Владимир Чистяков - М.С.

— А мне что делать?

— В первую очередь — помалкивать. А то стоит тебе рот открыть — через минуту уже ясно- девочка из пансиона имени Её Императорского Величества сбежала. И мордочку не забывать размалёвывать, когда велю. Хотя могут и подумать, раз далеко иду, да беспредельщица — то просто консервы с собой виду. Живые.

Хотя нет, дай-ка руку, нарисую кое-что.

— Что это за кольцо? — спросила Марина когда М. С. закончила ''творить''. Вышел перстень с тёмно-синим треугольником.

— В мужских зонах не встречается. Там другое накалывают. Буквально — принадлежит эреги. В твоём случае призвано выполнять защитную функцию. Спецпереселенцы в основном мужики. Женских зон тут почти нет, так что женщины большим спросом пользуются. Особенно, молоденькие и смазливые вроде тебя.

— Слышь, а кумовья куда подевались? Или их уже того?

— Не того. Братва что-то замышляла, да они прознали. Нескольких убили. Всех согнали на площадь. Там уже их машины были. Они и сказали — кто хочет — давай с нами. Кто нет — оставайтесь тут. Кто захотел. Одних брали. А других застрелили. Смотря по статье. Здания они подожгли, когда уезжали.

— Дальше по дороге всё так же?

— Примерно.

— Может, тут останешься? А то все тут без понятий. А ты порядок навести сможешь. Авторитет чувствуется.

''Только лавров эреги-пахана-разбойничьего атамана мне и не хватало!''

* * *

— А если честно, ты разве не устала?

— Если честно, то страшно. Вымотана как не знаю кто, просто как лимон выжата. Сама толком не знаю, за счёт чего держусь… Это в продолжении разговора, не лучше ли всё бросить?

— Сама не знаю. Просто… это постоянное ощущение страха. Очень тяжело с ним жить. Последние несколько месяцев я постоянно всего боюсь.

— На то есть основания.

— Но так было и раньше. Какое-то время идёт хорошее, а потом начинается что-то чёрное. И так уже давно. И так будет всегда. Ты ведь есть. Жгут меня языки твоего пламени. Я иногда не знаю, что лучше, держаться от него подальше. Или же стать такой же, как ты. Огонь не может сжечь огонь.

— Когда горит степь, её не тушат. А поджигают навстречу. Огонь может остановить огонь.

— Остановить, но не сжечь.

— В тебе есть огонь. Я чувствую это. Но твой это огонь. И не подобен он моему. Он твой, и я не знаю, какой он именно.

— И я этого не знаю.

— Ты всегда так мало рассказывала о нём. Словно, скрывала что-то.

— Ты об отце?

Марина кивнула. Действительно, М. С. ей мало что говорила. Зачем?

— Да особо и рассказывать то и не о чем. Мне ведь семнадцать тогда было. Если здраво разбираться, типичный фронтовой роман был. Имел правда, шансы во что-то большее перейти… но не судьба.

Марине показалось, что голос матери в этот момент дрогнул.

— Да и если честно… Не факт, что мы в дальнейшем хорошо бы ладили. Человек он был неплохой… Но слишком уж не для этого мира. Слишком… благородный что ли. Во всех смыслах слова. На всю дивизию один такой родовитый. Да тут я ещё, сама неповторимость. Меня уже тогда считали очень тяжёлым человеком. Нам просто суждено было спеться. Необычный люди как меня, так и его привлекали. Я-то ему о происхождении наплела с три короба в сторону понижения. А он всё равно хотел жениться. И плевать, что бы родня подумала. Не знаю, любила ли его. Привязалась — это верно. Потом всё-таки сказала, кто я такая. Не знаю, чего ждала. А не изменилось ничего. Всё-таки… хороший он был. Знаешь, как меня тогда за глаза звали?

— Игла.

М. С. усмехнулась.

— Это тоже было… Но чаще — ''миледи''.

На губах Марины играет просто обворожительная улыбка. В лучших традициях Софи улыбка, то есть с мастерски скрытой иронией.

— Что, не похожа разве?

— Не знаю. Сколько себя помню… Ты шумная, громогласная, временами жесткая… Если есть такой термин бронебойная леди, то про тебя это.

— Бронебойная леди… Оригинально. Но меня действительно звали миледи. А его милорд.

— Он знал, что у тебя будет ребёнок?

— Нет. Не успела сказать. Те три дня… От смерти до моего ранения я и не помню почти. Всё как в тумане. А шли бои.

— Ты портсигар хранишь…

— Храню. Остатки детской сентиментальности, если угодно.

— У него были родственники?

— Конечно целый клан, но в основном — говно в стиле прочих Еггтов. И как это среди них такой получился?

— Да наверное, так же, как и ты среди прочих Еггтов… — быстро же Марина научилась шпильки в стиле Софи вставлять где надо и не надо, — а с ними никаких дел ты больше не имела?

— Естественно. На фиг они мне сдались. Хотя Саргон какие-то переговоры с ними втихаря от нас двоих вёл. Я это после уже узнала… Брак бы признал, это факт. И если уж быть честной, то я и сама о нем думала. Хотелось какой-то тени мещанской жизни… Какую-то долю тишины, размеренности и спокойствия. Какой-то доли… Но норки не для меня. Ибо хотелось гореть, а не киснуть!

— Ты хотела мстить. Ты хотела сжигать.

— И сейчас хочу?

— Не знаю — просто ответила девочка.

— Знала бы ты, как сейчас смотришься со стороны, — сказала М. С…

— А что? — сквозь зубы удивилась Марина. Она сидит на свернутом покрывале и расчесывает волосы. Даже в перешитой военной форме вся какая-то хрупкая и домашняя что ли. Форма хотя и хорошо подогнана, на миниатюрной фигурке смотрится нелепо.

В зубах зажата заколка для волос в форме цветка. Подарок Софи. Немного рассеянная художница очень любила красивые вещи, совершенно не задумываясь о их стоимости. И заколка — лучшее тому подтверждение. Цветок напоминает лилию, символы чистоты и непорочности. Тонкие серебряные лепестки в изобилии украшены драгоценными камнями. Кармино-красными рубинами, синевато-зелеными, цвета морской воды, под цвет глаз хозяйки, аквамаринами, и бриллиантами великолепной огранки. В центре цветка — знаменитый карминовый рубин ''Глаз Демона'', сокровище мирренской короны, один из свадебных подарков Тима V. А сама лилия выполнена по заказу, и скорее всего, ещё и по эскизу Софи. Немалая часть поредевшего после революции состояния ушла на этот подарок. М. С. о цене не спрашивала, прекрасно понимая мотив поступка сестры. Пусть в мире умножится прекрасное. И достойное украшение ляжет на волосы юной красавицы.

До войны каждый день сверкал в волосах подарок.

Только когда приходилось заходить к людям, М. С. говорила ''Сними. Мелкий человечишко за самый маленький камушек убьет не задумываясь. А о ''Глазе демона'' и говорить нечего, из-за него войны начинались и города горели''.

Марина не спорила, но едва дом оказывался за поворотом, как снова лилия оказывалась в волосах. Очень любит девочка все красивое. А теперь ещё и памятью стала лилия. Кажется ей, что маленький бриллиант возле рубина — словно слеза скорби. И не было её раньше.