Вячеслав Шалыгин - Перебежчик

В первую очередь следовало приземлиться не на шею. Грин отчаянно замахал руками, выравнивая свое положение в пространстве, а затем прижал руки к телу и чуть согнул ноги. Вниз посмотреть он не успел, но почему-то обрел уверенность, что поверхность, на которую он собирался приземлиться, не убийственно твердая. Ноги наверняка переломаются, но выжить, пожалуй…

Ступни на миг обожгло, а затем они просто онемели. Колени, как ни старался Грин напрягать мышцы ног, едва не воткнулись в нижнюю челюсть, а голову встряхнуло так, что потемнело в глазах. А еще перехватило дыхание, словно от сильного удара в живот. Впрочем, и хорошо. Иначе мог бы захлебнуться, ведь следующим ударом стала хлесткая пощечина, которую Филиппу нанесла холодная волна какой-то вонючей жидкости. Неужели умудрился спикировать прямиком в деревенский нужник? Хотя, откуда в джунглях нужники?

Грин на миг замер, анализируя ощущения, дернулся – руки и ноги, как ни странно, слушались, – понял, что погружается все глубже в вонючую жижу, забарахтался и вскоре всплыл на поверхность.

Что там не тонет, как утверждают народные юмористы? Кто бы спорил? Вот только у Грина имелось одно маленькое уточнение. Не тонет «оно» ни в чем. Даже в практически таком же г…е.

Похитить Вику оказалось несложно. Около полуночи Гюрза вызвал Вику к себе, якобы еще разок поговорить о старых проблемах. В ноль пятнадцать Вика отключилась после того, как Гюрза брызнул ей в лицо из баллончика. А около часа ночи провокатор вытащил девушку из машины и сдал Вику с рук на руки стражникам из личной охраны Арианны.

– Отличная работа, Гюрза, – без эмоций проговорила госпожа приор, наблюдая, как стражники уносят Вику в тюремный блок базы серпиенсов под Тушинским силовым куполом.

– Мне пришлось рискнуть, госпожа, – сказал агент. – Я, как и прежде, старался не засветиться, но я не уверен, что мне это удалось. Возможно, теперь Сопротивление знает, кто я на самом деле.

– Это не страшно.

– Я так и думал, – Гюрза выдохнул с облегчением. – Вы не представляете, госпожа, насколько меня радует тот факт, что больше не нужно возвращаться в подвалы, что теперь я могу постоянно быть рядом с вами, Арианна…

– Ты не понял, Гюрза, – Арианна смерила агента холодным взглядом. – Твоя миссия пока не закончена. Ты вернешься на базу и сделаешь еще одно важное дело. Узнаешь все о людях-индиго.

– Я… – Гюрза обмер, – не смогу, госпожа! Я погибну!

– Будем надеяться, что ты не засветился.

– Но это не так! Я почти уверен, что меня смогут опознать! Возвращение на базу для меня – верная смерть! За что, госпожа? Почему вы хотите моей гибели?!

– У нас нет выбора, Гюрза. Ни у тебя, ни у меня. Ситуация вновь изменилась. И очень сильно изменилась.

– Госпожа, но…

– Молчи, Гюрза! – Арианна повысила голос. – Если ты добудешь достоверную информацию, возвращаться в подполье тебе не придется. И я добьюсь присвоения тебе звания серпиенса первого уровня. Обещаю. И больше никаких возражений. Иначе смерть. Это тебе понятно?

– Да, госпожа, – Гюрза окончательно сник. – Хотя смерть мне обеспечена в любом случае.

Арианна ничего не ответила. Она лишь взглядом указала на дверь своих апартаментов. Гюрза поклонился и вышел.

А выйдя, едва не завыл, как раненый волк. Такой чудовищной подставы от Арианны он никак не ожидал. Все понятно: ситуация изменилась, обстоятельства диктуют, проблемы давят, но разменивать ценного агента, как никчемную пешку, разве это правильно?!

Да, Гюрза с самого начала предполагал, что такое может случиться. Да, он не обольщался, когда Арианна приблизила его к себе. Он отлично понимал, что ее интерес к человеческим чувствам это лишь эксперимент, попытка вникнуть в суть проблемы и получше понять психологию противника. Насколько бы Арианна ни вошла в роль исследователя, она и не думала полностью погружаться в загадочное для нее море любви. Так… побродить по полосе прибоя и потрогать воду кончиками пальцев, не больше. Ведь она серпиенс, и этим все сказано. Для нее важнее карьера, дело, интересы клана, преданность ему, пусть сам клан и не отвечает ей взаимностью. Но важнее всего, вместе взятого, для Арианны верность императору, Великому Дракону. И где в этом плотном ряду место для какой-то там любви? Ни одного мало-мальского просвета. Даже для любви к равному себе по происхождению нет зазора, что уж говорить о человеке.

Гюрза вышел на приемную площадку, сел в машину, завел двигатель, но с места не тронулся. Гюрзе отчаянно хотелось пожить еще хоть немного. Хотя бы лишние пять минут. Агент и в самом деле считал, что возвращение в подвалы станет его последним подвигом. Причем подвигом непродуктивным, бессмысленным, чем-то вроде ритуального самоубийства во славу хозяйки и в знак своей верности ей. Примерно так.

«А чего ты хотел? – Гюрза горько усмехнулся. – Предателей рано или поздно предают самих. Все в мире в конце концов уравновешивается. В противном случае мир давно дал бы сильный крен на борт и пошел ко дну. Пришло твое время подтвердить эту истину, агент Гюрза. Время умирать. Или побеждать и жить вечно. Первое вероятнее».

С момента, когда до Учителя долетел слушок о скором начале новой фазы борьбы с чужаками, не прошло и суток, но лейтенант уже начал замечать, что на базе формируется атмосфера нездорового ажиотажа. Именно нездорового.

Заскучавшие без дела бойцы суетились, сновали по отсекам, готовили оружие, снаряжение и срочно наводили порядок в кубриках. Вроде бы нормальные приготовления. Так бывало и раньше. Но раньше в горящих глазах людей не светилась искорка какой-то обреченной готовности выйти на поверхность и тут же умереть за правое дело. Раньше бойцы уходили в рейды, чтобы побеждать, шли именно на ночную охоту. Теперь же они явно готовились к чему-то другому. Не к охоте, а к героическому самопожертвованию.

Причем в половине случаев людей явно не интересовало, унесут ли они с собой в могилу хотя бы одного вражеского солдата. Половине бойцов просто до такой степени осточертело сидеть в подвалах, что они не скрывали своих чувств и даже открыто говорили: «Лучше быстрая смерть наверху, чем медленная под землей». И этот нюанс Учителя крайне обеспокоил.

Психологическая установка на «последний и решительный бой» никак не вязалась с прежними замыслами командования, которое давно рассуждало, что новое контрнаступление возможно, но лишь когда будет накоплено достаточно сил. И вдруг за какие-то сутки все опять встало с ног на голову. Как тогда, в августе четырнадцатого. Учителю сходство ситуаций представлялось очевидным. Во-первых, получалось, что «накопление сил» стало только фигурой речи. Силы копили бойцы, которые имелись в наличии, а не Сопротивление в целом, никакого существенного пополнения оно не получало вот уже несколько месяцев. Во-вторых, у Сопротивления так и не появилось никакого эффективного оружия. Сотня спасенных из Глубинного-2 «Пилигримов» не в счет. В-третьих, никто не провел нормальной разведки и, похоже, проводить ее даже не собирался.