Еще и гарью воняет, не чувствуешь?

– Да, сэр, – Дэвид постучал по какому-то прибору на панели. – Давление масла падает. Ничего, до Чонбури дотянем.

– Это далеко?

– Еще полчаса лету, – пилот бросил на Филиппа короткий насмешливый взгляд. – Расслабься, русский! Начнем падать, кричи «джеронимо» и прыгай.

– Прыгать? – Грин выпучился на пилота. – Без парашюта?

– С такой высоты все равно с чем прыгать – хоть с рюкзаком, шансов ноль!

– Весело!

– Еще бы! – Дэвид продемонстрировал голливудский оскал и заржал, перекрывая натужный рев двигателя. – Мы с тобой первые, кто уцелел в воздушном бою с чужаками, русский. Гордись!

– Ну, уцелели – это слишком сильно сказано, – Грин снова выглянул в распахнутую дверцу «Чарли».

Вертолет медленно, но неуклонно снижался. Он уже почти цеплял верхушки наиболее высоких кокосовых пальм. Полная луна выглянула из-за облаков и обеспечила неплохую подсветку местности. Не сказать, что джунгли стали выглядеть более приветливо и не настолько пугающе, но теперь хотя бы удавалось разглядеть кое-какие подробности ландшафта.

Внизу проплывали основательно пожелтевшие и поредевшие в засушливый зимний сезон, а потому достаточно прозрачные джунгли. Даже далекому от ботаники Грину стало понятно, что местная флора не смягчит удара, если придется поступить так, как советует отчаянный пилот. Ни высокие кокосовые пальмы, ни пониже – банановые, ни тем более совсем коротышки, этакие пальмы-кустики, ананасы или колючие заросли прочей растительности никак не годились на роль пресловутого стога сена. А прыгать в бамбуковые заросли представлялось и вовсе особо изощренным методом самоубийства.

А между тем состояние вертолета становилось все более тревожным. Машину трясло, как припадочного больного, скрежет из района двигателя или оси несущего винта стал просто душераздирающим, а на смену запаху гари пришел застилающий салон сизый дым.

– Прыгай! – заорал пилот, не оборачиваясь к Грину.

– А ты?!

– Прыгай! Сейчас!

Грин замешкался, но это не помогло ему задержаться в салоне гибнущей машины ни одной лишней секунды. Пилот неожиданно развернулся и наотмашь врезал Филиппу в ухо. Грин потерял равновесие и выпал из вертушки.

Падая, он попытался уцепиться за толстую штангу посадочной опоры, но руки соскользнули, и Грин полетел вниз. Прямиком на острые пики бамбуковых зарослей.

Падение длилось всего-то пару секунд, но Филиппу эти секунды показались двумя часами. В голове успел пронестись целый рой сумбурных мыслей, а в душе закипели и превратились в пар, казалось, все возможные эмоции. В итоге, когда Грин оказался на уровне верхушек острых бамбуковых кольев, душа очистилась от всего лишнего, а заодно прояснилось и у Фила в голове. Начинающий (и одновременно заканчивающий) десантник явно миновал критическую точку, но пока оставался жив. Это внушало хлипкую, глупую надежду на спасение, которое, как известно, дело рук самих нуждающихся в спасении.