Андрей Марченко - Литерный эшелон

– Нет, благодарствую…

Незаметно для себя Андрей задремал. Когда проснулся, оказалось, что уже изрядно рассвело. Около дальномера скучал штабс-капитан, книгу читал телефонист. Грохот канонады продолжался.

Данилин достал часы: десятый час.

Вышел на улицу. Недалеко, под раскидистым деревом увидел генерала. Он сидел на поваленном стволе дерева и аппетитно курил трубку.

Когда Андрей подошел поближе, Чемоданов-Рундуков глазами на место рядом:

– Садитесь, только смотрите куда. Это шелковица. Испачкаете мундир – потом денщик не отстирает.

Громыхнуло еще: видно саданули из самого большого орудия, имеющегося в распоряжении. От удара вздрогнуло дерево. С шелковицы прямо в руку Андрею упал плод. Данилин, не долго думая, отправил его в рот.

– Любите шелковицу?.. – скосил взгляд генерал.

– Вкусно…

– А я белую не очень. Сладка, спору нет. Но красная – вкусней, пикантней, что ли… Великое дерево – шелковица. Растет сотни лет. Говорят, в Священной земле есть древо, под коим сам Христос в тени почивал… Вот, закончится война, мы умрем, и дети наши и внуки… Я к примеру говорю… А древо сие будет стоять и далее.

– Вы мне другое лучше расскажите, – попросил Андрей.

– Что же?..

– Я слышал, что сейчас артиллерийские налеты ведутся несколько суток к ряду. А вы вот даже сегодня атаковать намерены. Нет ли тут какой ошибки?.. Извольте ответить?

– Изволю, – сказал генерал, срывая с веточки плод. – Я, как вы знаете, в артналет по площадям не верю. К тому же у нас тут наступления не предвидится. И артналет ведется по всему фронту, чтоб супостат не понял, где будут фронт прорывать. Впрочем, мне разрешена активная оборона и даже разведка боем. Но ежели враг побежит, я же его имею право преследовать.

– А ежели не побежит. Вы же сами сказали, что у вас превосходства нет…

– Не то что нет, а их даже, верно, более… Но у меня есть наблюдения и военные хитрости…

– Какие же?..

– Увидите… Непременно увидите. Ничего от вас скрывать не стану.

Как раз из окопа появился адъютант:

– Афанасий Никифорович, из артдивизиона телефонируют!

Генерал быстро выбил трубку, встал…

Затем спустились на командный пункт, генерал переговорил с артиллеристами, повернулся к адъютанту.

– Кажется, время… Артиллерия переносит огонь. Виссарион Николаевич… Извольте желтую ракету!

Штабс-капитан, ранее ожидающий распоряжения выбрал нужный снаряд, вышел из убежища, и дал выстрел. Ракета взлетела куда-то в направлении солнца, давая ярко-желтый дым.

Генерал удовлетворенно кивнул и освободил место.

– Извольте взглянуть! Пошла пехота.

Андрей действительно прильнул глазами к окулярам: огненный вал катился куда-то на запад. Где-то в саженях ста от него двигалась пехота. Через увеличительные стекла, солдаты были будто бы рядом, но издалека доносилось:

– Ур-р-р-а…

Про себя Данилин подивился хорошей выучке: во многих частях такое было бы невозможно. но хвалить генерала не стал, дабы не зазнался. Впрочем, тот и без того знал, что молодец, а потому и пояснял:

– Вот вы давеча меня про секреты спрашивали. Вот вам пожалуйста, один: германцы приучены, что артподготовка начинается ровно по часам, скажем, в два нуль-нуль ночи. И столь же ровно оканчивается. К примеру говорю: в одиннадцать нуль-нуль же… А еще перерывы делают, чтоб, значит, немца из окопов выманить. Вот мы и договорились, что артиллеристы огонь вели без остановки и перенесли его в любое некруглое время. Ну а я, после их звонка дам сигнал ракетой пехоте, дабы она поднималась.

– Не Бог весть какая тайна: ракету могли увидеть.

Чемоданов-Рундуков хитро улыбнулся:

– Вы спали и не видели. Мой адъютант раз в час выходил на улицу и пулял ракету. Всем известно, что атака по ракете, но не все знают по ракете какого цвета… Задача командира не в том, чтоб вести в атаку полки, не подымать струсивших. А руководить, дергать за ниточки. И сюда, – генерал постучал себе по темечку. – Все ниточки и сходятся.

В двери постучали – на пороге появился разжалованный прапорщик из охраны.

– Чего надобно?..

– Ваше высокоблагородие… Прислан с нарочным письмом.

Андрей принял конверт, развернул его, удовлетворенно кивнул:

– Мы готовы…

Сама победа – миг недолгий. Она похожа на вершину горы, на грань сложенного листа или на лезвие ножа, бритвы, штыка.

С одной стороны – неуверенность, волнение, бег по выжженной земле, с пониманием того, что каждый шаг может быть последним, что мир вот– вот станет тесным для тебя и для пули и ты рухнешь на эту вот землю, напоенную металлом и за то, что она вытерпела, отдашь ей свой последний дар – польешь своей кровью, удобришь плотью.

С другой, после короткого штыкового удара, понимание того, как же ты устал сегодня, как хочется пить… И счастье от того, что сегодня снова повезло…

С одной стороны: спокойствие в глубоком блиндаже, земля, что сыпется с потолка, уверенность в том, что ОНИ до тебя не доберутся. После артиллерийской стрельбы, чтоб успеть– бегом на укрепленные позиции.

Но с другой стороны – катастрофа. Не успели. Противник врывается в окопы. Выстрелы. Снова штыковой удар. И ты растоптан, убит, бежишь…

Вот и выходит, что победа – это и есть лезвие. Грань между прошлым и будущим. Тот перелом…

…Он оказался за русскими войсками. Первую линию окопов прошли почти без остановок. Вторую – просто быстро. Остановились, залегли у третей, стали медленно ее прогрызать.

В командный блиндаж стали прибывать посыльные. Явился и какой-то подпоручик видимо хорошо знакомый генералу. Подпоручик был без депеши, но на словах передал, что просит господина генерала взглянуть на нечто интересное.

Чемоданов-Рундуков как раз собирался взглянуть на продвиженье войск поближе и приглашение принял. С ним собрались Андрей и Виссарион Николаевич.

Около землянки стоял огромный детина, без винтовки, но с деревянной кобурой «Маузера» на боку и увешенный гранатами, словно елка шишками. Некоторых, впрочем, уже не имелось: видимо, были израсходованы в бою.

– А, Земнов! – представил его генерал Андрею – Мой лучший гренадер! Почти полный кавалер «солдатского Георгия».

– Так точно! Первой степени не хватает! – сообщил гигант.

– Ну, еще успеешь отличиться! до Берлина еще далече.

– Рад стараться, ваше высокоблагородие!

– В своем роде уникум – бросает гранаты с двух рук. Обидекстер двадцатого века! Ну, рассказывай, что тут у вас…

– Да что тут… Как ракета была, пошли мы, значит, в атаку…

– Короче… – попросил генерал.

– Можно и короче. Добрались мы до окопов. Ну я спрыгнул и побежал германца выкуривать… Я – к этой двери. Кричу им: «Зих гихабен! Гранатен ферфен!» Ну, думаю сейчас будут как порядочные кричать: «Нихт шиссен!» Я им ответно «хенде хох» и «Верлише»…